my own swing

[zima_v_kedah]

…а между тем мотает - нет, не из крайности в крайность, с этим я завязала - с собственных невеликих высот в собственную великую преисподнюю. Каждый день и вечер он изобретает что-то в недоступной науке, что-то на таком уровне, который я даже вообразить не могу, на таком уровне, который не видно в микроскоп. А я пью и смеюсь громче всех на вечере среди чужих. А он ставит данные на обработку и получает цифры, до которых не досчитать. А я говорю иногда - расскажи, что ты там делаешь. Говорю так, через плечо. А он не рассказывает. А я напиваюсь и танцую до утра. ДИКО. А он в ночь на воскресенье в пустом офисе по уши в науке. А я пинаю по пустой улице пакет из-под попкорна, разгоряченная, из последних сил смеющаяся. А у него генные спектры или что там. А я иду на йогу, наливаю в ром пепси, ловлю обрывки любых разговоров в надежде зацепить на крючок сценарий, ложусь в шавасану, встаю из шавасаны, заказываю чай вместе с сухим вином на киноужине в окружении самых весомых из небожителей, опаздываю на киноучебу, коплю долги по кинозаданиям - плюс одно, плюс одно, плюс одно, качаю киношедевры и не смотрю их, сдаю киноэкзамены, пишу киносценарии, и заливаю это психотемпературой, психопульсом, трясущимися руками, мамой, работой, я выгоняю из дома девочку-финансового-аналитика, я получаю в подарок друга за стенкой, я получаю по глазам закатными пятнами на обоях, когда просыпаюсь в 8 вечера оттого, что мне снилась ПЛЕНКА. Снилась пленка. Даже не то, что я снимаю что-то на неё, а сама её аналоговая вязкость, плавность, текучесть и охра негатива. Я хочу всю жизнь снимать кино, всю жизнь пилотировать самолеты, всю жизнь светлеть в буддистском монастыре, всю жизнь хранить семейное тепло и растить детей, всю жизнь заниматься наукой на кафедре акустики, всю жизнь покорять вершины, всю жизнь пасти овец в горной деревне. А он выходит из душа с взъерошенными волосами, идет спать, потому что ему завтракать с научным руководителем, а я собираю планшет, ноут, книжки и дую в кафе писать какой-нибудь плохенький сценарий. Шаркая, опираясь на палку, входит старушка. За соседним столиком, в бусах из крупных камней, ждет своё мороженое и горячий шоколад. Я рисую раскадровку. Там молодость, женский стон, мужские руки. А она этими бусами, седыми волосами, приставленной палкой лезет в мою голову. Морщинистыми пальцами макает свежую ягоду в мороженое. Выцветшим ртом жует. Обвисшей шеей глотает. Мне стыдно за страсть, которую я рисую.
Через семь кружек какао губы липкие и сухие, нарисована половина раскадровки, готов пост в жж, три раза прослушан In rainbows, температура достигла привычные 37,6, ночь закончилась, я разбилась. А он спит там, чуть ниже по Чаянова, спит и всё знает, всё решил, на всё способен. А я знаю только, что способна любить его. Всю жизнь. И это ок.