Эх, Фёдор Михалыч, Фёдор Михалыч!.. (Часть 1)
Перечитываю «Братьев Карамазовых» Фёдора Михайловича Достоевского. Впервые читала это произведение в студенческие годы и вот решила перечитать. Вообще Фёдора Михайловича читала много, он тонко чувствующий человек, великий писатель, наш, человек не только умный, но и с трепетным огоньком светильника совести, освещающего человеку путь вместе со светильником разума, рассудка. И вот это-то именно и обидно, когда такой неравнодушный и, казалось бы, высоконравственный, добрый и умный человек так заблуждается, самообманывается почему-то, не замечая, казалось бы, очевидного для человека с совестью, и даже позволяет себе местами самые настоящие лукавые мудрствования, порождающиеся, как правило, у людей невнимательных и зашоренных, живущих в отрыве от действительности жизни, от правды жизни простых людей, правды жизни того, что у тебя действительно происходит за окном, если только ты не затворник, ищущий в письме, в сочинительстве пищу-развлечение для ума. Ведь вне тесной, неразрывной связи с совестью - это всегда есть и будет лишь развлечением, отвлечённым от света поиска божественных, верховных человеческих смыслов и истин, блужданием по строкам, сюжетам и событиям, персонажам и характерам… всегда будет лишь утешением писательского или интеллектуального (интеллигентского) самолюбия и таланта.
Звучит как обвинение, и серьёзное. Но вместе с обнаружением заблуждений, я увидела и источники их. То есть нашла и понимание проблемы. И поскольку всё это не беспочвенно, то и объясню поскорее всё по порядку.
Нужно сразу же оговориться, что к автору «Мальчика на ёлке у Христа» - действительно повышенные требования в области искренности и честности, чтобы не было: тут вижу, а тут в упор не замечаю и не внемлю… Как-то вот так!
Очевидно, что Фёдор Михайлович, как и любой другой автор, говоря устами своих персонажей, с одними из них солидарен, это его собственные мысли и взгляды, он горячо разделяет их, а другие автору явно не симпатизируют, они не созвучны его собственным убеждениям или даже противоречат им. Или, говоря по-другому, всегда видно - кому и чьим идеям, поступкам автор симпатизирует (иногда даже отождествляя себя с таким персонажем), а кому не очень или даже явно наоборот. И старец Зосима - один из центральных персонажей произведения - будучи пусть и не главным действующим лицом, очевидно является носителем того самого духовного слова, той самой истины, которая заполняет душу автора.
Итак, обнаруженные мной и нижеприведённые заблуждения исходят в книге не от кого-нибудь, а от того самого старца Зосимы, устами которого говорит сама, казалось бы, святая и непогрешимая истина, сам Бог обращается к людям со своим великим словом через сего великого своего посланника на земле и проповедника. Пусть даже его проповедь и не была бы осенена великими чудесами, а являлась бы лишь наглядным, воплощённым подвигом праведности и человеколюбия. Этот человек (персонаж, говоря языком литературоведа, искусствоведа…) помимо своей значительной роли в произведении, является главным духовным светочем и наставником, духовным отцом и учителем, путеводной нитью для главного героя книги - молодого Алёши Карамазова. Более того, его предсмертная проповедь в конце первого тома является неумозрительным ответом и в противовес "безбожнику" Ивану Карамазову, тому самому, который про "слезинку ребёнка", т.е., ни много не мало, речь идёт о вере и надежде в/на светлое будущее человечества. Но что мы видим?
Ещё раз подчеркну и попрошу не забывать, что нижесказанное говорит не какой-нибудь простой крестьянин босой, а человек, имеющий громадный авторитет в обществе того времени (тем более в среде православных церковников), чьё слово тут же ловят и передают из уст в уста и т.п., то есть человек, обладающий действительными возможностями для общественной деятельности, для влияния на людей, на ход развития общества. Так вот, буквально на смертном одре - одна из центральных проповедей книги - старец в своих напутствиях и "мудрых" беседах с Алёшей и другими, например, сетует, что "видал я на фабриках десятилетних детей: чахлых, хилых, согбенных и уже развратных. Душная палата, стучащая машина, весь божий день работы, развратные слова и вино, а то ли надо душе малого дитяти? Ему надо солнце, детские игры и всюду светлый пример и хоть каплю любви к нему..." Характерно именно то, что подобные замечания о реалиях тогдашней жизни в этой книге у Ф.М. постоянно перемежаются с воздыханной надеждой на русское православие, и даже с акцентом на то, что больше в мире и вообще надеяться не на что! С чем мы никак не можем согласиться. Потому как если бы в этом русском православии была хоть капля христианского братского духа и любви пусть хотя бы к малым сим (детям), им ничего бы не стоило (с их-то огромнейшим на тот момент авторитетом и возможностями в обществе и государстве) добиться принятия любых законов, направленных на облегчение тяжёлой, порой бесчеловечно жестокой детской трудовой ноши. Вплоть до запрета эксплуатации детского труда и/или, например, на учреждение детских садов (интернатов, домов присмотра, называйте это как угодно) для тех, чьи мамы с папами целыми днями вкалывают на заводах и фабриках капиталистов. Церквей и монастырей на тот момент по всей стране было несметное количество, то есть они были буквально везде, в большом количестве, духовенство имело власть и над умами-сердцами всего народа и высшего сословия, также неукоснительно соблюдавшего все церковные обряды и отстаивавшего воскресные службы, не говоря уж о праздниках. И "любящим людей" православным священнослужителям ничего не стоило хотя бы организовать при своих церквях и монастырях какие-нибудь подобия детских садиков и школ, пусть хотя бы просто с элементарным присмотром за детьми и самым скромным питанием раз в день. Но ничего этого не было и в помине! Получается, что на фоне той действительности сетования Ф.М. и его старца о прогнившем католичестве и святом русском православии выглядят как минимум неубедительно, и даже кощунственно.
А дали всё это детям, многим тысячам нищих и обездоленных детей, побиравшихся по всей России с протянутой для подаяния ручонкой - «смутьяны» и «безбожники», не пожелавшие стоять в стойле немым и покорным стадом под неусыпным «не ропщи», «не возроптай» и прочими угрозами жутчайших расправ над непокорными на том свете. Ну да к этому мы ещё вернёмся.
