Историк Сергей Лебедев: А.Н.Пыпин и его проект историко-этнографической экспедиции на Балканы. Ч.1.
Живой журнал историков Николая Мазуренко и Сергея Лебедева
Живой журнал Сергея Лебедева (1946-2021)
Сайт памяти историка Сергея Борисовича Лебедева (1946-2021)
Сайт историка Николая Мазуренко «Февраль»
Памятная страничка историка Сергея Лебедева «Вконтакте»
Историк Николай Мазуренко «Вконтакте»
Академик Александр Николаевич Пыпин (1833-1904).
Художник Николай Ге.
ИЗ ИСТОРИИ НАУКИ
С.Б.ЛЕБЕДЕВ
А.Н.ПЫПИН И ЕГО ПРОЕКТ
ИСТОРИКО-ЭТНОГРАФИЧЕСКОЙ
ЭКСПЕДИЦИИ НА БАЛКАНЫ
Перепечатка статьи:
Лебедев С.Б. А.Н.Пыпин и его проект историко-этнографической экспедиции на Балканы. - Советская этнография, 1984, № 3, с.83-92.
PDF-версию статьи можно найти на сайте Института этнологии и антропологии РАН «Этнографическое обозрение»:
http://journal.iea.ras.ru/archive/1...n_%201984_3.pdf
На протяжении всей общественной и научной деятельности Александра Николаевича Пыпина (1833-1904 гг.) (1) славянство во многих аспектах: этнография, история, литература, фольклор, язык, культура, памятники письменности и истории - привлекало его внимание. В своих многочисленных публикациях исследователь поставил и обосновал вопрос об общественной значимости славяноведения, указав на тесную связь славистики с развитием национального самосознания. Пыпин с демократических позиций подходил к проблеме так называемой «славянской взаимности». Он был сторонником национальной независимости братских народов, поддерживал борьбу славян, не имевших своей государственности, за национальное самоопределение. Постоянно подчеркивая наличие общих элементов в культуре славянских народов, ученый неоднократно заявлял о себе как о противнике «панславистской идеи».
События 1875-1878 гг. на Балканах усилили внимание А.Н.Пыпина к вопросам славистики. Он активно включается в обсуждение славянского вопроса на страницах печати, участвует в целом ряде общественных начинаний. Огромна роль А.Н.Пыпина в ознакомлении русского общества как с современным ему состоянием славянского мира, так и с его историей, культурой, литературой. В период с 1875 по 1876 г. он более 50 раз выступает со статьями, рецензиями, заметками в журнале «Вестник Европы», в котором возглавлял отделы науки и библиографии. Пыпин старался привлечь на страницы «Вестника Европы» крупнейших славистов своего времени.
Редактор «Вестника Европы»
Михаил Матвеевич Стасюлевич.
Так, например, он сообщал редактору «Вестника Европы» М.М.Стасюлевичу 27 августа 1875 г.: «Сейчас получил сведения еще об одной статье, предлагаемой для ,,В(естника) Е(вропы)”; это Ровинский, еще из его исследований по Сербии, с общим содержанием, что по настоящему времени очень кстати» (2). «Мне казалось, - писал Стасюлевичу Пыпин 17/29 июля 1876 г., - нелишне бы поместить в ,,Вест(нике) (Европы)” нечто по поводу балканских событий… и мне опять пришла в голову статья Драгом(анова) о Болгарии… Было бы любопытно и другое: собрать по возможности выходящие книги и брошюры о Болгарии etc., фран(цузские), немецкие, английские, и делать целый обзор этой литературы» (3).
Михаил Петрович Драгоманов (1841-1895).
В 1879 г. выходит первый том «Истории славянских литератур», в котором рассматривается литература южных и восточных славян (за исключением русской литературы). В книге охвачен литературный процесс за тысячелетний период исторического развития этих народов. «История» представляла собой значительно дополненный и переработанный «Обзор истории славянских литератур» (1865 г.) (4).
Болгарский историк и общественный деятель
Марин Стоянов (Степанович) Дринов (1838-1906).
Книга нашла горячий отклик в славянских странах. «Искреннейше благодарю Вас с первым томом „Истории славянских литератур”, который прочел с наслаждением… Многие из моих соотечественников желают увидеть этот Ваш труд переведенным на болгарский язык, что надеюсь и будет сделано…», - писал Пыпину 25 ноября 1879 г. М.С.Дринов (5).
