Уно Инъ
Во всяком тексте, литературном ли, научном - неважно, в каждом тексте есть элемент, который делает историю правдоподобной.
Это не реализм, который, как недавно выяснилось, ни капли не помогает. Можно напихать в текст сто тысяч реальных персонажей, но интересным он не станет, если за этими персонажами не стоит никакой истории. И наоборот, совершенно выдуманный мир будет интереснее реального, если автор старательно подойдёт к логике, к принципам, к основам того, о чём рассказывается.
Это называется онтологической ценностью повествования. Читатель не поверит автору, который не предложил ему новую онтологию. Каждый месяц на прилавки валятся тонны мусора в фэнтезийной обёртке, и капля из этого потока становится популярной. Онтология, тщательно продуманный мир, логичные персонажи, естественное поведение - вот то, что отличает эту каплю от океана бушующих говн.
В чём же заключается эта онтология? Как её рассчитать, выделить, внедрить в повествование? Разобраться с этими вопросами нам поможет журнал пользователя propir.
У каждого стихотворения кроме собственно слов, входящих в его состав, есть ещё некий информационный фон. Читатель примерно знает, о какой стране идёт речь в произведении, в каком времени и при каких условиях оно создавалось. Это позволяет лучше понять происходящее и то, зачем собственно автор пытался его описать. Если ни то ни другое непонятно, то даже гениально написанный текст никому не понравится.
Сразу же пример: два стихотворения:
Наёмная пехота
Мы пехота, мы идем!
В руках булавы,
Под стрел дождем
Мы подобны лаве.
Мы пехота, нам плевать
За Свет иль Тьму
Идти нам воевать.
Мы присягнем тому,
Кто платит больше.
Мораль в отстой,
Проживешь так дольше,
Чем спаситель и герой!
А после боя
Мы эля выпьем!
Как пала Троя,
Мы песни запоем!
Мы наемная пехота!
Нам всегда охота,
Разрушить что-то -
Ведь мы пехота!
Избушки
По прошествии века,
В подтверждении слов Гумилева,
Я могу подтвердить,
Что избушки всё те же,
Покосились и никак не вкосяться обратно.
Такова им выпала доля,
Этим ветхим, скрипящим старухам,
Окружающим храм,
Что давно уж пророс
Былью, пылью да мхом.
В этом храме алтарь
Помнит еще большевистские пули.
А на месте амвона
Возвышается дуб,
Раскурочивший пола белые камни.
Ветер шепчет в листве
О бывшем величии этого тихого места,
Что ныне мертво.
Сокрушается дождь,
Пробивая кирпичную кладку,
Давая новую жизнь
На месте, где раньше Горное Место
Было хранилищем
Неких святынь
Созданных в память победившего смерть.
Формально говоря, первое произведение не хуже второго. Оно эмоциональное, в нём использованы узнаваемые образы, указана философская проблема и даже описаны переживания людей. Более того, в нём есть лирический герой, пусть он и коллективный. Во втором же нет ни героя, ни конфликта, ни развязки. К тому же "вкосятся" пишется без мягкого знака. Однако вот мы начинаем читать, и тут же понимаем: "Избушки" за душу берут! Читаешь - и представляешь себе, как стоят они испокон веков и столько же будут стоять, ветхие и покосившиеся. А читаешь про "пехоту" - и ничего. К концу текста уже забывается то, с чего всё начиналось.
Это связано с информационным фоном. Избушки - это своё, родное. Тут же Гумилёв - и пусть никто не помнит, что именно он сказал, но всё же русский поэт, про Русь писал. Тут же алтарь, храм. Все видели храмы, пусть даже снаружи. Все видели избушки, особенно старые. Каждый способен это представить и понять, что за этим стоит, какое настроение всё это вызывает и о чём это нам с вами говорит.
