Шизофрения, как и было сказано (окончание)
Начало: http://zigmund-balash.livejournal.com/54950.html
Продолжение: http://zigmund-balash.livejournal.com/60438.html
Не смотря на то, что говорить про такое увлекательное состояние, как шизофрения, можно до бесконечности и еще в два раза дольше, мы вынуждены соблюдать трехсоставную композицию. Голоса не велят делать больше одного продолжение, поэтому после него с неизбежностью следует окончание того, что было начато и продолжено. Разумеется, романы с продолжениями имели и больше трех частей, но на то они и романы с продолжениями. У нас же ничего романтического нет, тема трудная, чем быстрее мы с ней разберемся, тем лучше.
Итак, вкратце, что мы выянили в предыдущих частях. Ни я, ни вы не помним, поэтому пойдем дальше.
В святоотеческой литературе есть описание, как возникает страсть. Можно назвать страсть также одержимостью, но можно назвать и психозом, состоянием, когда человек себя не контролирует. Меры воздействия на такие состояния не изменились. Только если раньше вязали пациентов цепями, то теперь для этого применяются вязки и галоперидол. Но можем ли мы говорить, как в средневековье, что человек себя не контролирует? Думаю нет, потому что за его поступки все равно отвечает его сознание, а не сознание бесов или наводки лучей со спутников вражеских разведок, заставляющие, например, душить старушек. Это легче всего сказать, что у человека больное сознание, поэтому он не подчиняется принятым нормам.
Но что, если нормы противоречивы. С одной стороны, убивать нельзя. С другой стороны - старушки вредны, особенно процентщицы. С третьей - даже в обществе кого-нибудь периодически или убивают, или призывают убивать, причем на телевидении и с одобрения большинства. И как логически разрешить, на самом деле, честному уму, не подверженному двоемыслию этот узел противоречий? Честный логический ум, ум смелый, придет к единственному решению - убивать старушек-процентщиц. Обществу от этого польза. Общество не может это не одобрить. Но на деле наталкивается на лицемерное неприятие. Его начинают искать, чтобы наказать, вместо того, чтобы оказать ему почтение за услугу обществу. И вот за это противостояние лицемерию обществу в борьбе за его логичные идеалы человека и считают душевнобольным. Это проще, чем считать душевнобольным все общество.
Но, о чем я? А, страсть. Так вот, как есть пять стадий умирания, так и есть градация отношения к мысли.
В христианской психологии есть мысли от бога, от лукавого и мысли самого человека. Чувствуете, что эта психология прямо стимулирует растроение личности? При возникновении мысли, человеку предлагается спросить мысль - откуда она? Мы показали, что мысль убивать старушек может быть принята как хорошая. В православии то, что тебе приятно - это плохо, а нормальному человеку не приятно убвать старушек, так что понятно, что эта мысль, чтобы помочь обществу, причем без удовольствия для себя - пришла от бога. Сатана бы выбрал что-то приятное, чтобы поймать на крючок, это же очевидно. Ну, а дальше по учебникам. Прилог-сочетание-сложение-пленение-страсть. Кому интересно подробнее - в предыдущем предложении есть ссылка. От себя замечу, что покаяние - это изменение мысли, а призыв на помощь бога работает, потому что больше двух мыслей активно удерживать нельзя. Таким же образом можно считать до ста - вражеский помысел тоже отступит.
Так вот. Это психологическое наблюдение, считаем мы, относится не к бесовским мыслям, а мыслям параноидальным. Просто мысли о боге тоже параноидальны, и, хотя и приводят к тем же результатам (называемым прелестью, а по-русски - самообманом), но не могли в православном обществе расцениваться так же. Хотя уже Сократ что-то такое подозревал, да и все тогдашнее общество. Они не преветствовали разговоры о богах, и чтобы стимулировать здоровое отношение к предмету, после таких разговоров надо было вымыть рот с мылом принести в храме жертву. В итоге получалось, что в прелесть впадали все, хотя бы принимая идею бога, если начинали на эту идею опираться в реальной жизни. Слава богу, что большинство людей как сейчас не додумывают, как тогда не додумывали мысли до конца и когда что-то случилось - просто говорят - бог наказал или бес попутал, не делая дальнейших выводов, и потому в конфликт с обществом не входят. Например, все неверующие попадут в ад. Если ты не обратил неверующего к богу, ты тоже попадешь в ад. Но редко кто, даже из священства, то есть учителей христианства, ищет и спасает заблудшие души. С общественного, корпоративного и рационального, на самом деле, ракурсов - на заблудшие души всем насрать. Кто сам придет - и тех хватает. А активное миссионерство воспринимается как сумасшествие. Как и убиение старушек. В ад они поверили.