Экзарх Болгарский Антим I
- председатель болгарского народного собрания Антим Видинский.
Председатель болгарского народного собрания Антим Видинский в телеграмме на имя А.Н.Пыпина от 24 марта 1879 г. сообщал из Тырново: «Вашими трудами по болгарской истории и литературе, защитой болгарского народа перед многочисленными не друзьями, а клеветниками, в печати по вопросам о правах и характере современных болгар, вашим неизменным и бескорыстнейшим сочувствием болгарскому народу - вы приобрели право на глубокое уважение и искреннюю благодарность всех болгар. Исполняя желание болгарского населения в княжестве, народное собрание благодарит вас за все вышепоименованные услуги и приносит вам свои собственные почтения» (6).
Здание Министерства народного просвещения в Санкт-Петербурге,
в котором первоначально работало
Императорское Русское географическое общество.
Открытка 1900-х годов.
Появление в 1880 г. на страницах «Известий императорского Русского географического общества» записки А.Н.Пыпина «Предложения об историко-этнографическом изучении южно-славянских земель, особенно Болгарии» (7) и события, связанные с ней, явились заметной страницей в истории отечественной славистики конца 70 - начала 80-х гг. Эта сторона деятельности А.Н.Пыпина специально не рассматривалась, хотя некоторые аспекты ее затрагивались в ряде публикаций (8).
Русский государственный деятель
князь Владимир Александрович Черкасский (1824-1878).
В конце 1876 г. произошла встреча А.Н.Пыпина с князем В.А.Черкасским (9), «которого молва уже назначила будущим гражданским правителем Болгарии, - писал в марте 1878 г. А.Н.Пыпин A.Н.Веселовскому, - …я высказывал кн. Черкасскому свои мысли о том, как необходимо и в высокой степени полезно было бы изучение Болгарии в историко-этнографическом отношении, полезно и для нас, и для освобожденных болгар. Он просил меня изложить эти мысли в записке, что я и сделал в ноябре 1876 года» (10).
Владимир Данилович Спасович (1829-1906).
В «Записке», направленной кн. В.А.Черкасскому, А.Н.Пыпин доказывал необходимость незамедлительной организации экспедиции, с целью содействия «историческому и этнографическому изучению родины наших южнославянских единоплеменников». Касаясь подбора участников экспедиции, в сопроводительном письме Черкасскому ученый отмечал: «Выбор людей в экспедицию требовал бы особого внимания. Он может быть невелик - экспедиция из трех человек могла бы сделать очень многое… Мне представляется прежде всего лицо Вам уже известное: Дринов - профессор Харьковского университета. Другие лица могли бы быть указаны нашими специалистами, профессорами Буслаевым в Москве, Срезневским и Ламанским в Петербурге, и также В.Ягичем в Берлине. Ягич, хорват родом, профессор в Одессе, один из лучших славянских ученых, мог бы вообще быть очень полезен экспедиции своими советами, если бы он согласился (к нему можно писать по-русски). Относительно Дринова, быть может, не излишне теперь же отпустить его в отпуск в министерстве народного просвещения, в случае надобности» (11).
Подписание мирного договора между Россией и Турцией в Сан-Стефано.
Гравюра. 1878 год.
Прошло более года, от князя Черкасского известий о судьбе «Записки» не поступало. Возможно, узнав о кончине В.А.Черкасского 19 февраля 1878 г., в день заключения Сан-Стефанского мирного договора, Пыпин передал адъюнкту Отделения русского языка и словесности профессору Петербургского университета будущему академику А.Н.Веселовскому копию «Записки», которую просил доложить Отделению (12).
Академик Александр Николаевич Веселовский (1838-1906).
