Сказка про ящерку
Решила сохранить, чтобы не затерялась на просторах моего компа. Не отпускает меня моя сказка. все возвращаюсь и возвращаюсь к ней.
*****
Было иль не было, а только жила как-то на волшебном лугу ящерка. Никто не знал, откуда она пришла и как давно, да и она сама не могла с уверенностью сказать, как она тут очутилась и где ее семья. Жила она под огромным старым камнем, бока которого цветисто раскрасили пятна лишайника. Камень был поистине древним. Его притащил сюда безжалостный ледник, да так и оставил, отступая, посреди луга. Ящерка любила греться на солнышке, уцепившись коготками за шершавый горячий бок камня и посверкивая золотисто-зелеными чешуйками на ладном юрком тельце. В дождь же она пряталась под камнем. Удивительно, но даже в пасмурный день камень, казалось, источал тепло. Будто отдавал накопленное в солнечные дни. Всегда было лето, радовавшее друзей либо томной жарой и запахом сена и цветов, либо теплым дождиком и запахом мокрой земли и свежести. А ночь, мягкая и бархатистая, пела звонкими голосами цикад и лягушек и лукаво подмигивала с неба звездами. Бывали, конечно, и грозы, когда казалось, что небо вот-вот с грохотом обрушится на землю или молния ударит прямо в камень. Но беда всегда обходила их стороной.
Так и жили они долгие годы, плавно перетекая из одного дня в такой же другой и ведя неспешные беседы о разных чудесах, которые повидал камень со времен своего невольного путешествия. И все бы хорошо, но долго ли коротко ли, а стало как-то ящерке не по себе. Стало подтачивать ее непонятное беспокойство и не радовали ее уже ни солнышко, ни песни жаворонков, ни разнотравье, ни истома жаркого полдня. И день ото дня становилось все хуже. Чешуйки, некогда яркие и блестящие, потускнели и неряшливо топорщились, глазки-бусинки лихорадочно блестели. И сердце ее рвалось куда-то. Не укрылось это от мудрого камня.
- Пришло твое время, сказал он, - Пора. Знаю я, что беспокоит тебя тоска непонятная. И знаю, как тебе от нее избавиться.
Взволновалась ящерка, забегала кругами по камню, заметалась.
-Что мне для этого сделать?
-Отправляйся в дорогу. Пересечешь 7 полей, переплывешь 7 рек, пройдешь 7 лесов и придешь к Черной горе. Там в глубокой пещере найдешь ты волшебный камень. Это окаменевшее сердце Праматери всего сущего. Твоя душа подскажет тебе, что делать дальше.
И отправилась ящерка в путь-дорогу. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Шла она долго и в зной, и в стужу. И под палящим солнцем и в ненастье. Немало ей пришлось повидать и еще больше пережить. И вот, наконец, пришла она к Черной горе. На ее каменных склонах не росло ни деревца, ни травинки, и вершина ее четким контуром выделялась на фоне полуденной синевы неба. Было тихо кругом, только ветер свистел в утесах, да тянуло жаром от скал. Нашла ящерка вход в пещеру и стала спускаться. Шла она извилистыми проходами, больше похожими на естественные проломы в камне, чем на прорубленный кем-то путь. Часто стены сходились так близко, что ящерка едва протискивалась. От стен шло тепло, и чем ниже она спускалась, тем теплее становился воздух и стены. Так шла она в темноте, и временами страх одолевал ее, но беспокойство гнало вперед. И вот, наконец, увидела она свет и вошла в просторную пещеру, в центре которой мерцал, испуская ровное тепло, огромный кусок хрусталя. Мерцание это напоминало биение большого сердца. Подбежала ящерка и прижалась к нему всем телом.
Только прильнула она к теплому боку камня, как налился он багровым, замерцал быстрее и раскалился, обжигая. И тут же почувствовала ящерка, как вырвалась ее душа и понеслась куда-то. И все пути были открыты перед ней. Куда бы она ни пожелала попасть, тут же оказывалась там в мгновение ока. Посетила она самые отдаленные уголки вселенной, другие миры и другие эпохи. Танцевала со звездами, ныряла в туманности, вдыхала ветра далеких планет, любовалась светом чужих солнц. Была свидетелем зарождения жизни, ее расцвета и падения. И снова зарождения... и был бесконечен этот цикл. Познала она добро и зло, и все секреты бытия и смерти открылись ей. И была она свободна, как ветер, звонка и прозрачна как солнечный луч и не было предела ее силе. Была она то с маковое зернышко, то разрасталась на всю вселенную. Она была не одинока в своей свободе. Ее бесплотная сущность сплеталась с другими, такими же, как она, бесплотными некто, и снова расставалась. И в этом бесконечном радостном танце менялась она сама, что-то приобретая, что-то отдавая. И невозможно было сказать, сколько времени прошло - может тысячелетия, может всего мгновение.