И вот эта "пехота". Кто они нам? Да никто. Откуда они взялись? Во что одеты? Сколько получают? Женаты ли? Сколько им лет? Почему выбрали именно этот путь? Вместо живых людей мы получаем толпу манекенов, которые как-то действуют. Никому не интересны манекены, все хотят знать, что на них одето и сколько всё это стоит. Ну и мальчишкам поначалу интересно, какая у них грудь, но это достаточно быстро проходит. Если у нас есть манекен, то у нас нет ничего. Если читатель знает предысторию, то он может полюбить стихотворение.
Однако возникает логичный вопрос: "а как же фэнтези?" Фэнтезийный мир может значительно отличаться от повседневной реальности. Как же быть с информационным фоном?
Тут работает простая схема: если истории нет, её стоит придумать. История не обязательно должна быть правдоподобной: в конце-концов, все знают, что нарния - это просто метафора. Но если она прописана с начала до конца, понятна и логична, то вероятность зацепить читателя у неё гораздо выше, чем у любой другой.
Вот например: " Сказ о том, как я Били Гейтсу деньги отдавал":
[Осторожно! 3500 символов!]
"За окном медленно и тяжеловесно шли девяностые. А я сидел и раскладывал «косынку», на только что купленном компьютере. Косынка - это пасьянс такой. Раскладывал-раскладывал я, значится, два дня раскладывал, проиграл кучу денег. Счет шел на доллары, наверное, потому что у меня Виндовз стоял, а это американская программа. В общем, сижу, смотрю я на красненькие циферки, семьсот тридцать два доллара продул. Ну, я человек чести, пошел на рынок, продал холодильник и водку, что в нем была. Выручил триста долларов. Стою рядом с «Митинским» и думаю «А где бы еще денег достать-то? Из техники только компьютер остался». А компьютер я продавать не хотел, только купил. Два года копил, в закуске себе отказывал, но купил. «Ну, нет», - думаю, «компьютер продавать не буду». Стал я дальше думать, где бы денег взять, и тут мне на глаза попадается ларек, а там беляшами торгуют. Ну, меня и осенило. Побежал я домой, наточил нож, зарезал свою Жучку, напек пирожков и давай по квартирам ходить, продавать. Народу понравилось, еще заказывать стали, а собака-то у меня одна была. Стал думать, где еще собак взять. Начал местных отлавливать, пирожки из них печь. Через какое-то время я уже не ходил по квартирам, люди ко мне сами приходили, только спрашивали: «что это пирожки такие дешевые?» А я им отвечал, что у меня тетка на мясокомбинате работает, мясо шлет, а у меня на него аллергия. Скоро купил палатку, уже на улице торгую, денежки считаю. Набрал я, стало быть, пятьсот долларов, пошел в Майкрософт - это фирма, где Виндовз продают. Пришел к их главному, лысый такой, толстый и в очках. Ну, говорю, вот деньги я вам проиграл, возьмите. Он засуетился, глазки заблестели, но видно, человек честный, как и я, спросить удосужился, где я их проиграл. Рассказал я ему историю свою, он сел, задумался крепко. Видно, что в нем совесть боролась с жадностью, так распирало его. Весь покраснел, надулся. Но, как я говорил, честный человек оказался. Сказал, что не в его компетенции деньги брать, деньги то Били Гейтса, а Били Гейтс в Америке живет. Стал я думать, как дальше быть. Продал свою палатку какому-то узбеку, чемоданы запаковал, взял билет на самолет и полетел в Америку. По дороге стюардессы меня мартини поили и пирожками с мясом угощали. Но я сразу свои пирожки признал и от пирожков отказался. Прилетаю я, значится, в Америку выхожу из самолета и по сторонам удивленно смотрю. Страна как страна, грязно, люди толкутся, морды не русские, ну, в общем, все, как и у нас, что спрашивается, сюда ехать так все рвутся? Подошел к милиционеру ихнему, полицейскими их кличут, вспомнил школу и уроки английского, спрашиваю, мол, где тут Билли Гейтс живет? То есть, кончено «Вот зис Билли Гейтс ливинг», спрашиваю. Ну, тот глазками полупал, видно не догнал. Ну, я еще раз в памяти перебрал все, что по-английски знал и опять спрашиваю «Вот зис Билли Гейтс факинг». У того на лице прямо просветление. Пальцами показал он мне куда идти, и я пошел. Иду, смотрю - и тут мои пирожки продаются, вот развернулся-то этот узбек, пока я в дорогу собирался. Пришел я, в общем, к дому Билли Гейтса, звоню в ворота железные. Вышел охранник, обшманал, спросил, зачем пришел. Ну, я ему историю рассказал, тот покивал с умным видом и пропустил. Захожу я в дом, а мне навстречу сам Билли Гейтс, как по телевизору показывали, в очках и при галстуке. Я ему конвертик пихаю, приговариваю «Косынка». Тот конвертик взял, бросил куда-то на стол, руку мне пожал, виски напоил, пирожки предлагал с мясом, но я отказался. Потом сел на самолет и обратно полетел. Вот так вот я самому Билли Гейтсу деньги отдавал."