В сопроводительном письме А.Н.Пыпин сообщил А.Н.Веселовскому: «Не имея сведений о лицах и положении гражданского управления Болгарии, я не мог бы вновь начать речь об этом предмете, иначе, как сообщивши свою записку II Отделению А(кадемии) Н(аук)… Мне кажется, что ученая экспедиция… не требует поспешности…; первое время после войны еще не совсем удобно для „муз”; не вдруг могут найтись и компетентные люди, и средства для восполнения экспедиции. Но важно, чтобы она могла начать свою деятельность еще во время русской оккупации, чтобы установить свое положение к официальным властям и удобнее ориентироваться в стране. Исполнителями едва ли могут быть в настоящую минуту одни болгары - за недостатком между ними людей с научной специальной подготовкой; но участие болгар необходимо как для общей постановки дела, так и для частных исследований, каковы - записывание устных произведений народной словесности, наблюдения местных говоров и т. п. Русские и, может быть, еще другие славянские научные силы, могли бы с великой пользой (и русские должны) принять участие в деле. Общее заведование экспедицией могло бы, без сомнения, с успехом быть предоставлено именно болгарину, или болгарскому и русскому ученому вдвоем; болгарский ученый, которого я разумею, есть М.С.Дринов, лучший в настоящее время знаток болгарской истории и современного быта. В моральном отношении для болгар такое назначение было бы, кажется, не лишено важности. Вещественные коллекции - возможные собрания рукописей, этнографические предметы, надписи, монеты и проч., - должны быть оставлены в Болгарии (кроме, разумеется, случаев частного приобретения), где могли бы послужить основанием для Народного музея или книгохранилища, как самая экспедиция (ее члены из болгар) могла бы стать зародышем „ученого Дружества”.. . Без инициативы высших учреждений выполнение подобных экспедиций невозможно; но если французское министерство просвещения могло дать Ог.Дозону специальную миссию расследования песен Верковича (13), то кольми паче - казалось мне - экспедиция для историко-этнографического изучения Болгарии могла бы быть достойным делом и делом для высшего ученого учреждения в России. Записка предоставляется в полное распоряжение Отделения. Преданный Вам А.Пыпин. Март. 1878» (14).
Генерал Игнатьев везет мирный договор в Сан-Стефано.
Гравюра.
А.Н.Веселовский весной 1878 г. доложил о предложении А.Н.Пыпина Отделению русского языка и словесности (15), которое постановило «приступить к обсуждению мер для осуществления проекта означенной экспедиции, как скоро положение Болгарии выяснится более определенным образом» (16).
Карта Болгарского княжества, Сербии, Черногории и Добруджи
по Сан-Стефанскому мирному договору 19 февраля 1878 года.
К этому времени был заключен в Сан-Стефано (19 февраля 1878 г.) мирный договор между Россией и Турцией, который предусматривал полную суверенность Черногории, Сербии и Румынии. Болгария получала широкую политическую автономию в рамках Оттоманской империи, территория нового Болгарского княжества увеличивалась. Однако международная обстановка из-за позиции великих держав, опасавшихся усиления России на Балканах, была напряженной.
Игнатий Викентьевич Ягич (1836-1923).
А.Н.Пыпин не мог не видеть, что русское правительство неспособно разрешить Балканский вопрос. Россия стояла перед угрозой общеевропейской войны, ее материальные ресурсы значительно истощились. «Славянские дела, конечно, в мудреном положении, - писал Пыпин Ягичу 29 апреля 1878 г. - „Компетентных” людей, которые знают, что делать и будет делаться в Болгарии, я не знаю; где они, мне неизвестно. „Общество” и доселе не понимает, в чем дело. Как только кончилась война, в наших газетах о Болгарии ни слуху ни духу, о Сербии и Черногории - также. На первый план выступили наши домашние дела, свойство которых Вы, вероятно, знаете из газет. Утверждают (не знаю, правда ли), что эти дела не остались без значительного влияния на уступчивость в высшей политике. Люди рассудительные думали давно, что следовало не „обезоруживать болгар” (боясь, что они обидят турок, а турки - это тот Кит Китыч в комедии Островского, о котором домашние говорят, что его нельзя обидеть потому, что он „сам всякого обидит”). Их (болгар - С.Л.) надо было, напротив, вооружить, сказав прямо, что народ должен (хоть и с нашей помощью) сам защищать то, что для него добыто. Только этим путем, сознанием дела и собственными усилиями народ может приобрести самобытность. Вооруженный Балканский (т.е. славянский) полуостров заставил бы, напр(имер), хоть Австрию держаться поскромнее. Но для этого надо было выставить принцип настоящей народной самодеятельности, а этого, кажется, избегают… Если силы есть в южном славянстве, оно выдержит нынешнюю неумелость и поправиться потом; но, к сожалению, нынешняя неумелость может много затруднить и испортить для будущего» (17).