Вообще от таких мест в книге (а их немало) впечатление такое: читаешь-читаешь, а главное как бы всё не произносится, ускользает куда-то за многозначительными и многословными наставлениями, всё крутится, крутится, вьётся размеренно вокруг да около, интригуют-интригуют, ну, вот-вот скажут, наконец, что-то важное, по-настоящему нужное всем людям… да так этого ожидаемого откровения и не высказывается. Вроде церковной проповеди: плетут-плетут паутины узоров словесами разными непонятными или малопонятными, а до конца ничего не объясняют, прикрыв своё «тайное знание» многословным покровом из слов иудейских да перечислением колен Давидовых и других царей, и пр. и пр., монотонными заклинаниями бубнящихся и внемлющихся без работы ума, без осознания, без божественного светильника разума… Потому и создаётся впечатление, что ничего тут как бы и нет кроме лукавого словоблудия, кроме размеренных в своём наставническом до певучести тоне речей «смиренных», оттенённых фоном клубящихся и роящихся со всех сторон мирских (почти сериальных) страстей и порывов. Очень уж похожи эти правильные речи на многозначительные, но пустые внутри (формальные) наставления неразумному школяру господином гимназическим профессором. Уж больно как-то своей многозначительностью до декламатизма, с какой-то витиеватой проникновенностью, какой-то соборностью, тоном величайшего на свете откровения, перед которым действительно невольно склоняешься в почтительном внимании, если не падаешь ниц… тоном кротости, но от которой почему-то веет патетичностью до картинности… очень похоже на сладкоголосое, усыпляющее стада человеческие, пение Сирен, на пустословные увещевания его к упованиям на некие благодати близящегося благоденствия. Но благодати тайные, не всякому уму понятные, иносказательные… (отчего да и задумаешься, включив светильник разума, - а уж и есть ли на самом деле оные, и уж не мистификации ли тут одни!..), а потому и внемли, олух царя небесного, безропотно, не ропщи поняти и ведати… А зачем тогда, спрашивается, весь сыр-бор, зачем тогда «отстаивать службу», зачем нам тогда все эти проповеди (устные или в виде умных книг), если кроме благоговения перед неким таинством, неважно в чём заключающемся, благоговения перед священными и непререкаемыми авторитетами, неважно в чём, в каких заслугах заключающимися… и вынести-то больше нечего, ни уму, ни сердцу? Или в эффекте снотворного для ума и сердца, совести и заключается его спасительная роль, сила этого слова?! Эти сладкоголосые обещания неразумному и смиренному стаду народному?! Да, для этого?: для усмирения и удержания паствы в стадном состоянии - покорной и безмолвной, только лишь внимающей своим пастухам (именно так и в самом писании: «стада» и «пастухи»)?! Тогда как Христос (тоже постоянно упоминаемый Ф.М. как всё и вся православной веры) всегда говорил о конкретных добрых ДЕЛАХ и ПЛОДАХ, а не утопал в безбрежных посулах людям райских кущ, всё равно - на том или этом свете.
А сразу после приведённых слов о детях на фабриках идёт привычное у попов (наших и не наших) распекание человека: "Но спасёт бог Россию, ибо хоть и развратен простолюдин и не может уже отказать себе во смрадном грехе, но всё же знает, что проклят богом его смрадный грех и что поступает он худо, греша". Нет чтоб подумать и написать о том, отчего, от каких скотских условий жизни, устроенных тогдашним государством (и не без участия, пусть даже только сытого попустительства, духовных верхов) человек впадал в пьянство, воровство и другой разврат и преступление! Вместо этого его просто клеймят грехом, да ещё и проклятьем от бога (спасёт, но и проклянёт!). То у них бог милосердный, то он у них грозный прокурор. Плетут-плетут свои сети, словоблудят-словоблудят, в общем, путают человека. И стоит ли верить им хотя бы в том, что любящий Бог кого-либо вообще проклянёт? Тем более людей, выживающих в полном бесправии, беззаконии, нищете и каторжном труде? Неужели наш Ф.М. не понимал этого?! И где, закрадывается в таком случае вопрос, постигал он Христа, не у этих ли попов, имеющих обыкновение проклинать нас, мирян, и наши грехи, судя нас, осуждая, отлучая от церкви или наоборот, ввергая в её лоно... у всех этих начальников, повелителей и распорядителей человеческих душ и сердец?
Вечное обвинение человека в грехе, старательное вылепливание из него великого грешника западными и точно так же нашими церковниками - это то, что идёт полностью вразрез с учением Христа, который учил по сути только одному - не выискивать друг у друга в глазах соринок и ПРОЩАТЬ друг друга. Не уличать усердно друг друга в грехе, а прощать. Это одно из самого главного в учении Христа. Всё другое о том, что "не убий, не прелюбодействуй, не укради...", всё это было гораздо раньше до него, и без него! И у иудеев, его казнивших, и во многих других государствах, где рубили руки и выкалывали глаза за различные преступления и аморальные поступки. И только Христос заговорил о прощении, тот самый Христос, который спас женщину, совершившую грех прелюбодеяния, от побиения насмерть камнями.
