девяносто!
Бабушка не любит рассказывать. Как в войну преподавала в школе, куда ходила каждый день одна через лес в соседнее село. Как варила в кастрюльке картофельные очистки. Как в 1945-м вернулся мой дедушка, как они обживали воронежские развалины, забив окна на уцелевшем этаже досками и фанерой, как зимой спускались во двор и набивали ведра снегом, потому что настоящая вода была очень далеко, как топили печку-буржуйку собранными тут же, в развалинах, дровами - обломками деревянной мебели.
Дедушка умер рано. Сколько я себя помню, бабушка была главой семьи, хранительницей очага, на ней был дом. А мы с мамой поделили мужские функции: мама зарабатывала на всех деньги, а я, приняв в наследство дедушкин ящик с инструментами, лет с десяти лихо мастерила полочки, сверлила стены ручной дрелью и чинила все, что ломалось. Вот такая у нас была семья.
Лет примерно до 75 моя бабулечка была вполне среднестатистической бабушкой. При всей своей доброте и заботливости, конечно (без этого в бабушки можно вообще не соваться) - не упускала случая разъяснить другим, как им жить, строила домыслы, находила виноватых, клеймила и осуждала. Могла бросить, уже попрощавшись, вдогонку «Застегнись, заболеешь!». В общем, довольно стандартный набор.
А потом бабушка вдруг взяла и продемонстрировала полную несостоятельность распространенного убеждения, что устоявшиеся черты характера и качества в преклонном возрасте лишь усугубляются. И доказала обратное.
Мою сегодняшнюю бабушку отличает удивительная терпимость, мудрость, привычка видеть во всем хорошее, любознательность и интерес к новому. Теперь бы еще все-таки побольше любить себя и позволять любить себя другим («только не вздумайте мне ничего дарить, не тратьте деньги» - это меня, конечно, в очередной раз огорчило). Но над этим мы тоже все вместе работаем.
С днем рождения, моя чудесная!
.