Продолжение см. ЗДЕСЬ
Живой журнал Сергея Лебедева (1946-2021)
Сайт памяти историка Сергея Борисовича Лебедева (1946-2021)
Сайт историка Николая Мазуренко «Февраль»
Памятная страничка историка Сергея Лебедева «Вконтакте»
Историк Николай Мазуренко «Вконтакте»
Академик Александр Николаевич Пыпин (1833-1904).
Художник Николай Ге.
ИЗ ИСТОРИИ НАУКИ
С.Б.ЛЕБЕДЕВ
А.Н.ПЫПИН И ЕГО ПРОЕКТ
ИСТОРИКО-ЭТНОГРАФИЧЕСКОЙ
ЭКСПЕДИЦИИ НА БАЛКАНЫ
Перепечатка статьи:
Лебедев С.Б. А.Н.Пыпин и его проект историко-этнографической экспедиции на Балканы. - Советская этнография, 1984, № 3, с.83-92.
PDF-версию статьи можно найти на сайте Института этнологии и антропологии РАН «Этнографическое обозрение»:
http://journal.iea.ras.ru/archive/1...n_%201984_3.pdf
На протяжении всей общественной и научной деятельности Александра Николаевича Пыпина (1833-1904 гг.) (1) славянство во многих аспектах: этнография, история, литература, фольклор, язык, культура, памятники письменности и истории - привлекало его внимание. В своих многочисленных публикациях исследователь поставил и обосновал вопрос об общественной значимости славяноведения, указав на тесную связь славистики с развитием национального самосознания. Пыпин с демократических позиций подходил к проблеме так называемой «славянской взаимности». Он был сторонником национальной независимости братских народов, поддерживал борьбу славян, не имевших своей государственности, за национальное самоопределение. Постоянно подчеркивая наличие общих элементов в культуре славянских народов, ученый неоднократно заявлял о себе как о противнике «панславистской идеи».
События 1875-1878 гг. на Балканах усилили внимание А.Н.Пыпина к вопросам славистики. Он активно включается в обсуждение славянского вопроса на страницах печати, участвует в целом ряде общественных начинаний. Огромна роль А.Н.Пыпина в ознакомлении русского общества как с современным ему состоянием славянского мира, так и с его историей, культурой, литературой. В период с 1875 по 1876 г. он более 50 раз выступает со статьями, рецензиями, заметками в журнале «Вестник Европы», в котором возглавлял отделы науки и библиографии. Пыпин старался привлечь на страницы «Вестника Европы» крупнейших славистов своего времени.
Редактор «Вестника Европы»
Михаил Матвеевич Стасюлевич.
Так, например, он сообщал редактору «Вестника Европы» М.М.Стасюлевичу 27 августа 1875 г.: «Сейчас получил сведения еще об одной статье, предлагаемой для ,,В(естника) Е(вропы)”; это Ровинский, еще из его исследований по Сербии, с общим содержанием, что по настоящему времени очень кстати» (2). «Мне казалось, - писал Стасюлевичу Пыпин 17/29 июля 1876 г., - нелишне бы поместить в ,,Вест(нике) (Европы)” нечто по поводу балканских событий… и мне опять пришла в голову статья Драгом(анова) о Болгарии… Было бы любопытно и другое: собрать по возможности выходящие книги и брошюры о Болгарии etc., фран(цузские), немецкие, английские, и делать целый обзор этой литературы» (3).
Михаил Петрович Драгоманов (1841-1895).
В 1879 г. выходит первый том «Истории славянских литератур», в котором рассматривается литература южных и восточных славян (за исключением русской литературы). В книге охвачен литературный процесс за тысячелетний период исторического развития этих народов. «История» представляла собой значительно дополненный и переработанный «Обзор истории славянских литератур» (1865 г.) (4).
Болгарский историк и общественный деятель
Марин Стоянов (Степанович) Дринов (1838-1906).
Книга нашла горячий отклик в славянских странах. «Искреннейше благодарю Вас с первым томом „Истории славянских литератур”, который прочел с наслаждением… Многие из моих соотечественников желают увидеть этот Ваш труд переведенным на болгарский язык, что надеюсь и будет сделано…», - писал Пыпину 25 ноября 1879 г. М.С.Дринов (5).