Далее в книге, в речах старца Зосимы, идёт: "В Европе восстаёт народ на богатых уже силой, и народные вожаки повсеместно ведут его к крови и учат, что прав гнев его". Вот здесь очень хорошо видно то, в каком отрыве от народа был Фёдор Михайлович, живя своим сугубо интеллектуальным кругом, в среде философов, газетчиков и прочей интеллигенции. Иначе не писал бы он, что из жажды крови люди шли революцией на своих мучителей, против тиранических монарших и капиталистических режимов власти. Они спасались от мучительной жизни и рабского труда в бесчеловечных условиях, от насилия и истязаний по прихоти господина, от бесправия и каторги по одному только слову человека высшего сословия или богатого, задыхаясь и подыхая в шахтах, гробя последнее здоровье на заводах, голодая в деревнях, обираемые жесточайшими налогами, и постоянно забираемые на нужные элитам войны, когда матери и жёны теряли своих сынов, мужей, братьев и отцов и потом без них рвали жилы на полях, в душных прачечных, задыхаясь в едких и ядовитых парах, и проч. и проч., из последних сил стараясь хоть как-то прокормить себя и маленьких детей! А сколько было тех, кто только ещё более грязным трудом мог зарабатывать себе на кусок хлеба, торговавших телом женщин, сирот, беспризорников, обречённых на выживание на городских свалках, в подвалах, в криминальной среде, обречённых на тюрьму или раннюю смерть, а в лучшем случае на голод, холод и болезни. Вспомните Виктора Гюго, когда французским простолюдинкам приходилось продавать свои красивые передние зубы стоматологам, обслуживающим богачей, или продавать богатым бабам свои волосы на шиньоны, чтобы элементарно не умереть с голоду, или даже отдавать своих детей в рабство, не имея чем их кормить, чтобы те могли просто выжить. Или бросать своих детей на чужих людей, скрывая своё материнство и в тайне посылая воспитателям заработанные от продажи зубов и т.п. деньги на содержание малыша, потому что церковники осуждали женщин, родивших детей вне брака, и не просто осуждали, но в обществе, под давлением церкви, таким даже не давали работу, если только самую жуткую, хуже, чем в касте неприкасаемых в Индии. И не дай бог, ты сорвал несколько яблок в саду у богача - такой грех и преступление требуют не иначе как только грязной тюремной гнилой камеры, где ты обречён сдохнуть от болезней, а если и повезёт не сдохнуть, то выйдешь оттуда больным и немощным стариком. И то в лучшем случае. «Но так как деспотическое правительство всегда остерегается показывать при свете дня последствия тюрьмы и пыток, так как редки примеры, чтобы жертва любой инквизиции могла явить миру свои переломанные кости и кровоточащие раны, то и безумие, эта язва, порожденная в тюремной клоаке душевными муками, всегда заботливо прячется там, где оно возникло, а если оно и выходит оттуда, то его хоронят в какой-нибудь мрачной больнице, где врачи тщетно ищут человеческий облик и человеческую мысль в тех изуродованных останках, которые передают им тюремщики», - писал другой француз - Дюма.
Всё это в избытке и у Сервантеса, и у всех других свидетелей эпох, народов и их правителей… Так что совершенно не понятно при чём тут "жажда крови и оправдание гнева", когда народные бунты и восстания движимы совершенно другими причинами и целями. Речь шла о физическом выживании под гнётом бешеного, беспощадного к простому человеку воцерковленного монархизма, сменявшегося бешеным и жестоким капитализмом! И рассуждать тут о теологии и философии, о моральном праве на восстание мог человек только оторванный, не вникавший со всей честностью в этот конвейер страданий и смерти.
Да и нам, современным людям, для общего развития не помешало бы почитать, например, письма Ван Гога к брату, про то, как жилось европейским шахтёрам и крестьянам… ЭТО БЫЛ АД на земле! Или газеты тех лет, или посмотреть фото и кинохронику про тех же детей, эксплуатируемых на фабриках в те или ближайшие к ним времена... И сможем ли мы, зная весь тот ад, в котором простолюдины выживали и гибли кучами из несчётных, как мусор, тел, в безостановочном конвейере выжимания из них прибылей для жизни в роскоши господ, для их беспощадной эксплуатации при столь же повсеместном и безоговорочном бесправии, где калечились и гибли от производственных травм, болезней и недоедания, от постоянных простуд и воспалений лёгких, чахоток… (потому что на нормальную одежду по погоде и по времени года не у всех хватало средств, в отличие от тех, кто на этом труде жрал в три горла, сменяя на «хорошем ужине» блюда десять и более раз, ходя в соболях и шубах с меховыми шлейфами, с лисьими и бобровыми пледами и покрывалами, накидками на сиденье и под ноги в карете…), так вот я спрашиваю: хватит ли у нас, "современных гуманистов", совести осуждать тех людей, которые взяли оружие и пошли на убийц их детей?
По-моему, если у кого и нет на что-то права, так это у нас нет того морального права, чтобы как-либо осуждать людей, которые, да, были вынуждены брать в руки оружие и бороться за свои жизни и своих близких.
Затем тот самый святой старец, выше рассуждавший о братстве и духовном равенстве, на голубом глазу говорит, что совсем без слуг нельзя и обойтись в жизни. "Без слуг невозможно в миру, но так сделай, чтобы у тебя твой слуга был свободнее духом, чем если бы был не слугой". Вон тут даже до каких иезуитских рассуждений доходит! Читаю и думаю: здорово! как же это другие - простые, бедные, люди, так называемого низшего сословия, - всю жизнь жили без слуг, или это, по мнению духовенства, и не люди вовсе?! По понятиям-то святых отцов православной церкви и нашего великого гуманиста Ф.М., который, оказывается, не против таких заявлений своего великого праведника! Вон какое искажённое, чисто помещичье сознание, да ещё с такими «подлянками», когда лукавый православный старец добавляет, что слуги нужны нам, только надо с ними подружиться! Ну, Фёдор Михайлович, ну, "порадовал" силой мысли! Вы нам стирайте, готовьте, мойте, а мы будем вам - сирым, низшим - старшими наставниками, «друзьями», сидя ножка на ножку и рассуждая вслух на теологические темы: что лучше, католичество или православие; или: кто спасёт мужика от пьянки; или: кто спасёт мир от греха, русские аль поляки...
И, конечно же (после вышепрочтённого это уже не удивляет, а, напротив, становится вполне естественным, очевидным), старец Фёдора Михайловича Достоевского клеймит социалистов ("безбожников") и пророчит, что, дескать, наш народ их не примет и разоблачит их безбожие. Это тех самых, которые, в отличие от т. н. духовенства (духовных праведников, проповедников христианских, Христовых ценностей…), дали малым детям детские садики и школы, дали им игры на солнечных лужайках и в песочницах вместо фабричного чада и смрада, и проч. Это о тех, которые дали им грамотность и возможность в будущем становиться инженерами и конструкторами, руководителями цехов и предприятий, а их родителям оплачиваемые больничные и отпуска, пенсии, путёвки в лечебные санатории и дома отдыха… которые дали детям лагеря летнего отдыха с оздоровительной и культурной программой, а потом, десятилетиями вкалывая на стройках, обеспечили всю страну сотнями тысяч больниц, школ, кинотеатров, домов культуры, домов быта, жильём… сначала в коммуналках, потом в пятиэтажках, потом в многоэтажных панельках, в которых мы, их потомки, и до сих пор живём... Эти дети простолюдинов становились величайшими мировыми светилами наук, чьи работы получали Нобелевские и другие премии по всему миру, не говоря уж об издании их трудов, открытий, изобретений, о всемирном признании и проч. Всё это те самые "безбожники", которые сделали людям то, чего и пяти процентов не сделали тысячи попов и святых православных отцов для простого человека и его детей. За все века своей полной власти на территории русского государства.
