Золотые слезы
Золотые слезы
Алехандро Ходоровски
Когда этот невероятный и счастливый феномен явил себя миру, каждый член семьи выдвинул собственную версию его происхождения. Донья Луиса, мать, была уверена, что всему виною золотая стрекоза, которая ужалила мальчика в лоб. Дон Луис, отец, предположил, что ребенок наглотался семечек радиоактивной айвы. А его бабушка, вдова, вспомнила, как статуэтка святого Гиацинта, при последних словах мессы грохнулась и разлетелась вдребезги, ударившись о голову Домингито. По мнению фратера Мауриса, дяди по матери, бенедиктинского монаха, невинного не только частями срамными, но также и пятью чувствами, причиною стала чудесная облатка, съеденная мальчиком. И, наконец, Никомедес, дядя по отцу, упрямый пьянчуга, настаивал, что ничего не случилось бы, не окажись ангел-хранитель мальчика педерастом… Какова бы ни была причина, а случилось то, что одним прекрасным утром Домингито проснулся, плача золотыми слезами.
Дон Луис сперва подумал, что это всего лишь сгустки гноя, однако из-за их твердости и отсутствия запаха усомнился. Он собрал их в чашку и отнес в ближайшую ювелирную лавку. «Да тут все 24 карата! Так называемое чистое золото!» - сообщил ему ювелир. «Я покупаю все». Черт, кучка бумажек позволила бы ему внести плату за квартиру, по меньшей мере, на три месяца вперед! Бегом вернулся он, чтобы расспросить сына.
- Домингито, что тебе приснилось? Ты видел кошмар? Ты можешь уснуть и увидеть его еще раз?
Донья Луиса, бабушка и оба дяди (фратер Маурис которому сообщили о чуде по телефону, тотчас примчался на своем мотороллере и явился в спальню), сгрудились за спиной Дона Луиса, и, вместе с ним, бросали беспокойные взгляды на малыша.
- Я не знаю…не помню… ничего мне не снилось… отведите меня в школу…
- Непослушный мальчишка! Мы же велели тебе уснуть еще раз!
- Но ведь я уже проспал всю ночь… я хочу встать…
- Нееет!
Мальчик попытался подняться, но родные в десять рук удержали его в постели. Домингито расплакался. Две реки золотых слёз хлынули из его глаз!
Взрослые собрали прекрасный металл, кудахча от счастья. Мальчику совсем не обязательно было спать и видеть сны. Каким бы ни был повод для плача, золотые слезы текли одинаково.
Чтобы проверить это, дядя Никомедес, подкараулив момент, когда малыш успокоился, съел вкусный завтрак и собрал книжки чтобы идти в школу, влепил ему невероятной силы пощечину. И, о чудо, вновь заcтруились золотые слезы! Ням! Всего за одну пощечину в неделю они могли жить словно короли!
Четыре месяца прошли в эйфории. Если удар по щеке был хорош - это с таким расчетом, чтобы не выбить зуб -, он вызывал полчаса сильного плача… Целое состояние! Они перебрались на девятый этаж, в квартиру, площадью триста квадратных метров; обновили, от башмаков до шляп, весь гардероб; завели холодильник, в который набили четыреста килограммов аргентинского бифштекса; стали рассекать на пикапе последней модели. Что касается Домингито, то ему жаловаться не позволялось. Ведь хотя и верно, что лицо его было сплошь покрыто синяками, в обмен, запертый в своей комнате, он получал целые корзины игрушек.
Проблема возникла на пятый месяц: малыш, привыкнув к истязаниям, не только перестал пугаться их внезапности, а прямо-таки пристрастился к боли. И чем ожесточеннее была взбучка, тем шире делалась его улыбка.
- Что же мы будем делать теперь? - промурлыкал фратер Маурис - Этот шалопай стал мазохистом! Смотрите, я тычу его в башку иглой, а ему хоть бы хны! Вам не кажется, что было бы весьма кстати заставить его последовать примеру Господа нашего - взять три больших гвоздя, пару досок, и распять?
- Святой брат, - ответила мать -, чтобы курочка, несла золотые яйца, не нужно варить из неё бульон… Лучше принесем в жертву Пепо, его ангорского кролика.
На глазах у мальчика, которого привязали к стулу, с веками, широко открытыми при помощи липкой ленты, они приколотили кривоногую зверушку к стене. За неимением копья, бабушка воткнула ему в бок вилку. Они оставили его умирать, истекая кровью, в то время как Домингито кричал от ужаса.