Обратите внимание. Нельзя сказать, что события реальные. Но то, что они реалистичные - это сто процентов. Обычный человек бы написал пару абзацев: как он начал играть, как проиграл, как отдал. Закрыл, опубликовал и выложил. И никто бы не узнал. Хороший автор способен объяснить: почему герой мог подумать именно так, откуда у него такая техника, как именно он отдавал долг (в самом деле, сумма-то немаленькая). Не забыл указать, что происходило с его бизнесом после его ухода. То есть парень реально заморочился и придумал настоящую историю. Такой можно доверять, над ней можно посмеяться, можно посочувствовать - словом, отнестись к герою как к реальному человеку.
(Важное дополнение: здесь все детали хороши тем, что они связаны с повествованием, привязаны к сюжету. Так, нам неважно, во что одеты дети и какой марки самолёт. Нам важны пирожки и Гейтс. И все подробности указаны. Мы можем их представить, пощупать, обнюхать, изучить. Это - отличная детализация.)
Что ещё важно. Совсем необязательно писать одну историю для одного произведения. История может развиваться внутри цикла (как, например, у Перумова), проходить через всё творчество вообще (как у Крапивина) или вообще быть независимой историей, на которой впоследствии могут строиться другие сюжеты (как у Толкиена). Наличие такой истории моментально делает автора специализированным: появляются люди, которые читают всё, что бы он ни написал, потому что любят эту тему. И чем эта тема интереснее, подробнее и необычнее, тем лучше.
Впрочем, тут есть небольшая оговорка. Если читатель не видел и не слышал про эту тему, то ему с большой долей вероятности всё происходящее покажется сущим бредом. Так, если вдумчивый читатель начнёт читать Лукьянинские "Дозоры" не с первой книги, а со второй, то третью он в руки не возьмёт. Или, допустим, смотреть аниме не с первой серии можно только в том случае, если там - хентай. А песни группы "Аквариум" понятны только после прочтения пары китайских трактатов.
Понять смысл текста в отрыве он его информационного фона очень сложно. Вот, к примеру песня " Пустыня":
"Пустыня - пески без судьи и закона,
Без морали и жалости с времени Оно.
Здесь нету хороших и нету плохих.
Двое сближаются. Ветер утих.
Нас только лишь двое, да три револьвера,
Пятнадцать патронов, да в дьявола вера.
Погоня, побег - всё больше не важно,
И воздух завыл, разрываясь, протяжно.
Кто прав, виноват - никого не волнует,
И ветер смолкает и больше не дует.
Нас только лишь двое и скоро убудет
Из точки на карте - встречи двух судеб.
Два выстрела в грудь - после щелчок.
Я все-равно не успел. Таков уж мой рок.
Две дырки в груди и пальцы песок
Скребут в последнем усилии рук.
А где-то в горах треск пулемета
Эхом сбивает птицу с полета.
В остальном тишина. Близится ночь.
Ветер уносится временем прочь.
Пальцы скрипят по песку."