Экзарх Болгарский Антим I
- председатель болгарского народного собрания Антим Видинский.
Председатель болгарского народного собрания Антим Видинский в телеграмме на имя А.Н.Пыпина от 24 марта 1879 г. сообщал из Тырново: «Вашими трудами по болгарской истории и литературе, защитой болгарского народа перед многочисленными не друзьями, а клеветниками, в печати по вопросам о правах и характере современных болгар, вашим неизменным и бескорыстнейшим сочувствием болгарскому народу - вы приобрели право на глубокое уважение и искреннюю благодарность всех болгар. Исполняя желание болгарского населения в княжестве, народное собрание благодарит вас за все вышепоименованные услуги и приносит вам свои собственные почтения» (6).
Здание Министерства народного просвещения в Санкт-Петербурге,
в котором первоначально работало
Императорское Русское географическое общество.
Открытка 1900-х годов.
Появление в 1880 г. на страницах «Известий императорского Русского географического общества» записки А.Н.Пыпина «Предложения об историко-этнографическом изучении южно-славянских земель, особенно Болгарии» (7) и события, связанные с ней, явились заметной страницей в истории отечественной славистики конца 70 - начала 80-х гг. Эта сторона деятельности А.Н.Пыпина специально не рассматривалась, хотя некоторые аспекты ее затрагивались в ряде публикаций (8).
Русский государственный деятель
князь Владимир Александрович Черкасский (1824-1878).
В конце 1876 г. произошла встреча А.Н.Пыпина с князем В.А.Черкасским (9), «которого молва уже назначила будущим гражданским правителем Болгарии, - писал в марте 1878 г. А.Н.Пыпин A.Н.Веселовскому, - …я высказывал кн. Черкасскому свои мысли о том, как необходимо и в высокой степени полезно было бы изучение Болгарии в историко-этнографическом отношении, полезно и для нас, и для освобожденных болгар. Он просил меня изложить эти мысли в записке, что я и сделал в ноябре 1876 года» (10).
Владимир Данилович Спасович (1829-1906).
В «Записке», направленной кн. В.А.Черкасскому, А.Н.Пыпин доказывал необходимость незамедлительной организации экспедиции, с целью содействия «историческому и этнографическому изучению родины наших южнославянских единоплеменников». Касаясь подбора участников экспедиции, в сопроводительном письме Черкасскому ученый отмечал: «Выбор людей в экспедицию требовал бы особого внимания. Он может быть невелик - экспедиция из трех человек могла бы сделать очень многое… Мне представляется прежде всего лицо Вам уже известное: Дринов - профессор Харьковского университета. Другие лица могли бы быть указаны нашими специалистами, профессорами Буслаевым в Москве, Срезневским и Ламанским в Петербурге, и также В.Ягичем в Берлине. Ягич, хорват родом, профессор в Одессе, один из лучших славянских ученых, мог бы вообще быть очень полезен экспедиции своими советами, если бы он согласился (к нему можно писать по-русски). Относительно Дринова, быть может, не излишне теперь же отпустить его в отпуск в министерстве народного просвещения, в случае надобности» (11).
Подписание мирного договора между Россией и Турцией в Сан-Стефано.
Гравюра. 1878 год.
Прошло более года, от князя Черкасского известий о судьбе «Записки» не поступало. Возможно, узнав о кончине В.А.Черкасского 19 февраля 1878 г., в день заключения Сан-Стефанского мирного договора, Пыпин передал адъюнкту Отделения русского языка и словесности профессору Петербургского университета будущему академику А.Н.Веселовскому копию «Записки», которую просил доложить Отделению (12).
Академик Александр Николаевич Веселовский (1838-1906).
