(no subject)
Возвращалась из Кельна на российском лоукостере, соседями оказалась тихая девушка и очень вежливый темноглазый мужчина из бывших советских республик, ездящий в Германию на заработки, чтобы оплачивать дочери репетиторов для сдачи ЕГЭ. Мы всю дорогу говорили с ним об истории, о Реформации, о немцах и русских, об образовании, в общем только до христианской проповеди не дошли. Точнее он слушал. Сзади, в хвосте самолета, велась тоже любопытная беседа, достойная антропологического комментария - еврейский атеист, позиционирующий себя как гражданин мира общался с чеченкой, живущей с семьей в Бельгии. Сначала я прислушивалась к разговору этих столько разных людей, общавшихся поверхностно на самые сложные темы - семье и религии, затем занялась своей. Водитель был очень приятный, порядочный, пытался понять, что-то о Германии, в которой он работает, конечно, не обошлось без политики. Уже на посадке к беседе присоединилась девушка, как оказалась, выпускница философского факультета Екатеринбурга, преподающая английский. Мы с ней сразу же завели профессиональный разговор и я взялась доказывать ей необходимость поступать куда-нибудь в магистратуру. Давление резко менялось и тряска была порядочная, но никто не переставал общаться. Когда приземлились, многие пассажиры встали, готовясь выходить. Среди всех был неприятный, какой-то скользкий серо-зеленый мужчина, в непонятном костюме, гладкие черты лица, очки, поблескивающие глаза. Он начинал лысеть, но когда-то был кудрявым, говорил мягким приторным голосом. Тип услышал, что девушка его коллега, философ, а он сам - кандидат философских наук, отрапартовался он, назвав и тему и год защиты, и пришел знакомиться. Однако был разочарован, узнав, что девушка не философ, но только выпускница философии, да еще бакалавр. Чтобы развить беседу, он поделился с нами казусом: Балабанов вывел в своем фильме выпускницу философского проституткой, не найдя ей иной роли. Я посмеялась о востребованности гуманитарных кадров. Девушка, конечно, обиделась, восприняв это как прямой выпад против низкого качества бакалавриата. Дальше философствующий перешел к истории и, конечно, заявил, что все историки - архивные крысы и еще пару каких-то подобных топосов. Я поддержала беседу, напомнив ему, что построения философов часто разбиваются об исторические факты, с чем собеседник согласился. Затем курчавый был вынужден отойти за своими вещами, коридор людей начинал выходить, и тут я увидела глаза молчавшего соседа. Он был разгневан. «За одну минуту - оскорбил двоих женщин. Одну назвал проституткой, другую крысой». Он был прав и не прав. Но меня поразило в этот момент, насколько сильна в нашей образованной среде культура взаимной неприязни, не только профессиональной, но основанной на тщеславии и высокомерии. Оскорбляем, не замечая. И принимаем оскорбления, тоже не замечая.