Dickens. A Tale of Two Cities
«Повесть о двух городах» Диккенса.
Диккенса любила еще моя прабабка, хотя, подозреваю, совсем не за то, за что я.
Великая книга. Настоящий, щедрый, до конца развернутый и прописанный эпический роман
с полнокровными пороками и добродетелями, преступлениями и возмездиями, исторической перспективой, религиозными аллюзиями, моралью и сочным, богатым языком.
Все это - несмотря на длинноты, многословие, невозможные коллизии до абсурда закрученного сюжета, роковые совпадения, назойливую набожность, сантиментальность и назидательность.
Все равно гениально. В том-то и штука, что великие вещи велики
не благодаря, а вопреки.
Симфония в прозе. Единство композиции, образного ряда, мировоззрения и его языкового выражения. Любопытно, как буквально так же, как и в музыке, как и в архитектуре, да и в культуре в целом, ХIХ-й век совершенно очевидно достигает вершины, а затем происходит откат назад; медленное, но верное, вполне сознаваемое, но от этого - ничуть не менее необратимое разложение всех без исключения изобразительных средств, от фабулы до персонажа, от образа до языка, от словаря до синтаксиса, от предмета описания до его тона.
И пусть, пусть кидают в меня за это каменьями.
Диккенса любила еще моя прабабка, хотя, подозреваю, совсем не за то, за что я.
Великая книга. Настоящий, щедрый, до конца развернутый и прописанный эпический роман
с полнокровными пороками и добродетелями, преступлениями и возмездиями, исторической перспективой, религиозными аллюзиями, моралью и сочным, богатым языком.
Все это - несмотря на длинноты, многословие, невозможные коллизии до абсурда закрученного сюжета, роковые совпадения, назойливую набожность, сантиментальность и назидательность.
Все равно гениально. В том-то и штука, что великие вещи велики
не благодаря, а вопреки.
Симфония в прозе. Единство композиции, образного ряда, мировоззрения и его языкового выражения. Любопытно, как буквально так же, как и в музыке, как и в архитектуре, да и в культуре в целом, ХIХ-й век совершенно очевидно достигает вершины, а затем происходит откат назад; медленное, но верное, вполне сознаваемое, но от этого - ничуть не менее необратимое разложение всех без исключения изобразительных средств, от фабулы до персонажа, от образа до языка, от словаря до синтаксиса, от предмета описания до его тона.
И пусть, пусть кидают в меня за это каменьями.