"Предстоят большие бои.."
Смерть прошла совсем рядом. Попала фугаска в дом напротив нас, да и не одна. Сын играл на полу - вдруг грохот, дом зашатался, покачнулся раз, другой, что-то посыпалось в квартире, загрохотало на лестнице Я была уверена, что это в наш дом. Какой-то миг ждала, что мы полетим вниз, потом схватила Славика, выбежала в переднюю и встала... между дверей.
Дом № 2/5 по улице Достоевского
После узнала, что одна бомба попала в дом № 2/5 по улице Достоевского - это за нашей коридорной стеной, а другая - в дом № 10 по Кузнечному переулку - это как раз напротив наших ворот. В нашем доме со стороны улицы осколками выбиты стекла.
http://blokada.otrok.ru/text.php?s=gf&t=11
Мы увидели ее на второй день пребывания в Петербурге. Рядом с мусорной площадкой стояла преклонных лет старушка и доставая из пакета хлебные крошки кидали их вниз, там, где уже вовсю работали клювами голуби и воробьи. Доставая очередную щепоть корма женщина вслух приговаривала
---До последней крошечки милые. Только обязательно до последней крошечки!!!----
Мы всей семьей остановились, наблюдая эту сцену, увы, даже забыл о фотоаппарате.
И вдруг вслушавшись, я понял смысл слов. Тут надо сопоставить только два слова. Петербург, он же Ленинград и хлеб. Хлеб, который здесь во время блокады был всем.
Я не стал ничего говорить своим, но потом. Когда вернулись в отель, мы жили на улице Достоевского, рассказал дочери, какую цену заплатили жители этого города за право выстоять и победить. С тех пор. Если у нас и оставались крошки, Анна собирала в пакет и во время прогулки мы сыпали их голубям. Благо у нас собой был интернет, я стал искать мемуары ленинградцев живущих в том же районе, что и мы и нашел - смотрите выше приведенный отрывок.
Потом нам уже рассказали. Что если разрушения были большие, здание восстанавливали заново. А вот если рушился лестничный пролет или какая-то узкая часть дома - просто убирали строительный мусор, а двор дома становился шире.
В последний день пребывания в Питере мы свернули в переулок Джамбула. Прошли метров 60 и увидев памятник с характерной фигурой я вместе с Анной направился к нему.
У подножия памятника было много голубей. Отдыхавшие рядом на лавочке подростки пояснили, что сюда часто приходят кормить птиц, поэтому их так много.
Анна сразу потянулась за пакетом с крошками. А я вновь и вновь стал перечитывать те самые строки
---Ленинградцы дети мои, Ленинградцы гордость моя---
Ну казалось бы - жил такой казахский сказитель по имени Джамбул. Писал про Сталина, про батыра Ежова. А в 1941-м написал о Ленинграде. Так- то оно так, да не так.
В октябре, когда были написаны эти строки, блокада только началась. Не было еще этих «125 блокадных грамм с огнем и кровью пополам». Еще не было. А старый казах, разменявший не один десяток лет, своей прозорливостью степного жителя понял, ощутил, что все, что было до этого не самое страшное. Будет хуже, будет смертельно трудно. Но выстоять надо. Потому что вы - Ленинградцы.
Конечно Джамбул он и не Пушкин и не Лермонтов. Но за одно это стихотворение посвященное жителям города на Неве его стоит помнить. Это потом были прекрасные стихи Ольги Бергольц и Блокадная симфония Шостаковича. Но Джамбул был первый.
Ленинградцы, дети мои!
Ленинградцы, гордость моя!
Мне в струе степного ручья
Виден отблеск невской струи.
Если вдоль снеговых хребтов
Взором старческим я скользну, -
Вижу своды ваших мостов,
Зорь балтийских голубизну,
Фонарей вечерних рои,
Золоченых крыш острия...
Ленинградцы, дети мои!
Ленинградцы, гордость моя!
Не затем я на свете жил,
Чтоб разбойничий чуять смрад;
Не затем вам, братья, служил,
Чтоб забрался ползучий гад
В город сказочный, в город-сад;
Не затем к себе Ленинград
Взор Джамбула приворожил!
А затем я на свете жил,
Чтобы сброд фашистских громил,
Не успев отпрянуть назад,
Волчьи кости свои сложил
У священных ваших оград.
Вот зачем на север бегут
Казахстанских рельс колеи,
Вот зачем Неву берегут
Ваших набережных края,
Ленинградцы, дети мои,
Ленинградцы, гордость моя,
Ваших дедов помнит Джамбул,
Ваших прадедов помнит он:
Их ссылали в его аул,
И кандальный он слышал звон.