Более того, Ф.М. старательно пугает читателя тем, что если люди примут социалистов, то будут войны и много крови прольётся. Да уж, советский народ любил развязывать войны и покорять мирные народы (как нам теперь снова внушают идеологи капиталистических, паразитарных ценностей, пропагандисты рыночной идеологии и ценностей общества потребления). Не говоря уж о том, как будто до социалистов мир жил в райском спокойствии и дружбе! Как будто не было нескончаемой вереницы войн одного королька с другим, как будто турки не вырезали болгар до социалистов, татары и шведы не убивали наших людей и т.д. и т.п. Наивность или самообман?! Думаю, последнее. И связан этот самообман Фёдора Михайловича, доводится мне, с его «воцерковлением» в последние годы жизни, с приверженностью не столько самому православию, сколько тому, что Христос называл церковничеством и фарисейством, с очарованием и прельщением поповством церковным, т.к. всё это буква в букву совпадает с их суждениями, которые старец Зосима лишь озвучивает! Видимо, к концу жизни Ф.М. сильно сблизился с церковниками и они ему хорошенько промыли мозги. Был человек умный и совестливый, и вдруг - словоплёт какой-то лукавый во весь рост. Нет, если б был какой-то среднего ума писатель, я бы могла приписать всё это его недомыслию, и ладно бы… но здесь ведь сам Достоевский! Вот тут-то оно всё и открылось, и вышло на свет, к сожалению, - до боли знакомое добровольное самоослепление, типичное поповское лукавое лицемерие по принципу: тут вижу, а тут не вижу (не хочу видеть).
Сразу вспоминается Николай Васильевич Гоголь, великий человек и мыслитель, гуманист, «зеркало совести русского человека», создатель великих "Мёртвых душ" и не только, которого перед смертью попы тоже активно взяли в оборот и буквально превратили в напуганного, принижающего себя, богобоязненного и посыпающего голову пеплом человечка, постоянно оправдывающегося за своё «вольнодумство», за свои слишком ретивые нападки на власть предержащих, рисуя их в «недозволительных» карикатурных формах. Превратили в болезненно воспринимающего к концу жизни любую критику и от этого постоянно болеющего, страдающего, переживающего (судя по его последним письмам, переписке с друзьями и заметкам, статьям) - из великого духом, умного, талантливого и смелого человека!
Кто учит людей бояться Бога, тот против Бога и сына его - человека.
Конечно, понятно, почему все восторгаются именно этим произведением Ф.М. - "Братьями Карамазовыми". Потому что тут затрагиваются такие глубокие и сложные темы, как свобода и неготовность человека к ней, "слезинки детей" и вопрос, как к этому относиться, как жить вообще, имея горящий светильник совести в душе, и как Бог допускает такое... Да, темы подняты очень серьёзные, поэтому и я читаю это произведение, и другие произведения этого любимого мной автора, но предлагаемые в книге ответы на поднятые вопросы меня не устраивают, потому что, к сожалению, это ответы поповские, лукавые, как глаза патриарха Кирилла (Гундяева).
Тут нужно добавить, что Фёдор Михайлович всегда старался провести красную разделительную черту между католической и православной церквями, тогда как и те, и другие везде делают только одно - порабощают людей, подменяют им своим церковным кланом Бога, совесть, лишают свободы духа, что и есть Бог в человеке. Заставляют своих прихожан-рабов платить за свои обряды, отчитываться на исповедях, во всём спрашивать у них разрешения (а можно я за такого-то выйду замуж, а можно я то, а можно сё, "благословите, батюшка", "а вот батюшка сказал так-то, батюшка не велел того-то"...). Заставляя при этом вверить этим «батюшкам» всего себя, всю свою душу, веря им во всём и на слово, ни во что не вникая и не разбирая даже того, кому отвешиваются поклоны и каким богам и святым возносятся молитвы, за компанию празднуя вместе с христианскими иудейские, ветхозаветные праздники (той веры, которую как раз и отвергал Христос, за что и был распят). Как, например, празднование «Обрезания Господня» или «Усекновения главы Иоанна Крестителя» (хорош праздничек!) и т.п. «Аллилуйя», т.е. «хвалите Яхве»! И т.д. и т.п. А главное - лишают людей веры в Бога и Человека - сына его, подменяя веру в Бога покорностью и послушанием церкви!
Крепко держат людей при себе как вечно малых детей, или несмышлёных, недоразвитых, держат на коротком поводке, не дают развиваться свободно, самостоятельно, хотя каждому человеку Бог дал и голову, и сердце, чтобы учился на ошибках, чтобы пробовал, чтобы исправлял, чтобы сам думал и сам принимал решения, не боялся ответственности, не жил по указке "батюшек", препоручая им свою совесть на хранение и распоряжение.
Так и вижу, как Христос собирал вокруг себя людей и заставлял их отчитываться перед ним в своих проступках, каяться (исповедоваться)! Христос учил так, что если ты обидел кого-то или поссорился, то иди к этому человеку с примирением, а не беги к дядям в рясах, чтоб за смирение и щедрость денежную к ним они с тебя твою проблему "сняли". Трудно не согласиться с марксистами и ленинистами в том, что такая религия - опиум для народа. Или те самые "духовные скрепы" - это хваткие когти, вцепившиеся и не отпускающие дух человека? Такое вкладывается в эти слова понятие?! И поскольку в страхе и рабском зашоре не может быть истинной любви и веры, не может быть свободной воли к вере, то всё, что они сотворяют - это делают из Сынов Бога ханжеское и лицемерное стадо вечных недочеловеков, которым якобы без поводырей никогда не найти ни самих себя, ни своего отца.