Золотые слезы бежали без остановки целую неделю. Чтобы утешить мальчика, родственники подарили ему - подписав, сперва, договор о покупке великолепного участка с видом на море - белую мышь…которой отрубили голову через шесть месяцев (этот плач позволил им выстроить виллу). То же самое случилось и с собачкой чихуахуа. Естественно, когда они захотели подарить ему римского кота, тот выгнал его пинками. Так же поступил он и с белкой, и с шимпанзе, и с какаду…. Они должны были изменить тактику.
Сначала они думали отрезать ему фалангу пальца, но когда вспомнили, что он стал неуязвим для боли физической, то решили истязать его болью душевной. Дон Луис испачкал костюм и голову куриной кровью и разлегся посредине улицы, запихав под рубашку кучу коровьих кишок. На крики доньи Луисы, «Сбили, сбили твоего отца» малыш вышел из дома, увидел лежащего, стал белее своих белоснежных носков и завизжал. Бабушка и дядья все до последней капли собрали в хрустальный рог. Тогда Дон Луис со смехом поднялся, поддерживаемый гоготом всего семейства. «Это была шутка, дурачок!» Но Домингито не был таким дурачком, как им хотелось. И, когда в следующий раз фратер Маурис прикинулся, что попал в аварию - вымазав тонзуру телячьими мозгами, растянулся рядом с мотороллером - мальчик подошел к мнимому покойнику, и, смеясь, помочился ему на лицо.
Родичи отчаялись - скупщики, в ожидании чудесных слез, толпились внизу - и потеряв рассудок, делали совершенно безумные вещи - пытались поразить ребенка, показывая ему грязные порноснимки, нанимали актеров, чтобы те изображали мумию, Дракулу и других страшилищ, рыча ночами под окном; угрожали бросить его в львиную клетку; в конце концов, мать пообещала ему, что за сухие глаза перережет горло навахой… Ничего! Безразличный ко всему, дух мальчика был закален - ничто больше не могло заставить его заплакать
Мир реальный, так же как и мир снов, движется словно танец, в котором случайности происходят точно в нужный момент: о мальчике, плачущем золотыми слезами пошли слухи, и, в конце концов, его похитили. Семья ждала перед телефоном, готовая заплатить любую цену, какую назовут бандиты, но ни один звонок не раздался за эти долгие дни. Лишенные сырья, не надеясь больше на своего производителя, они, с безграничной горечью, уже планировали распродавать добро, столь тяжко нажитое.
Между тем, указанные бандиты, которые в действительности оказались добропорядочной четой аптекарей, увидев, что прижигание ступней серной кислотой не причиняет мальчику никакого беспокойства, решили довести его до слез бедностью. Они привезли его в самую нищую деревню, и в толпу детей, до костей исхудавших и оборванных, швырнули сладкую булочку. Дикое побоище, вспыхнувшее между ними, когда каждый стремился урвать хотя бы крохотный кусочек пищи, так опечалило Домингито, что, плотины, что сдерживали его злобу, прорвались, и побежали слёзы, только на этот раз они были не из золота, а из мёда. Тот мёд был слаще, чем у самых лучших пчел. Бедняки, счастливые, облизывали его щеки - одной капли хватало, чтобы насытить их на целый день, а он всё плакал и плакал. Сладкое вещество излечило бедняка, который едва дышал из-за инфекции в легких; других - от чесотки; паралитик, который смазал ею ноги, смог ходить; все болезни отступали. Аптекари, боясь, что их линчуют, не посмели увести оттуда похищенного. В анонимном письме они сообщили семье где он. Родители, бабушка и дядья приехали так быстро, насколько смогли, во главе целого отряда карабинеров. Те дубинками разогнали толпу вшивых сладкоежек, и вернули чудесного ребенка обратно.
Рассевшись вокруг мощного семейного стола, члены семьи стали строить планы, как они будут разливать по бутылкам эти новые слезы и продавать чудесное вещество как панацею, как вдруг услышали Домингито, говорящего им взрослым голосом: «дорогие родственники, сейчас я буду плакать в последний раз: мои слезы даруют вам жизнь вечную!»
И снова потекли медовые струи. Жадные языки родственников облизали его веки. В экстазе они упали, смакуя невероятную сладость. Мало-помалу, изысканное яство парализовало их, и, мёртвыми, вступили они, как и обещал им малыш, в ужас жизни вечной.