Если это прочитать не зная ничего о том информационном пальто, которое носит этот текст, можно подумать, что здесь написана не совсем складная чепуха. Какое ещё "Оно"? Почему именно пустыня? Откуда берётся пулемёт? И что это за время такое, что нет ни судьи, ни закона? Непонятно.
Но вот вступает голос за кадром и поясняет: "это всё - постапокалиптический мир, Фоллаут". И сразу всё становится понятно. Пустыня, пулемёты, судьи, револьверы, пятнадцать патронов, ветер - всё понятно. В этот момент критик поднимает руки и говорит: вот теперь я вижу, что как минимум половина стихотворения хороша. Конечно, затянута, лексически не так, чтобы супер. Но половина точно хороша. И эту половину читать интересно. Более того, интересно прочитать продолжение истории, параллельные сюжеты, их начало и продолжение. В-общем, история зажила. Теперь прокачать скилы - и всё пойдёт как по накатанным рельсам.
В конце-концов, гораздо проще писать, когда знаешь, о чём пишешь и что из всего этого получится.
Человек - существо разумное, и потому большинство предметов он не может воспринимать без их информационного фона. Этот так называемый тезаурус позволяет понять собственное отношение к явлению, даёт повод проявлять эмоции, которые редко проявляются по отношению к виртуальным персонажам. А сформировать этот информационный фон сложно, не сформулировав для себя онтологию происходящего. Для этого можно пользоваться тремя советами:
1) предыстория важна для текста так же, как родители для человека, про неё нельзя забывать так же, как нельзя забывать фамилию и отчество начальника;
2) чем больше у нас есть деталей, тем реалистичней выглядит история, впрочем не относящиеся к сюжету детали в счёт не идут, и от них можно спокойно избавиться;
3) придумать общую историю для всех своих стихов куда проще, чем придумывать по истории на каждое.
Однако онтология - это куда более важное и полезное понятие, но поля этого блога слишком узки для его описания. Так что закончим с нею в следующий раз.
Да, и ещё... Я тестирую новую форму создания записи. У меня, вроде, всё выглядит хорошо, но если вдруг у вас что-то не отображается, всё ползёт, что-то выглядит некрасиво, а я - кретин, то напишите мне об этом.
Это не реализм, который, как недавно выяснилось, ни капли не помогает. Можно напихать в текст сто тысяч реальных персонажей, но интересным он не станет, если за этими персонажами не стоит никакой истории. И наоборот, совершенно выдуманный мир будет интереснее реального, если автор старательно подойдёт к логике, к принципам, к основам того, о чём рассказывается.
Это называется онтологической ценностью повествования. Читатель не поверит автору, который не предложил ему новую онтологию. Каждый месяц на прилавки валятся тонны мусора в фэнтезийной обёртке, и капля из этого потока становится популярной. Онтология, тщательно продуманный мир, логичные персонажи, естественное поведение - вот то, что отличает эту каплю от океана бушующих говн.
В чём же заключается эта онтология? Как её рассчитать, выделить, внедрить в повествование? Разобраться с этими вопросами нам поможет журнал пользователя propir.
У каждого стихотворения кроме собственно слов, входящих в его состав, есть ещё некий информационный фон. Читатель примерно знает, о какой стране идёт речь в произведении, в каком времени и при каких условиях оно создавалось. Это позволяет лучше понять происходящее и то, зачем собственно автор пытался его описать. Если ни то ни другое непонятно, то даже гениально написанный текст никому не понравится.
Сразу же пример: два стихотворения:
Наёмная пехота
Мы пехота, мы идем!
В руках булавы,
Под стрел дождем
Мы подобны лаве.
Мы пехота, нам плевать
За Свет иль Тьму
Идти нам воевать.
Мы присягнем тому,
Кто платит больше.
Мораль в отстой,
Проживешь так дольше,
Чем спаситель и герой!
А после боя
Мы эля выпьем!
Как пала Троя,
Мы песни запоем!
Мы наемная пехота!
Нам всегда охота,
Разрушить что-то -
Ведь мы пехота!
Избушки
По прошествии века,
В подтверждении слов Гумилева,
Я могу подтвердить,
Что избушки всё те же,
Покосились и никак не вкосяться обратно.
