Я живу при тебе как в темнице,
Нет свободы движеньям души.
Как петух золочёный на спице
Всё верчусь. Прозябаю в глуши,
Понапрасну талант зарываю
В недородный семьи чернозём.
Годы лучшие в пепел сжигаю,
Пресмыкаюсь натужным червём,
Ради денег хожу на работу,
Улыбаюсь бесстыжим лжецам,
Подавляю зевоту, икоту,
Тошноту и скривленье лица.
И в досуге мне нет утешенья:
Лишь присяду на кресло в саду,
Ты приносишь салат и печенье, -
Я жую эту как-бы-еду,
Отвращенья не выдать стараюсь,
Одобрительно как-бы-мыча,
И терплю когда ты, наклоняясь,
сыплешь перхоть в тарелку с плеча.
Я несносных терплю недомерков,
Что ты мне торопясь родила.
У тебя есть и кухня, и церковь,
У меня - только ящик стола.
Ни сочувствия, ни уваженья, -
Надо мною смеётся семья
(и твоя и моя). В почках жженье,
В рёбрах - жало, на сердце - змея.
А хочу я туда, где мужчины
Не спеша распевают ниггун.
Где понятны мечты и причины,
Где всё просто, где нет скрытых струн.
Там всё строго, лишь чёрное с белым,
Места нет суете с пестротой.
Можно быть там спокойным и смелым,
Можно мудрость мешать с простотой.
Если в чём-то проклюнет сомненье,
Есть к кому за советом прийти.
Там вкусны и салат и печенье,
Там прозрачны ходы и пути.
Как в темнице с тобою живу.
Я уйду от тебя в ешиву.