Jul 21, 2010 09:28
В Москве жара, а мне вспомнилось совсем другое мое лето - балтийское. Сколько лет назад это было? Почти десять, наверное. Я тогда поссорилась со своим «женихом» и сбежала. С его лучшим другом. У друга было тщедушное телосложение, очки, мопед и тетушка в Балтийске. Тетушку завали Ниеле. По происхождению она была эстонка. Вышла замуж за русского моряка, двадцать лет вела себя как верная Пенелопа - ждала на берегу, потом ездила за мужем по городам и весям, а потом получила наследство, плюнула на русский флот, развелась и купила в самой западной точке России земельный участочек. Построила домик и стала им зарабатывать: себе - на скромную пенсионную жизнь, московскому племяннику - на шумные вечеринки в «Метелице». Трехэтажный коттедж на берегу моря предприимчивая тетушка сдавала с июня по сентябрь туристам. Мы приехали в конце мая в еще пустующий дом. У Петеньки (или как называла его тетушка - Петера) были на меня самые серьезные планы. Он говорил: «Ну, давай, давай, скорее поженимся», и я видела как у него в брюках все его «тщедушество» наливается и рвется наружу. А я же девочка правильная, мне ж всего 19, и я до свадьбы ни-ни. Попросила у тетушки поселить меня в отельную комнату. Тетушка ахнула, и в знак уважения стала разговаривать со мной на «вы» и с эстонским акцентом: «Нас-тяс, вис лю-битэ ку-па-ться по утрам? Буд-тэ о-сторож-неэ, вода е-ще холод-на». Вода и вправду была ледяная, градусов 13. Балтийское море ведь вообще очень медленно прогревается. До дикого пляжа с поющими дюнами идти минут 10, через буковую рощу. Местные уверяли, что в этой самой роще водились кабаны. А я утром проснусь рано и бегу на пляж, смотреть, как солнце встает. Песок холодный, с моря ветер почти арктический. И на километры вокруг ни души. Сижу, каждого шороха боюсь. А потом над водой, которая похожа на кипящее олово, появляется солнце - белое, злое, отрешенное какое-то, как в больших городах зимой. И такая картина получается - море металлическое, ветер, фригидное солнце. Завораживающе и зловеще одновременно. И я, чуть не визжа от страха и восхищения, мчусь обратно в дом. Вся замерзшая, с посиневшими лодыжками. У себя в кровати не согреться. Пробираюсь в комнату к Петеру, под теплое одеяло, прижимаюсь ледяными бедрами к его сонному телу. Петер просыпается, морщится сначала, а потом начинает улыбаться, демонстрирует мне главную мужскую гордость - утреннюю эрекцию, пристает. Я отбиваюсь, говорю магическую фразу: «Петя, ты же обещал, что сначала распишемся». Петя деревенеет, прекращает домогательства, он ужасно хочет, чтобы я вышла за него замуж и рад, что я сама поднимаю этот вопрос. В глубине души он верит, что я сбежала от «жениха» ради него. И мы засыпаем, обнявшись как брат и сестра. И это продолжается почти две недели. А потом, мы возвращаемся в Москву, и я объясняю Петеру, что передумала, что еще не готова к семейной жизни, и что вообще мое бегство от «жениха» было ошибкой, и я снова к нему возвращаюсь. Помню, Петя тогда плакал. По-настоящему.
Сейчас у Пети красавица-жена и двое детей: сын Кирилл и дочка Серафима (родилась полгода назад). К чему эти подробности? Да, к тому, что много лет назад, когда мы сидели на берегу Балтийского моря, Петя меня спрашивал: «Ты выйдешь за меня и родишь мне сына?». Я качала головой: «Дочку, Петенька, дочку. И мы назовем ее Серафима».
PS Анка, собственно, всю эту историю я рассказала для тебя)) К вопросу о любимых именах.