Такова им выпала доля,
Этим ветхим, скрипящим старухам,
Окружающим храм,
Что давно уж пророс
Былью, пылью да мхом.
В этом храме алтарь
Помнит еще большевистские пули.
А на месте амвона
Возвышается дуб,
Раскурочивший пола белые камни.
Ветер шепчет в листве
О бывшем величии этого тихого места,
Что ныне мертво.
Сокрушается дождь,
Пробивая кирпичную кладку,
Давая новую жизнь
На месте, где раньше Горное Место
Было хранилищем
Неких святынь
Созданных в память победившего смерть.
Формально говоря, первое произведение не хуже второго. Оно эмоциональное, в нём использованы узнаваемые образы, указана философская проблема и даже описаны переживания людей. Более того, в нём есть лирический герой, пусть он и коллективный. Во втором же нет ни героя, ни конфликта, ни развязки. К тому же "вкосятся" пишется без мягкого знака. Однако вот мы начинаем читать, и тут же понимаем: "Избушки" за душу берут! Читаешь - и представляешь себе, как стоят они испокон веков и столько же будут стоять, ветхие и покосившиеся. А читаешь про "пехоту" - и ничего. К концу текста уже забывается то, с чего всё начиналось.
Это связано с информационным фоном. Избушки - это своё, родное. Тут же Гумилёв - и пусть никто не помнит, что именно он сказал, но всё же русский поэт, про Русь писал. Тут же алтарь, храм. Все видели храмы, пусть даже снаружи. Все видели избушки, особенно старые. Каждый способен это представить и понять, что за этим стоит, какое настроение всё это вызывает и о чём это нам с вами говорит.
И вот эта "пехота". Кто они нам? Да никто. Откуда они взялись? Во что одеты? Сколько получают? Женаты ли? Сколько им лет? Почему выбрали именно этот путь? Вместо живых людей мы получаем толпу манекенов, которые как-то действуют. Никому не интересны манекены, все хотят знать, что на них одето и сколько всё это стоит. Ну и мальчишкам поначалу интересно, какая у них грудь, но это достаточно быстро проходит. Если у нас есть манекен, то у нас нет ничего. Если читатель знает предысторию, то он может полюбить стихотворение.
Однако возникает логичный вопрос: "а как же фэнтези?" Фэнтезийный мир может значительно отличаться от повседневной реальности. Как же быть с информационным фоном?
Тут работает простая схема: если истории нет, её стоит придумать. История не обязательно должна быть правдоподобной: в конце-концов, все знают, что нарния - это просто метафора. Но если она прописана с начала до конца, понятна и логична, то вероятность зацепить читателя у неё гораздо выше, чем у любой другой.
Вот например: " Сказ о том, как я Били Гейтсу деньги отдавал":
[Осторожно! 3500 символов!]