Но вот услышала она зов, прекрасный и устрашающий одновременно. И не смела она ему противиться. Ринулась она обратно и нырнула прямо в камень, по-прежнему источавший жар. И снова услышала голос, так влекший и пугавший ее. Казалось, он шел отовсюду и сложно было объяснить, как она поняла смысл - ведь сказанное не было облечено в слова.
- Теперь ты готова, пронеслось у нее в голове, и волна воспоминаний из всех ее прошлых жизней накрыла ящерку с головой.
Всю ночь жители окрестных деревень не могли уснуть. Громыхало над Черной горой, и сверкали зарницы. А утром видели, как взлетел над вершиной, расправив сильные крылья, прекрасный алый дракон. Замер на мгновение, сверкая чешуей, взревел торжествующе и устремился навстречу восходящему солнцу, вплетаясь в его лучи яркими алыми искрами. Те, кто рискнул в тот день приблизиться к горе, нашли у подножия пустую изумрудную шкурку маленькой ящерки и большие переливчато-алые чешуйки. С тех пор тем, кто носил их на шее, сопутствовала удача, и не знали они болезней. А дракона в тех краях больше никто не видел и вскоре стал он просто еще одной красивой сказкой, которую бабушки рассказывают на ночь внукам.
Хотя некоторые говорят, что если придти на заре и встать так, чтобы Черная гора заслоняла восходящее солнце, то в обрамляющих гору лучах можно увидеть пляску алых искорок. Тот, кто не растеряется и успеет в этот краткий миг подбежать к подножию горы, может найти, если душа его чиста и есть у него крайняя нужда в помощи, плоский красный камешек, очень похожий на чешуйку, которым можно исцелить страждущего. И хоть над теми, кто рассказывает эдакое, и смеются, но нет-нет да и пробирается то один то другой на утренней зорьке к Черной горе.
А вдруг повезет...
*****
Было иль не было, а только жила как-то на волшебном лугу ящерка. Никто не знал, откуда она пришла и как давно, да и она сама не могла с уверенностью сказать, как она тут очутилась и где ее семья. Жила она под огромным старым камнем, бока которого цветисто раскрасили пятна лишайника. Камень был поистине древним. Его притащил сюда безжалостный ледник, да так и оставил, отступая, посреди луга. Ящерка любила греться на солнышке, уцепившись коготками за шершавый горячий бок камня и посверкивая золотисто-зелеными чешуйками на ладном юрком тельце. В дождь же она пряталась под камнем. Удивительно, но даже в пасмурный день камень, казалось, источал тепло. Будто отдавал накопленное в солнечные дни. Всегда было лето, радовавшее друзей либо томной жарой и запахом сена и цветов, либо теплым дождиком и запахом мокрой земли и свежести. А ночь, мягкая и бархатистая, пела звонкими голосами цикад и лягушек и лукаво подмигивала с неба звездами. Бывали, конечно, и грозы, когда казалось, что небо вот-вот с грохотом обрушится на землю или молния ударит прямо в камень. Но беда всегда обходила их стороной.
Так и жили они долгие годы, плавно перетекая из одного дня в такой же другой и ведя неспешные беседы о разных чудесах, которые повидал камень со времен своего невольного путешествия. И все бы хорошо, но долго ли коротко ли, а стало как-то ящерке не по себе. Стало подтачивать ее непонятное беспокойство и не радовали ее уже ни солнышко, ни песни жаворонков, ни разнотравье, ни истома жаркого полдня. И день ото дня становилось все хуже. Чешуйки, некогда яркие и блестящие, потускнели и неряшливо топорщились, глазки-бусинки лихорадочно блестели. И сердце ее рвалось куда-то. Не укрылось это от мудрого камня.
- Пришло твое время, сказал он, - Пора. Знаю я, что беспокоит тебя тоска непонятная. И знаю, как тебе от нее избавиться.
Взволновалась ящерка, забегала кругами по камню, заметалась.
-Что мне для этого сделать?