В сопроводительном письме А.Н.Пыпин сообщил А.Н.Веселовскому: «Не имея сведений о лицах и положении гражданского управления Болгарии, я не мог бы вновь начать речь об этом предмете, иначе, как сообщивши свою записку II Отделению А(кадемии) Н(аук)… Мне кажется, что ученая экспедиция… не требует поспешности…; первое время после войны еще не совсем удобно для „муз”; не вдруг могут найтись и компетентные люди, и средства для восполнения экспедиции. Но важно, чтобы она могла начать свою деятельность еще во время русской оккупации, чтобы установить свое положение к официальным властям и удобнее ориентироваться в стране. Исполнителями едва ли могут быть в настоящую минуту одни болгары - за недостатком между ними людей с научной специальной подготовкой; но участие болгар необходимо как для общей постановки дела, так и для частных исследований, каковы - записывание устных произведений народной словесности, наблюдения местных говоров и т. п. Русские и, может быть, еще другие славянские научные силы, могли бы с великой пользой (и русские должны) принять участие в деле. Общее заведование экспедицией могло бы, без сомнения, с успехом быть предоставлено именно болгарину, или болгарскому и русскому ученому вдвоем; болгарский ученый, которого я разумею, есть М.С.Дринов, лучший в настоящее время знаток болгарской истории и современного быта. В моральном отношении для болгар такое назначение было бы, кажется, не лишено важности. Вещественные коллекции - возможные собрания рукописей, этнографические предметы, надписи, монеты и проч., - должны быть оставлены в Болгарии (кроме, разумеется, случаев частного приобретения), где могли бы послужить основанием для Народного музея или книгохранилища, как самая экспедиция (ее члены из болгар) могла бы стать зародышем „ученого Дружества”.. . Без инициативы высших учреждений выполнение подобных экспедиций невозможно; но если французское министерство просвещения могло дать Ог.Дозону специальную миссию расследования песен Верковича (13), то кольми паче - казалось мне - экспедиция для историко-этнографического изучения Болгарии могла бы быть достойным делом и делом для высшего ученого учреждения в России. Записка предоставляется в полное распоряжение Отделения. Преданный Вам А.Пыпин. Март. 1878» (14).
Генерал Игнатьев везет мирный договор в Сан-Стефано.
Гравюра.
А.Н.Веселовский весной 1878 г. доложил о предложении А.Н.Пыпина Отделению русского языка и словесности (15), которое постановило «приступить к обсуждению мер для осуществления проекта означенной экспедиции, как скоро положение Болгарии выяснится более определенным образом» (16).
Карта Болгарского княжества, Сербии, Черногории и Добруджи
по Сан-Стефанскому мирному договору 19 февраля 1878 года.
К этому времени был заключен в Сан-Стефано (19 февраля 1878 г.) мирный договор между Россией и Турцией, который предусматривал полную суверенность Черногории, Сербии и Румынии. Болгария получала широкую политическую автономию в рамках Оттоманской империи, территория нового Болгарского княжества увеличивалась. Однако международная обстановка из-за позиции великих держав, опасавшихся усиления России на Балканах, была напряженной.
Игнатий Викентьевич Ягич (1836-1923).
А.Н.Пыпин не мог не видеть, что русское правительство неспособно разрешить Балканский вопрос. Россия стояла перед угрозой общеевропейской войны, ее материальные ресурсы значительно истощились. «Славянские дела, конечно, в мудреном положении, - писал Пыпин Ягичу 29 апреля 1878 г. - „Компетентных” людей, которые знают, что делать и будет делаться в Болгарии, я не знаю; где они, мне неизвестно. „Общество” и доселе не понимает, в чем дело. Как только кончилась война, в наших газетах о Болгарии ни слуху ни духу, о Сербии и Черногории - также. На первый план выступили наши домашние дела, свойство которых Вы, вероятно, знаете из газет. Утверждают (не знаю, правда ли), что эти дела не остались без значительного влияния на уступчивость в высшей политике. Люди рассудительные думали давно, что следовало не „обезоруживать болгар” (боясь, что они обидят турок, а турки - это тот Кит Китыч в комедии Островского, о котором домашние говорят, что его нельзя обидеть потому, что он „сам всякого обидит”). Их (болгар - С.Л.) надо было, напротив, вооружить, сказав прямо, что народ должен (хоть и с нашей помощью) сам защищать то, что для него добыто. Только этим путем, сознанием дела и собственными усилиями народ может приобрести самобытность. Вооруженный Балканский (т.е. славянский) полуостров заставил бы, напр(имер), хоть Австрию держаться поскромнее. Но для этого надо было выставить принцип настоящей народной самодеятельности, а этого, кажется, избегают… Если силы есть в южном славянстве, оно выдержит нынешнюю неумелость и поправиться потом; но, к сожалению, нынешняя неумелость может много затруднить и испортить для будущего» (17).
Продолжение см. ЗДЕСЬ