"За окном медленно и тяжеловесно шли девяностые. А я сидел и раскладывал «косынку», на только что купленном компьютере. Косынка - это пасьянс такой. Раскладывал-раскладывал я, значится, два дня раскладывал, проиграл кучу денег. Счет шел на доллары, наверное, потому что у меня Виндовз стоял, а это американская программа. В общем, сижу, смотрю я на красненькие циферки, семьсот тридцать два доллара продул. Ну, я человек чести, пошел на рынок, продал холодильник и водку, что в нем была. Выручил триста долларов. Стою рядом с «Митинским» и думаю «А где бы еще денег достать-то? Из техники только компьютер остался». А компьютер я продавать не хотел, только купил. Два года копил, в закуске себе отказывал, но купил. «Ну, нет», - думаю, «компьютер продавать не буду». Стал я дальше думать, где бы денег взять, и тут мне на глаза попадается ларек, а там беляшами торгуют. Ну, меня и осенило. Побежал я домой, наточил нож, зарезал свою Жучку, напек пирожков и давай по квартирам ходить, продавать. Народу понравилось, еще заказывать стали, а собака-то у меня одна была. Стал думать, где еще собак взять. Начал местных отлавливать, пирожки из них печь. Через какое-то время я уже не ходил по квартирам, люди ко мне сами приходили, только спрашивали: «что это пирожки такие дешевые?» А я им отвечал, что у меня тетка на мясокомбинате работает, мясо шлет, а у меня на него аллергия. Скоро купил палатку, уже на улице торгую, денежки считаю. Набрал я, стало быть, пятьсот долларов, пошел в Майкрософт - это фирма, где Виндовз продают. Пришел к их главному, лысый такой, толстый и в очках. Ну, говорю, вот деньги я вам проиграл, возьмите. Он засуетился, глазки заблестели, но видно, человек честный, как и я, спросить удосужился, где я их проиграл. Рассказал я ему историю свою, он сел, задумался крепко. Видно, что в нем совесть боролась с жадностью, так распирало его. Весь покраснел, надулся. Но, как я говорил, честный человек оказался. Сказал, что не в его компетенции деньги брать, деньги то Били Гейтса, а Били Гейтс в Америке живет. Стал я думать, как дальше быть. Продал свою палатку какому-то узбеку, чемоданы запаковал, взял билет на самолет и полетел в Америку. По дороге стюардессы меня мартини поили и пирожками с мясом угощали. Но я сразу свои пирожки признал и от пирожков отказался. Прилетаю я, значится, в Америку выхожу из самолета и по сторонам удивленно смотрю. Страна как страна, грязно, люди толкутся, морды не русские, ну, в общем, все, как и у нас, что спрашивается, сюда ехать так все рвутся? Подошел к милиционеру ихнему, полицейскими их кличут, вспомнил школу и уроки английского, спрашиваю, мол, где тут Билли Гейтс живет? То есть, кончено «Вот зис Билли Гейтс ливинг», спрашиваю. Ну, тот глазками полупал, видно не догнал. Ну, я еще раз в памяти перебрал все, что по-английски знал и опять спрашиваю «Вот зис Билли Гейтс факинг». У того на лице прямо просветление. Пальцами показал он мне куда идти, и я пошел. Иду, смотрю - и тут мои пирожки продаются, вот развернулся-то этот узбек, пока я в дорогу собирался. Пришел я, в общем, к дому Билли Гейтса, звоню в ворота железные. Вышел охранник, обшманал, спросил, зачем пришел. Ну, я ему историю рассказал, тот покивал с умным видом и пропустил. Захожу я в дом, а мне навстречу сам Билли Гейтс, как по телевизору показывали, в очках и при галстуке. Я ему конвертик пихаю, приговариваю «Косынка». Тот конвертик взял, бросил куда-то на стол, руку мне пожал, виски напоил, пирожки предлагал с мясом, но я отказался. Потом сел на самолет и обратно полетел. Вот так вот я самому Билли Гейтсу деньги отдавал."
Обратите внимание. Нельзя сказать, что события реальные. Но то, что они реалистичные - это сто процентов. Обычный человек бы написал пару абзацев: как он начал играть, как проиграл, как отдал. Закрыл, опубликовал и выложил. И никто бы не узнал. Хороший автор способен объяснить: почему герой мог подумать именно так, откуда у него такая техника, как именно он отдавал долг (в самом деле, сумма-то немаленькая). Не забыл указать, что происходило с его бизнесом после его ухода. То есть парень реально заморочился и придумал настоящую историю. Такой можно доверять, над ней можно посмеяться, можно посочувствовать - словом, отнестись к герою как к реальному человеку.
(Важное дополнение: здесь все детали хороши тем, что они связаны с повествованием, привязаны к сюжету. Так, нам неважно, во что одеты дети и какой марки самолёт. Нам важны пирожки и Гейтс. И все подробности указаны. Мы можем их представить, пощупать, обнюхать, изучить. Это - отличная детализация.)