Пережив четырех царей,
Испытал я свирепость их;
Я хотел, чтоб пала скорей
Петербургская крепость их;
Я под рокот моей струны
Воспевал, уже поседев,
Грозный ход балтийской волны,
Где бурлил всенародный гнев.
Это в ваших стройных домах
Проблеск ленинских слов-лучей
Заиграл впервые впотьмах!
Это ваш, и больше ничей,
Первый натиск его речей
И руки его первый взмах!
Ваших лучших станков дары
Киров к нам привез неспроста:
Мы родные вам с давней поры,
Ближе брата, ближе сестры
Ленинграду - Алма-Ата.
Не случайно Балтийский флот,
Славный мужеством двух веков,
Делегации моряков
В Казахстан ежегодно шлет,
И недаром своих сынов
С юных лет на выучку мы
Шлем к Неве, к основе основ,
Где, мужая, зреют умы.
Что же слышит Джамбул теперь?
К вам в стальную ломится дверь,
Словно вечность проголодав, -
Обезумевший от потерь
Многоглавый жадный удав...
Сдохнет он у ваших застав!
Без зубов и без чешуи
Будет в корчах шипеть змея!
Будут снова петь соловьи,
Будет вольной наша семья!
Ленинградцы, дети мои!
Ленинградцы, гордость моя!
• • • •
Ленинград сильней и грозней,
Чем в любой из прежних годов:
Он напор отразить готов!
Не расколют его камней,
Не растопчут его садов.
К Ленинграду со всех концов
Направляются поезда,
Провожают своих бойцов
Наши села и города.
Взор страны грозово-свинцов,
И готова уже узда
На зарвавшихся подлецов.
Из глубин казахской земли
Реки нефти к вам потекли,
Черный уголь, красная медь
И свинец, что в срок и впопад
Песню смерти готов пропеть
Бандам, рвущимся в Ленинград.
Хлеб в тяжелом, как дробь, зерне
Со свинцом идет наравне.
Наших лучших коней приплод,
Груды яблок, сладких, как мед, -
Это все должно вам помочь
Душегубов откинуть прочь.
Не бывать им в нашем жилье!
Не жиреть на нашем сырье!
• • • •
Предстоят большие бои,
Но не будет врагам житья!
Спать не в силах сегодня я...
Пусть подмогой будут, друзья,
Песни вам на рассвете мои,
Ленинградцы, дети мои,
Ленинградцы, гордость моя!
cентябрь 1941
Перевод с казахского М. Тарловского
Дом № 2/5 по улице Достоевского
После узнала, что одна бомба попала в дом № 2/5 по улице Достоевского - это за нашей коридорной стеной, а другая - в дом № 10 по Кузнечному переулку - это как раз напротив наших ворот. В нашем доме со стороны улицы осколками выбиты стекла.
http://blokada.otrok.ru/text.php?s=gf&t=11
Мы увидели ее на второй день пребывания в Петербурге. Рядом с мусорной площадкой стояла преклонных лет старушка и доставая из пакета хлебные крошки кидали их вниз, там, где уже вовсю работали клювами голуби и воробьи. Доставая очередную щепоть корма женщина вслух приговаривала
---До последней крошечки милые. Только обязательно до последней крошечки!!!----
Мы всей семьей остановились, наблюдая эту сцену, увы, даже забыл о фотоаппарате.
И вдруг вслушавшись, я понял смысл слов. Тут надо сопоставить только два слова. Петербург, он же Ленинград и хлеб. Хлеб, который здесь во время блокады был всем.
Я не стал ничего говорить своим, но потом. Когда вернулись в отель, мы жили на улице Достоевского, рассказал дочери, какую цену заплатили жители этого города за право выстоять и победить. С тех пор. Если у нас и оставались крошки, Анна собирала в пакет и во время прогулки мы сыпали их голубям. Благо у нас собой был интернет, я стал искать мемуары ленинградцев живущих в том же районе, что и мы и нашел - смотрите выше приведенный отрывок.
Потом нам уже рассказали. Что если разрушения были большие, здание восстанавливали заново. А вот если рушился лестничный пролет или какая-то узкая часть дома - просто убирали строительный мусор, а двор дома становился шире.
В последний день пребывания в Питере мы свернули в переулок Джамбула. Прошли метров 60 и увидев памятник с характерной фигурой я вместе с Анной направился к нему.
У подножия памятника было много голубей. Отдыхавшие рядом на лавочке подростки пояснили, что сюда часто приходят кормить птиц, поэтому их так много.