Потому его дети и не знают отца своего, благодаря вставшим между ними привратникам. Потому его дети и не верят ни в него, ни в царствие Божие на земле, видя, что вместе с велеречивыми речами им в нос суют нечто совершенно другое, прямо противоположное правильным словам, совершенно не тот материал, на котором можно строить Царствие Божие. И воочию видят они, что слова проповедников запросто расходятся с их делами, что продолжается на земле из века в век надругательство над Христом, когда одной рукой крестятся ему, а другой - Мамоне, загребая грошики «на храм», Христовым именем приторговывая в каждом церковном углу (его именем и грехи отпуская, и совестью приторговывая, продавая индульгенции за кровью вымазанные деньжата и пр. и пр.).
Продолжение во второй части
Звучит как обвинение, и серьёзное. Но вместе с обнаружением заблуждений, я увидела и источники их. То есть нашла и понимание проблемы. И поскольку всё это не беспочвенно, то и объясню поскорее всё по порядку.
Нужно сразу же оговориться, что к автору «Мальчика на ёлке у Христа» - действительно повышенные требования в области искренности и честности, чтобы не было: тут вижу, а тут в упор не замечаю и не внемлю… Как-то вот так!
Очевидно, что Фёдор Михайлович, как и любой другой автор, говоря устами своих персонажей, с одними из них солидарен, это его собственные мысли и взгляды, он горячо разделяет их, а другие автору явно не симпатизируют, они не созвучны его собственным убеждениям или даже противоречат им. Или, говоря по-другому, всегда видно - кому и чьим идеям, поступкам автор симпатизирует (иногда даже отождествляя себя с таким персонажем), а кому не очень или даже явно наоборот. И старец Зосима - один из центральных персонажей произведения - будучи пусть и не главным действующим лицом, очевидно является носителем того самого духовного слова, той самой истины, которая заполняет душу автора.
Итак, обнаруженные мной и нижеприведённые заблуждения исходят в книге не от кого-нибудь, а от того самого старца Зосимы, устами которого говорит сама, казалось бы, святая и непогрешимая истина, сам Бог обращается к людям со своим великим словом через сего великого своего посланника на земле и проповедника. Пусть даже его проповедь и не была бы осенена великими чудесами, а являлась бы лишь наглядным, воплощённым подвигом праведности и человеколюбия. Этот человек (персонаж, говоря языком литературоведа, искусствоведа…) помимо своей значительной роли в произведении, является главным духовным светочем и наставником, духовным отцом и учителем, путеводной нитью для главного героя книги - молодого Алёши Карамазова. Более того, его предсмертная проповедь в конце первого тома является неумозрительным ответом и в противовес "безбожнику" Ивану Карамазову, тому самому, который про "слезинку ребёнка", т.е., ни много не мало, речь идёт о вере и надежде в/на светлое будущее человечества. Но что мы видим?
Ещё раз подчеркну и попрошу не забывать, что нижесказанное говорит не какой-нибудь простой крестьянин босой, а человек, имеющий громадный авторитет в обществе того времени (тем более в среде православных церковников), чьё слово тут же ловят и передают из уст в уста и т.п., то есть человек, обладающий действительными возможностями для общественной деятельности, для влияния на людей, на ход развития общества. Так вот, буквально на смертном одре - одна из центральных проповедей книги - старец в своих напутствиях и "мудрых" беседах с Алёшей и другими, например, сетует, что "видал я на фабриках десятилетних детей: чахлых, хилых, согбенных и уже развратных. Душная палата, стучащая машина, весь божий день работы, развратные слова и вино, а то ли надо душе малого дитяти? Ему надо солнце, детские игры и всюду светлый пример и хоть каплю любви к нему..." Характерно именно то, что подобные замечания о реалиях тогдашней жизни в этой книге у Ф.М. постоянно перемежаются с воздыханной надеждой на русское православие, и даже с акцентом на то, что больше в мире и вообще надеяться не на что! С чем мы никак не можем согласиться. Потому как если бы в этом русском православии была хоть капля христианского братского духа и любви пусть хотя бы к малым сим (детям), им ничего бы не стоило (с их-то огромнейшим на тот момент авторитетом и возможностями в обществе и государстве) добиться принятия любых законов, направленных на облегчение тяжёлой, порой бесчеловечно жестокой детской трудовой ноши. Вплоть до запрета эксплуатации детского труда и/или, например, на учреждение детских садов (интернатов, домов присмотра, называйте это как угодно) для тех, чьи мамы с папами целыми днями вкалывают на заводах и фабриках капиталистов. Церквей и монастырей на тот момент по всей стране было несметное количество, то есть они были буквально везде, в большом количестве, духовенство имело власть и над умами-сердцами всего народа и высшего сословия, также неукоснительно соблюдавшего все церковные обряды и отстаивавшего воскресные службы, не говоря уж о праздниках. И "любящим людей" православным священнослужителям ничего не стоило хотя бы организовать при своих церквях и монастырях какие-нибудь подобия детских садиков и школ, пусть хотя бы просто с элементарным присмотром за детьми и самым скромным питанием раз в день. Но ничего этого не было и в помине! Получается, что на фоне той действительности сетования Ф.М. и его старца о прогнившем католичестве и святом русском православии выглядят как минимум неубедительно, и даже кощунственно.
А дали всё это детям, многим тысячам нищих и обездоленных детей, побиравшихся по всей России с протянутой для подаяния ручонкой - «смутьяны» и «безбожники», не пожелавшие стоять в стойле немым и покорным стадом под неусыпным «не ропщи», «не возроптай» и прочими угрозами жутчайших расправ над непокорными на том свете. Ну да к этому мы ещё вернёмся.