Что ещё важно. Совсем необязательно писать одну историю для одного произведения. История может развиваться внутри цикла (как, например, у Перумова), проходить через всё творчество вообще (как у Крапивина) или вообще быть независимой историей, на которой впоследствии могут строиться другие сюжеты (как у Толкиена). Наличие такой истории моментально делает автора специализированным: появляются люди, которые читают всё, что бы он ни написал, потому что любят эту тему. И чем эта тема интереснее, подробнее и необычнее, тем лучше.
Впрочем, тут есть небольшая оговорка. Если читатель не видел и не слышал про эту тему, то ему с большой долей вероятности всё происходящее покажется сущим бредом. Так, если вдумчивый читатель начнёт читать Лукьянинские "Дозоры" не с первой книги, а со второй, то третью он в руки не возьмёт. Или, допустим, смотреть аниме не с первой серии можно только в том случае, если там - хентай. А песни группы "Аквариум" понятны только после прочтения пары китайских трактатов.
Понять смысл текста в отрыве он его информационного фона очень сложно. Вот, к примеру песня " Пустыня":
"Пустыня - пески без судьи и закона,
Без морали и жалости с времени Оно.
Здесь нету хороших и нету плохих.
Двое сближаются. Ветер утих.
Нас только лишь двое, да три револьвера,
Пятнадцать патронов, да в дьявола вера.
Погоня, побег - всё больше не важно,
И воздух завыл, разрываясь, протяжно.
Кто прав, виноват - никого не волнует,
И ветер смолкает и больше не дует.
Нас только лишь двое и скоро убудет
Из точки на карте - встречи двух судеб.
Два выстрела в грудь - после щелчок.
Я все-равно не успел. Таков уж мой рок.
Две дырки в груди и пальцы песок
Скребут в последнем усилии рук.
А где-то в горах треск пулемета
Эхом сбивает птицу с полета.
В остальном тишина. Близится ночь.
Ветер уносится временем прочь.
Пальцы скрипят по песку."
Если это прочитать не зная ничего о том информационном пальто, которое носит этот текст, можно подумать, что здесь написана не совсем складная чепуха. Какое ещё "Оно"? Почему именно пустыня? Откуда берётся пулемёт? И что это за время такое, что нет ни судьи, ни закона? Непонятно.
Но вот вступает голос за кадром и поясняет: "это всё - постапокалиптический мир, Фоллаут". И сразу всё становится понятно. Пустыня, пулемёты, судьи, револьверы, пятнадцать патронов, ветер - всё понятно. В этот момент критик поднимает руки и говорит: вот теперь я вижу, что как минимум половина стихотворения хороша. Конечно, затянута, лексически не так, чтобы супер. Но половина точно хороша. И эту половину читать интересно. Более того, интересно прочитать продолжение истории, параллельные сюжеты, их начало и продолжение. В-общем, история зажила. Теперь прокачать скилы - и всё пойдёт как по накатанным рельсам.
В конце-концов, гораздо проще писать, когда знаешь, о чём пишешь и что из всего этого получится.
Человек - существо разумное, и потому большинство предметов он не может воспринимать без их информационного фона. Этот так называемый тезаурус позволяет понять собственное отношение к явлению, даёт повод проявлять эмоции, которые редко проявляются по отношению к виртуальным персонажам. А сформировать этот информационный фон сложно, не сформулировав для себя онтологию происходящего. Для этого можно пользоваться тремя советами:
1) предыстория важна для текста так же, как родители для человека, про неё нельзя забывать так же, как нельзя забывать фамилию и отчество начальника;
2) чем больше у нас есть деталей, тем реалистичней выглядит история, впрочем не относящиеся к сюжету детали в счёт не идут, и от них можно спокойно избавиться;
3) придумать общую историю для всех своих стихов куда проще, чем придумывать по истории на каждое.
Однако онтология - это куда более важное и полезное понятие, но поля этого блога слишком узки для его описания. Так что закончим с нею в следующий раз.
Да, и ещё... Я тестирую новую форму создания записи. У меня, вроде, всё выглядит хорошо, но если вдруг у вас что-то не отображается, всё ползёт, что-то выглядит некрасиво, а я - кретин, то напишите мне об этом.