Анна сразу потянулась за пакетом с крошками. А я вновь и вновь стал перечитывать те самые строки
---Ленинградцы дети мои, Ленинградцы гордость моя---
Ну казалось бы - жил такой казахский сказитель по имени Джамбул. Писал про Сталина, про батыра Ежова. А в 1941-м написал о Ленинграде. Так- то оно так, да не так.
В октябре, когда были написаны эти строки, блокада только началась. Не было еще этих «125 блокадных грамм с огнем и кровью пополам». Еще не было. А старый казах, разменявший не один десяток лет, своей прозорливостью степного жителя понял, ощутил, что все, что было до этого не самое страшное. Будет хуже, будет смертельно трудно. Но выстоять надо. Потому что вы - Ленинградцы.
Конечно Джамбул он и не Пушкин и не Лермонтов. Но за одно это стихотворение посвященное жителям города на Неве его стоит помнить. Это потом были прекрасные стихи Ольги Бергольц и Блокадная симфония Шостаковича. Но Джамбул был первый.
Ленинградцы, дети мои!
Ленинградцы, гордость моя!
Мне в струе степного ручья
Виден отблеск невской струи.
Если вдоль снеговых хребтов
Взором старческим я скользну, -
Вижу своды ваших мостов,
Зорь балтийских голубизну,
Фонарей вечерних рои,
Золоченых крыш острия...
Ленинградцы, дети мои!
Ленинградцы, гордость моя!
Не затем я на свете жил,
Чтоб разбойничий чуять смрад;
Не затем вам, братья, служил,
Чтоб забрался ползучий гад
В город сказочный, в город-сад;
Не затем к себе Ленинград
Взор Джамбула приворожил!
А затем я на свете жил,
Чтобы сброд фашистских громил,
Не успев отпрянуть назад,
Волчьи кости свои сложил
У священных ваших оград.
Вот зачем на север бегут
Казахстанских рельс колеи,
Вот зачем Неву берегут
Ваших набережных края,
Ленинградцы, дети мои,
Ленинградцы, гордость моя,
Ваших дедов помнит Джамбул,
Ваших прадедов помнит он:
Их ссылали в его аул,
И кандальный он слышал звон.
Пережив четырех царей,
Испытал я свирепость их;
Я хотел, чтоб пала скорей
Петербургская крепость их;
Я под рокот моей струны
Воспевал, уже поседев,
Грозный ход балтийской волны,
Где бурлил всенародный гнев.
Это в ваших стройных домах
Проблеск ленинских слов-лучей
Заиграл впервые впотьмах!
Это ваш, и больше ничей,
Первый натиск его речей
И руки его первый взмах!
Ваших лучших станков дары
Киров к нам привез неспроста:
Мы родные вам с давней поры,
Ближе брата, ближе сестры
Ленинграду - Алма-Ата.
Не случайно Балтийский флот,
Славный мужеством двух веков,
Делегации моряков
В Казахстан ежегодно шлет,
И недаром своих сынов
С юных лет на выучку мы
Шлем к Неве, к основе основ,
Где, мужая, зреют умы.
Что же слышит Джамбул теперь?
К вам в стальную ломится дверь,
Словно вечность проголодав, -
Обезумевший от потерь
Многоглавый жадный удав...
Сдохнет он у ваших застав!
Без зубов и без чешуи
Будет в корчах шипеть змея!
Будут снова петь соловьи,
Будет вольной наша семья!
Ленинградцы, дети мои!
Ленинградцы, гордость моя!
• • • •
Ленинград сильней и грозней,
Чем в любой из прежних годов:
Он напор отразить готов!
Не расколют его камней,
Не растопчут его садов.
К Ленинграду со всех концов
Направляются поезда,
Провожают своих бойцов
Наши села и города.
Взор страны грозово-свинцов,
И готова уже узда
На зарвавшихся подлецов.
Из глубин казахской земли
Реки нефти к вам потекли,
Черный уголь, красная медь
И свинец, что в срок и впопад
Песню смерти готов пропеть
Бандам, рвущимся в Ленинград.
Хлеб в тяжелом, как дробь, зерне
Со свинцом идет наравне.
Наших лучших коней приплод,
Груды яблок, сладких, как мед, -
Это все должно вам помочь
Душегубов откинуть прочь.
Не бывать им в нашем жилье!
Не жиреть на нашем сырье!
• • • •
Предстоят большие бои,
Но не будет врагам житья!
Спать не в силах сегодня я...
Пусть подмогой будут, друзья,
Песни вам на рассвете мои,
Ленинградцы, дети мои,
Ленинградцы, гордость моя!
cентябрь 1941
Перевод с казахского М. Тарловского