Вообще от таких мест в книге (а их немало) впечатление такое: читаешь-читаешь, а главное как бы всё не произносится, ускользает куда-то за многозначительными и многословными наставлениями, всё крутится, крутится, вьётся размеренно вокруг да около, интригуют-интригуют, ну, вот-вот скажут, наконец, что-то важное, по-настоящему нужное всем людям… да так этого ожидаемого откровения и не высказывается. Вроде церковной проповеди: плетут-плетут паутины узоров словесами разными непонятными или малопонятными, а до конца ничего не объясняют, прикрыв своё «тайное знание» многословным покровом из слов иудейских да перечислением колен Давидовых и других царей, и пр. и пр., монотонными заклинаниями бубнящихся и внемлющихся без работы ума, без осознания, без божественного светильника разума… Потому и создаётся впечатление, что ничего тут как бы и нет кроме лукавого словоблудия, кроме размеренных в своём наставническом до певучести тоне речей «смиренных», оттенённых фоном клубящихся и роящихся со всех сторон мирских (почти сериальных) страстей и порывов. Очень уж похожи эти правильные речи на многозначительные, но пустые внутри (формальные) наставления неразумному школяру господином гимназическим профессором. Уж больно как-то своей многозначительностью до декламатизма, с какой-то витиеватой проникновенностью, какой-то соборностью, тоном величайшего на свете откровения, перед которым действительно невольно склоняешься в почтительном внимании, если не падаешь ниц… тоном кротости, но от которой почему-то веет патетичностью до картинности… очень похоже на сладкоголосое, усыпляющее стада человеческие, пение Сирен, на пустословные увещевания его к упованиям на некие благодати близящегося благоденствия. Но благодати тайные, не всякому уму понятные, иносказательные… (отчего да и задумаешься, включив светильник разума, - а уж и есть ли на самом деле оные, и уж не мистификации ли тут одни!..), а потому и внемли, олух царя небесного, безропотно, не ропщи поняти и ведати… А зачем тогда, спрашивается, весь сыр-бор, зачем тогда «отстаивать службу», зачем нам тогда все эти проповеди (устные или в виде умных книг), если кроме благоговения перед неким таинством, неважно в чём заключающемся, благоговения перед священными и непререкаемыми авторитетами, неважно в чём, в каких заслугах заключающимися… и вынести-то больше нечего, ни уму, ни сердцу? Или в эффекте снотворного для ума и сердца, совести и заключается его спасительная роль, сила этого слова?! Эти сладкоголосые обещания неразумному и смиренному стаду народному?! Да, для этого?: для усмирения и удержания паствы в стадном состоянии - покорной и безмолвной, только лишь внимающей своим пастухам (именно так и в самом писании: «стада» и «пастухи»)?! Тогда как Христос (тоже постоянно упоминаемый Ф.М. как всё и вся православной веры) всегда говорил о конкретных добрых ДЕЛАХ и ПЛОДАХ, а не утопал в безбрежных посулах людям райских кущ, всё равно - на том или этом свете.
А сразу после приведённых слов о детях на фабриках идёт привычное у попов (наших и не наших) распекание человека: "Но спасёт бог Россию, ибо хоть и развратен простолюдин и не может уже отказать себе во смрадном грехе, но всё же знает, что проклят богом его смрадный грех и что поступает он худо, греша". Нет чтоб подумать и написать о том, отчего, от каких скотских условий жизни, устроенных тогдашним государством (и не без участия, пусть даже только сытого попустительства, духовных верхов) человек впадал в пьянство, воровство и другой разврат и преступление! Вместо этого его просто клеймят грехом, да ещё и проклятьем от бога (спасёт, но и проклянёт!). То у них бог милосердный, то он у них грозный прокурор. Плетут-плетут свои сети, словоблудят-словоблудят, в общем, путают человека. И стоит ли верить им хотя бы в том, что любящий Бог кого-либо вообще проклянёт? Тем более людей, выживающих в полном бесправии, беззаконии, нищете и каторжном труде? Неужели наш Ф.М. не понимал этого?! И где, закрадывается в таком случае вопрос, постигал он Христа, не у этих ли попов, имеющих обыкновение проклинать нас, мирян, и наши грехи, судя нас, осуждая, отлучая от церкви или наоборот, ввергая в её лоно... у всех этих начальников, повелителей и распорядителей человеческих душ и сердец?
Вечное обвинение человека в грехе, старательное вылепливание из него великого грешника западными и точно так же нашими церковниками - это то, что идёт полностью вразрез с учением Христа, который учил по сути только одному - не выискивать друг у друга в глазах соринок и ПРОЩАТЬ друг друга. Не уличать усердно друг друга в грехе, а прощать. Это одно из самого главного в учении Христа. Всё другое о том, что "не убий, не прелюбодействуй, не укради...", всё это было гораздо раньше до него, и без него! И у иудеев, его казнивших, и во многих других государствах, где рубили руки и выкалывали глаза за различные преступления и аморальные поступки. И только Христос заговорил о прощении, тот самый Христос, который спас женщину, совершившую грех прелюбодеяния, от побиения насмерть камнями.
Далее в книге, в речах старца Зосимы, идёт: "В Европе восстаёт народ на богатых уже силой, и народные вожаки повсеместно ведут его к крови и учат, что прав гнев его". Вот здесь очень хорошо видно то, в каком отрыве от народа был Фёдор Михайлович, живя своим сугубо интеллектуальным кругом, в среде философов, газетчиков и прочей интеллигенции. Иначе не писал бы он, что из жажды крови люди шли революцией на своих мучителей, против тиранических монарших и капиталистических режимов власти. Они спасались от мучительной жизни и рабского труда в бесчеловечных условиях, от насилия и истязаний по прихоти господина, от бесправия и каторги по одному только слову человека высшего сословия или богатого, задыхаясь и подыхая в шахтах, гробя последнее здоровье на заводах, голодая в деревнях, обираемые жесточайшими налогами, и постоянно забираемые на нужные элитам войны, когда матери и жёны теряли своих сынов, мужей, братьев и отцов и потом без них рвали жилы на полях, в душных прачечных, задыхаясь в едких и ядовитых парах, и проч. и проч., из последних сил стараясь хоть как-то прокормить себя и маленьких детей! А сколько было тех, кто только ещё более грязным трудом мог зарабатывать себе на кусок хлеба, торговавших телом женщин, сирот, беспризорников, обречённых на выживание на городских свалках, в подвалах, в криминальной среде, обречённых на тюрьму или раннюю смерть, а в лучшем случае на голод, холод и болезни. Вспомните Виктора Гюго, когда французским простолюдинкам приходилось продавать свои красивые передние зубы стоматологам, обслуживающим богачей, или продавать богатым бабам свои волосы на шиньоны, чтобы элементарно не умереть с голоду, или даже отдавать своих детей в рабство, не имея чем их кормить, чтобы те могли просто выжить. Или бросать своих детей на чужих людей, скрывая своё материнство и в тайне посылая воспитателям заработанные от продажи зубов и т.п. деньги на содержание малыша, потому что церковники осуждали женщин, родивших детей вне брака, и не просто осуждали, но в обществе, под давлением церкви, таким даже не давали работу, если только самую жуткую, хуже, чем в касте неприкасаемых в Индии. И не дай бог, ты сорвал несколько яблок в саду у богача - такой грех и преступление требуют не иначе как только грязной тюремной гнилой камеры, где ты обречён сдохнуть от болезней, а если и повезёт не сдохнуть, то выйдешь оттуда больным и немощным стариком. И то в лучшем случае. «Но так как деспотическое правительство всегда остерегается показывать при свете дня последствия тюрьмы и пыток, так как редки примеры, чтобы жертва любой инквизиции могла явить миру свои переломанные кости и кровоточащие раны, то и безумие, эта язва, порожденная в тюремной клоаке душевными муками, всегда заботливо прячется там, где оно возникло, а если оно и выходит оттуда, то его хоронят в какой-нибудь мрачной больнице, где врачи тщетно ищут человеческий облик и человеческую мысль в тех изуродованных останках, которые передают им тюремщики», - писал другой француз - Дюма.
