Вагончик (vague-on-chip) #2
1. Архимед был уже в почтенном возрасте, когда перед его родными Сиракузами встала проблема резкой нехватки молока. Старейшины города, как обычно, обратились к заслуженному (хоть и известному своим эксцентричным поведением) изобретателю с просьбой в очередной раз спасти город от беды. Архимед бился над проблемой несколько недель, но никак не мог найти решения (даже предположив, что коровы в первом приближении сферичны). В тот же период Архимед начал изучать модный тогда английский, и для повышения эффективности заставлял себя думать на этом варварском языке. Однажды, чтоб повысить эффективность мыслительного процесса, Архимед попросил свою жену о необычной услуге - ему захотелось принять ванну. Так как жена не была знакома с законом Архимеда, а ванны до тех пор никто в городе не принимал, то, поворчав положенное время о странностях своего мужа, преданная супруга наполнила ванну водой доверху. Когда Архимед погрузился в ванну для размышлений, часть воды выплеснулась на пол и вытекла в салон дома. Заметив это, жена начала громко ругать Архимеда, припомнив все его выходки за последнее время, и сетуя, как обычно, на свою тяжёлую долю, и на то, что живёт с сумасшедшим стариком. Архимед был взбешён тем, что ход его мыслей был прерван, когда решение проблемы казалось уже близким. Будучи прилежным учёным, своё возмущение он сразу переводил на английский. "Каждая старая корова", - злился учёный, - "может прийти и помешать думать. Every old cow...", - тут он запнулся, - " Every cow..." И тут, неожиданно, его осенило: каждая корова! Доить надо каждую корову, а не каждую третью, как это делают крестьяне, и тогда молока хватит на всех. Какое простое и гениальное решение! Забыв обо всём, даже не одевшись, Архимед выскочил из дома, чтоб скорее донести эту новость в Совет Города. По дороге, чтоб не забыть идею, он повторял её вслух (конечно же, по-английски).
По улицам Сиракуз нёсся очертя голову голый старик с безумным взглядом, выкрикивавший на варварском наречии: "Every Cow" - Эврика!
2. Галилей женился поздно, когда ему было уже за 70. Невеста была юной английской леди, воспитанной в лучших пуританских традициях. Свадьбу сыграли шумную и весёлую, пригласили всех итальянских учёных и высшее духовенство. Новобрачные арендовали верхний этаж Пизанской башни на время медового месяца. Галилей, горячий итальянский мужчина, предвкушал незабываемую первую ночь с прекрасной, отлично воспитанной леди. Увы, до свадьбы, он не знал, что настоящие леди во время секса не шевелятся. В первое утро, взбешённый неблагодарностью своей новой жены, за всю ночь не проронившей ни звука и даже не шелохнувшейся, несмотря на все его труды (и специально приготовленные другом-фармацевтом таблетки для повышения мужской силы), Галилей вышел на верхний балкон Пизансокй башни отдышаться. Он достал из кармана и швырнул вниз тяжёлые круглые таблетки (содержавшие немало свинца) - какая от них польза если проклятая англичанка ничем не обнаруживает своё участие в брачных делах!? Таблетки полетели к земле, вместе с прилипшими к камзолу перьями от подушки. Несмотря на разницу в весе, перья и таблетки летели почти рядом, но Галилею было не до этого странного явления - он размышлял, что же ему теперь делать.
Через несколько дней, не добившись никакого прогресса, - жена по-прежнему была неподвижна и безгласна во время соития, - Галилей принял радикальное решение. Он обратится за помощью к друзьям, может у них получится расшевелить эту чёртову куклу...
У друзей не получилось. Через неделю, Галилей принялся за поиски более основательно. Все повесы и лучшие любовники Пизы перебывали в роскошной спальне на верхнем этаже Пизанской башни, - но безуспешно. Леди Галилей молчала и не шевелилась. Друг-медик, неотлучно дежуривший у кровати констатировал даже отстутствие каких-либо изменений в ритме сердцебиения и дыхания. Галилей был в ярости.Большую часть дня он проводил в наблюдениях за полётом предметов одежды, принадлежавших незадачливым любовникам, с балкона башни, чем вызвал недовольство инквизиции, следившей за чистотой в городе. Дела и настроение становились всё хуже.
На исходе их медового месяца в Пизу приехал большой бродячий цирк. Среди прочих диковин был огромный негр-гимнаст. Галилей выкупил его у директора цирка на два часа за немалые деньги. В этот раз он присутствовал в спальне. Негр старался вовсю (увидев его обнажённым, Галилей понял, что не зря потратил деньги). Пот катился градом с его могучей спины, но эффекта пока не наблюдалось. Отчаяние Галилея всё росло, - если и в этот раз ничего не получится, придётся признать своё поражение и доживать свои годы с бесчувственной ледышкой. Наконец, за пять минут до истечения двух часового срока, леди не выдержала. Она довольно внятно простонала и дёрнулась, видимо от боли. Торжествующий Галилей выскочил на балкон башни и возвестил собравшимся внизу горожанам:
"И всё-таки она вертится!"