-Отправляйся в дорогу. Пересечешь 7 полей, переплывешь 7 рек, пройдешь 7 лесов и придешь к Черной горе. Там в глубокой пещере найдешь ты волшебный камень. Это окаменевшее сердце Праматери всего сущего. Твоя душа подскажет тебе, что делать дальше.
И отправилась ящерка в путь-дорогу. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Шла она долго и в зной, и в стужу. И под палящим солнцем и в ненастье. Немало ей пришлось повидать и еще больше пережить. И вот, наконец, пришла она к Черной горе. На ее каменных склонах не росло ни деревца, ни травинки, и вершина ее четким контуром выделялась на фоне полуденной синевы неба. Было тихо кругом, только ветер свистел в утесах, да тянуло жаром от скал. Нашла ящерка вход в пещеру и стала спускаться. Шла она извилистыми проходами, больше похожими на естественные проломы в камне, чем на прорубленный кем-то путь. Часто стены сходились так близко, что ящерка едва протискивалась. От стен шло тепло, и чем ниже она спускалась, тем теплее становился воздух и стены. Так шла она в темноте, и временами страх одолевал ее, но беспокойство гнало вперед. И вот, наконец, увидела она свет и вошла в просторную пещеру, в центре которой мерцал, испуская ровное тепло, огромный кусок хрусталя. Мерцание это напоминало биение большого сердца. Подбежала ящерка и прижалась к нему всем телом.
Только прильнула она к теплому боку камня, как налился он багровым, замерцал быстрее и раскалился, обжигая. И тут же почувствовала ящерка, как вырвалась ее душа и понеслась куда-то. И все пути были открыты перед ней. Куда бы она ни пожелала попасть, тут же оказывалась там в мгновение ока. Посетила она самые отдаленные уголки вселенной, другие миры и другие эпохи. Танцевала со звездами, ныряла в туманности, вдыхала ветра далеких планет, любовалась светом чужих солнц. Была свидетелем зарождения жизни, ее расцвета и падения. И снова зарождения... и был бесконечен этот цикл. Познала она добро и зло, и все секреты бытия и смерти открылись ей. И была она свободна, как ветер, звонка и прозрачна как солнечный луч и не было предела ее силе. Была она то с маковое зернышко, то разрасталась на всю вселенную. Она была не одинока в своей свободе. Ее бесплотная сущность сплеталась с другими, такими же, как она, бесплотными некто, и снова расставалась. И в этом бесконечном радостном танце менялась она сама, что-то приобретая, что-то отдавая. И невозможно было сказать, сколько времени прошло - может тысячелетия, может всего мгновение.
Но вот услышала она зов, прекрасный и устрашающий одновременно. И не смела она ему противиться. Ринулась она обратно и нырнула прямо в камень, по-прежнему источавший жар. И снова услышала голос, так влекший и пугавший ее. Казалось, он шел отовсюду и сложно было объяснить, как она поняла смысл - ведь сказанное не было облечено в слова.
- Теперь ты готова, пронеслось у нее в голове, и волна воспоминаний из всех ее прошлых жизней накрыла ящерку с головой.
Всю ночь жители окрестных деревень не могли уснуть. Громыхало над Черной горой, и сверкали зарницы. А утром видели, как взлетел над вершиной, расправив сильные крылья, прекрасный алый дракон. Замер на мгновение, сверкая чешуей, взревел торжествующе и устремился навстречу восходящему солнцу, вплетаясь в его лучи яркими алыми искрами. Те, кто рискнул в тот день приблизиться к горе, нашли у подножия пустую изумрудную шкурку маленькой ящерки и большие переливчато-алые чешуйки. С тех пор тем, кто носил их на шее, сопутствовала удача, и не знали они болезней. А дракона в тех краях больше никто не видел и вскоре стал он просто еще одной красивой сказкой, которую бабушки рассказывают на ночь внукам.
Хотя некоторые говорят, что если придти на заре и встать так, чтобы Черная гора заслоняла восходящее солнце, то в обрамляющих гору лучах можно увидеть пляску алых искорок. Тот, кто не растеряется и успеет в этот краткий миг подбежать к подножию горы, может найти, если душа его чиста и есть у него крайняя нужда в помощи, плоский красный камешек, очень похожий на чешуйку, которым можно исцелить страждущего. И хоть над теми, кто рассказывает эдакое, и смеются, но нет-нет да и пробирается то один то другой на утренней зорьке к Черной горе.
А вдруг повезет...