Всё это в избытке и у Сервантеса, и у всех других свидетелей эпох, народов и их правителей… Так что совершенно не понятно при чём тут "жажда крови и оправдание гнева", когда народные бунты и восстания движимы совершенно другими причинами и целями. Речь шла о физическом выживании под гнётом бешеного, беспощадного к простому человеку воцерковленного монархизма, сменявшегося бешеным и жестоким капитализмом! И рассуждать тут о теологии и философии, о моральном праве на восстание мог человек только оторванный, не вникавший со всей честностью в этот конвейер страданий и смерти.
Да и нам, современным людям, для общего развития не помешало бы почитать, например, письма Ван Гога к брату, про то, как жилось европейским шахтёрам и крестьянам… ЭТО БЫЛ АД на земле! Или газеты тех лет, или посмотреть фото и кинохронику про тех же детей, эксплуатируемых на фабриках в те или ближайшие к ним времена... И сможем ли мы, зная весь тот ад, в котором простолюдины выживали и гибли кучами из несчётных, как мусор, тел, в безостановочном конвейере выжимания из них прибылей для жизни в роскоши господ, для их беспощадной эксплуатации при столь же повсеместном и безоговорочном бесправии, где калечились и гибли от производственных травм, болезней и недоедания, от постоянных простуд и воспалений лёгких, чахоток… (потому что на нормальную одежду по погоде и по времени года не у всех хватало средств, в отличие от тех, кто на этом труде жрал в три горла, сменяя на «хорошем ужине» блюда десять и более раз, ходя в соболях и шубах с меховыми шлейфами, с лисьими и бобровыми пледами и покрывалами, накидками на сиденье и под ноги в карете…), так вот я спрашиваю: хватит ли у нас, "современных гуманистов", совести осуждать тех людей, которые взяли оружие и пошли на убийц их детей?
По-моему, если у кого и нет на что-то права, так это у нас нет того морального права, чтобы как-либо осуждать людей, которые, да, были вынуждены брать в руки оружие и бороться за свои жизни и своих близких.
Затем тот самый святой старец, выше рассуждавший о братстве и духовном равенстве, на голубом глазу говорит, что совсем без слуг нельзя и обойтись в жизни. "Без слуг невозможно в миру, но так сделай, чтобы у тебя твой слуга был свободнее духом, чем если бы был не слугой". Вон тут даже до каких иезуитских рассуждений доходит! Читаю и думаю: здорово! как же это другие - простые, бедные, люди, так называемого низшего сословия, - всю жизнь жили без слуг, или это, по мнению духовенства, и не люди вовсе?! По понятиям-то святых отцов православной церкви и нашего великого гуманиста Ф.М., который, оказывается, не против таких заявлений своего великого праведника! Вон какое искажённое, чисто помещичье сознание, да ещё с такими «подлянками», когда лукавый православный старец добавляет, что слуги нужны нам, только надо с ними подружиться! Ну, Фёдор Михайлович, ну, "порадовал" силой мысли! Вы нам стирайте, готовьте, мойте, а мы будем вам - сирым, низшим - старшими наставниками, «друзьями», сидя ножка на ножку и рассуждая вслух на теологические темы: что лучше, католичество или православие; или: кто спасёт мужика от пьянки; или: кто спасёт мир от греха, русские аль поляки...
И, конечно же (после вышепрочтённого это уже не удивляет, а, напротив, становится вполне естественным, очевидным), старец Фёдора Михайловича Достоевского клеймит социалистов ("безбожников") и пророчит, что, дескать, наш народ их не примет и разоблачит их безбожие. Это тех самых, которые, в отличие от т. н. духовенства (духовных праведников, проповедников христианских, Христовых ценностей…), дали малым детям детские садики и школы, дали им игры на солнечных лужайках и в песочницах вместо фабричного чада и смрада, и проч. Это о тех, которые дали им грамотность и возможность в будущем становиться инженерами и конструкторами, руководителями цехов и предприятий, а их родителям оплачиваемые больничные и отпуска, пенсии, путёвки в лечебные санатории и дома отдыха… которые дали детям лагеря летнего отдыха с оздоровительной и культурной программой, а потом, десятилетиями вкалывая на стройках, обеспечили всю страну сотнями тысяч больниц, школ, кинотеатров, домов культуры, домов быта, жильём… сначала в коммуналках, потом в пятиэтажках, потом в многоэтажных панельках, в которых мы, их потомки, и до сих пор живём... Эти дети простолюдинов становились величайшими мировыми светилами наук, чьи работы получали Нобелевские и другие премии по всему миру, не говоря уж об издании их трудов, открытий, изобретений, о всемирном признании и проч. Всё это те самые "безбожники", которые сделали людям то, чего и пяти процентов не сделали тысячи попов и святых православных отцов для простого человека и его детей. За все века своей полной власти на территории русского государства.
