Порочный круг преступного укрывательства в Следственном комитете
Снова возвращаюсь к скандальному делу специалиста нижегородского отделения Росрезерва Андрея Силякова, который якобы украл 4 самолета МиГ- 31, оцененных свыше 1 миллиарда рублей, хотя там имели место только запасные части планеров и они не выбыли даже с места хранения. И продал мазут по заниженной цене, хотя его качество в реальности было настолько низкое, что о нормальной цене не могло быть и речи. Кроме того, практически половину мазута, хищение которого было вменено Силякову, было реализована самой организацией-хранителем.
Вопрос в том, что суду по первой инстанции была представлена экспертиза данного мазута, которую произвел эксперт на основании документов совершенно на иной мазут, который никакого отношения к Силякову не имел, и эта экспертиза была положена в основу выводов о его виновности в приговоре. И когда после его осуждения и бегства, его жена все это выяснила и обратилась с соответствующими заявлениями в СК и прокуратуру о служебном подлоге совершенном следователем и заведомо ложной экспертизе соответствующего эксперта, СК сослался на то, что приговор уже вынесен и судом данным доказательствам уже была дана оценка. А вот то, что именно фальсификация данных доказательств и послужило причиной неправильных выводов суда, СК почему-то не волнует. Хотя в самом уголовно-процессуальном кодексе четко прописано, что приговор по факту фальсификации доказательств и заведомо ложного заключения эксперта является основанием для пересмотра ранее вынесенного по тому делу приговора по вновь открывшимся обстоятельствам, что исключает преюдицию (предрешенность) фактов, установленным им для решения этого вопроса.
Не помогало даже то, что самой прокуратурой усматривались признаки преступлений в этом, о чем ей были даны указания, на которые СК откровенно наплевал и тупо отказался выполнять. Что очень показательно относительно значения прокуратуры сейчас вообще.
Но вот когда, казалось бы, все потуги его жены сошли на нет, чтобы указать на очевидные нарушения со стороны следствия, имеющих целью покрыть целую систему злоупотребления в Росрезерве, Андрея Силякова берут после многолетнего нахождения в розыске, чтобы препроводить в места отбывания наказания. И тут на тебе, он восстанавливает срок обжалования приговора, возможности чего у него не было ранее, и получается механизм закрутился с самого начала. Потому как приговор не вступил в законную силу, и ранее сделанные ссылки СК на сделанные им выводы об оценке судом доказательств, теряют свою силу. Доказательства же как служебного подлога следователем, которым было изъято, по словам жены, из дела часть документации и вложена иная, а также заведомо ложного экспертного заключения, все имеются, и оснований для того, чтобы с этим перестать разбираться как раньше нет.
Но что мы получаем в итоге-пустые отписки, СК, и теперь уже и прокуратура, уподобились страусу, засунувшему голову в песок. В упор не желающих видеть очевидное. При чем, эти отписки дают самые мелкие служащие, хотя Татьяна Силякова в своей бумажной войне дошла уже до самых верхних чинов, необоснованность ответов которых теперь очевидна. Но высшие чины теперь просто стали недоступны.
Более того исчезли три тома подтверждающей документации и флешка с файлами, и само обращение якобы не подавалось вообще по словам этих мелких служащих, получивших явный заказ динамить проверку коррупционных преступлений до упора. Поэтому сейчас Бастрыкину написано заявление на этих мелких служащих, превысивших свои должностные обязанности и уничтоживших всю подтверждающую документацию собственных преступлений.
Так и получается, что сначала Следственный комитет не хотел разбираться с преступлениями собственных следователей ссылаясь на приговор суда, который якобы уже во всем разобрался, а теперь просто не разбирается и все. Наглядно показывая свою неподсудность и безнаказанность.