Более того, Ф.М. старательно пугает читателя тем, что если люди примут социалистов, то будут войны и много крови прольётся. Да уж, советский народ любил развязывать войны и покорять мирные народы (как нам теперь снова внушают идеологи капиталистических, паразитарных ценностей, пропагандисты рыночной идеологии и ценностей общества потребления). Не говоря уж о том, как будто до социалистов мир жил в райском спокойствии и дружбе! Как будто не было нескончаемой вереницы войн одного королька с другим, как будто турки не вырезали болгар до социалистов, татары и шведы не убивали наших людей и т.д. и т.п. Наивность или самообман?! Думаю, последнее. И связан этот самообман Фёдора Михайловича, доводится мне, с его «воцерковлением» в последние годы жизни, с приверженностью не столько самому православию, сколько тому, что Христос называл церковничеством и фарисейством, с очарованием и прельщением поповством церковным, т.к. всё это буква в букву совпадает с их суждениями, которые старец Зосима лишь озвучивает! Видимо, к концу жизни Ф.М. сильно сблизился с церковниками и они ему хорошенько промыли мозги. Был человек умный и совестливый, и вдруг - словоплёт какой-то лукавый во весь рост. Нет, если б был какой-то среднего ума писатель, я бы могла приписать всё это его недомыслию, и ладно бы… но здесь ведь сам Достоевский! Вот тут-то оно всё и открылось, и вышло на свет, к сожалению, - до боли знакомое добровольное самоослепление, типичное поповское лукавое лицемерие по принципу: тут вижу, а тут не вижу (не хочу видеть).
Сразу вспоминается Николай Васильевич Гоголь, великий человек и мыслитель, гуманист, «зеркало совести русского человека», создатель великих "Мёртвых душ" и не только, которого перед смертью попы тоже активно взяли в оборот и буквально превратили в напуганного, принижающего себя, богобоязненного и посыпающего голову пеплом человечка, постоянно оправдывающегося за своё «вольнодумство», за свои слишком ретивые нападки на власть предержащих, рисуя их в «недозволительных» карикатурных формах. Превратили в болезненно воспринимающего к концу жизни любую критику и от этого постоянно болеющего, страдающего, переживающего (судя по его последним письмам, переписке с друзьями и заметкам, статьям) - из великого духом, умного, талантливого и смелого человека!
Кто учит людей бояться Бога, тот против Бога и сына его - человека.
Конечно, понятно, почему все восторгаются именно этим произведением Ф.М. - "Братьями Карамазовыми". Потому что тут затрагиваются такие глубокие и сложные темы, как свобода и неготовность человека к ней, "слезинки детей" и вопрос, как к этому относиться, как жить вообще, имея горящий светильник совести в душе, и как Бог допускает такое... Да, темы подняты очень серьёзные, поэтому и я читаю это произведение, и другие произведения этого любимого мной автора, но предлагаемые в книге ответы на поднятые вопросы меня не устраивают, потому что, к сожалению, это ответы поповские, лукавые, как глаза патриарха Кирилла (Гундяева).
Тут нужно добавить, что Фёдор Михайлович всегда старался провести красную разделительную черту между католической и православной церквями, тогда как и те, и другие везде делают только одно - порабощают людей, подменяют им своим церковным кланом Бога, совесть, лишают свободы духа, что и есть Бог в человеке. Заставляют своих прихожан-рабов платить за свои обряды, отчитываться на исповедях, во всём спрашивать у них разрешения (а можно я за такого-то выйду замуж, а можно я то, а можно сё, "благословите, батюшка", "а вот батюшка сказал так-то, батюшка не велел того-то"...). Заставляя при этом вверить этим «батюшкам» всего себя, всю свою душу, веря им во всём и на слово, ни во что не вникая и не разбирая даже того, кому отвешиваются поклоны и каким богам и святым возносятся молитвы, за компанию празднуя вместе с христианскими иудейские, ветхозаветные праздники (той веры, которую как раз и отвергал Христос, за что и был распят). Как, например, празднование «Обрезания Господня» или «Усекновения главы Иоанна Крестителя» (хорош праздничек!) и т.п. «Аллилуйя», т.е. «хвалите Яхве»! И т.д. и т.п. А главное - лишают людей веры в Бога и Человека - сына его, подменяя веру в Бога покорностью и послушанием церкви!
Крепко держат людей при себе как вечно малых детей, или несмышлёных, недоразвитых, держат на коротком поводке, не дают развиваться свободно, самостоятельно, хотя каждому человеку Бог дал и голову, и сердце, чтобы учился на ошибках, чтобы пробовал, чтобы исправлял, чтобы сам думал и сам принимал решения, не боялся ответственности, не жил по указке "батюшек", препоручая им свою совесть на хранение и распоряжение.
Так и вижу, как Христос собирал вокруг себя людей и заставлял их отчитываться перед ним в своих проступках, каяться (исповедоваться)! Христос учил так, что если ты обидел кого-то или поссорился, то иди к этому человеку с примирением, а не беги к дядям в рясах, чтоб за смирение и щедрость денежную к ним они с тебя твою проблему "сняли". Трудно не согласиться с марксистами и ленинистами в том, что такая религия - опиум для народа. Или те самые "духовные скрепы" - это хваткие когти, вцепившиеся и не отпускающие дух человека? Такое вкладывается в эти слова понятие?! И поскольку в страхе и рабском зашоре не может быть истинной любви и веры, не может быть свободной воли к вере, то всё, что они сотворяют - это делают из Сынов Бога ханжеское и лицемерное стадо вечных недочеловеков, которым якобы без поводырей никогда не найти ни самих себя, ни своего отца.
Потому его дети и не знают отца своего, благодаря вставшим между ними привратникам. Потому его дети и не верят ни в него, ни в царствие Божие на земле, видя, что вместе с велеречивыми речами им в нос суют нечто совершенно другое, прямо противоположное правильным словам, совершенно не тот материал, на котором можно строить Царствие Божие. И воочию видят они, что слова проповедников запросто расходятся с их делами, что продолжается на земле из века в век надругательство над Христом, когда одной рукой крестятся ему, а другой - Мамоне, загребая грошики «на храм», Христовым именем приторговывая в каждом церковном углу (его именем и грехи отпуская, и совестью приторговывая, продавая индульгенции за кровью вымазанные деньжата и пр. и пр.).
Продолжение во второй части