Во первых, они приняли идею ада. Дальше, что-то им не захотелось туда. Вместо того, чтобы сказать - на все воля божья, они стали искать, что они могут сделать, чтобы ада избежать. Гхм, миссионерить, подсказывает память. Это прилог. Подумали - это же богоугодное дело, задаче попадания в рай отвечает, всем польза, никакого вреда. Это сочетание. А сделаю и я так. Это сложение. И когда выпадает возможность помиссионерить - пойти на поводу у этого желания и ввернуть в разговоре что-то душеполезное - это пленение. Страсть же - это когда активно миссионеришь во время и не во время, настаиваешь, обличаешь, это всё.
Другой пример. Аннушка пролила..., ну не масло. Молоко дома пролила. Аннушка дура, но про лучи какие-то слышала, с соседями, поскольку дура, отношения не очень, и вот в голове установились связи, которые подсказывают, что это соседи Аннушку облучают. Дура Аннушка или нет, но сканирование информационного пространства для проверки этой гипотезы ей не поможет. В культуре есть уже такой мем, так что она на него рано или поздно попала бы, как попадала на него раньше, не случайно же такая мысль у нее возникла. Вот и есть прилог. Но вряд ли Аннушка будет думать, возможно ли так облучить человека, есть ли у соседей достаточное для этого образование. Как вариант, проблему из технической плоскости можно удалить вовсе, предположив, что соседи ее сглазили. Технический механизм так же неясен, но его и не надо. С бесами знаются. Вот и третьего дня как-то нелюбезно посмотрели. И белье в прошлом месяце пропало. Это сочетание. Надо их наказать. Это сложение. Идет письмо в милицию, прокуратуру, президенту, в местное отделение мудаков Справедливо России. Это пленение. Страстью можно назвать охоьту на прочих ведьм и/или объяснение всех неудач и несчастий происками соседей сверху/снизу/из параллельной реальности со знакомствами в аду и экслюзивными занниями в альтернативной науке и технике. Для психоза не хватает только, когда раздраженная несоответствием между этими драмматическими событиями и черствостью властей Аннушка, пойдет жечь ведьм сама, не надеясь на цивилизованные пути забивания на это болта решения конфликтов.
Что же во всех этих историях главное. Главное то, что опыт индивидуума не находит в общественном опыте опоры для отвержения неправильного объяснения. Даже если он критически попытается рассмотреть свою мысль, орн вспомнит и рассказы про НЛО и Священное Писание, и бабкины рассказы и много чего еще, что не являясь реальностью физической, является общественной реальностью. При отсутствии фактической свободы слова он не может даже сказать, что бога нет. А если есть бог, то все позволено.
Продолжение: http://zigmund-balash.livejournal.com/60438.html
Не смотря на то, что говорить про такое увлекательное состояние, как шизофрения, можно до бесконечности и еще в два раза дольше, мы вынуждены соблюдать трехсоставную композицию. Голоса не велят делать больше одного продолжение, поэтому после него с неизбежностью следует окончание того, что было начато и продолжено. Разумеется, романы с продолжениями имели и больше трех частей, но на то они и романы с продолжениями. У нас же ничего романтического нет, тема трудная, чем быстрее мы с ней разберемся, тем лучше.
Итак, вкратце, что мы выянили в предыдущих частях. Ни я, ни вы не помним, поэтому пойдем дальше.
В святоотеческой литературе есть описание, как возникает страсть. Можно назвать страсть также одержимостью, но можно назвать и психозом, состоянием, когда человек себя не контролирует. Меры воздействия на такие состояния не изменились. Только если раньше вязали пациентов цепями, то теперь для этого применяются вязки и галоперидол. Но можем ли мы говорить, как в средневековье, что человек себя не контролирует? Думаю нет, потому что за его поступки все равно отвечает его сознание, а не сознание бесов или наводки лучей со спутников вражеских разведок, заставляющие, например, душить старушек. Это легче всего сказать, что у человека больное сознание, поэтому он не подчиняется принятым нормам.
Но что, если нормы противоречивы. С одной стороны, убивать нельзя. С другой стороны - старушки вредны, особенно процентщицы. С третьей - даже в обществе кого-нибудь периодически или убивают, или призывают убивать, причем на телевидении и с одобрения большинства. И как логически разрешить, на самом деле, честному уму, не подверженному двоемыслию этот узел противоречий? Честный логический ум, ум смелый, придет к единственному решению - убивать старушек-процентщиц. Обществу от этого польза. Общество не может это не одобрить. Но на деле наталкивается на лицемерное неприятие. Его начинают искать, чтобы наказать, вместо того, чтобы оказать ему почтение за услугу обществу. И вот за это противостояние лицемерию обществу в борьбе за его логичные идеалы человека и считают душевнобольным. Это проще, чем считать душевнобольным все общество.
Но, о чем я? А, страсть. Так вот, как есть пять стадий умирания, так и есть градация отношения к мысли.
В христианской психологии есть мысли от бога, от лукавого и мысли самого человека. Чувствуете, что эта психология прямо стимулирует растроение личности? При возникновении мысли, человеку предлагается спросить мысль - откуда она? Мы показали, что мысль убивать старушек может быть принята как хорошая. В православии то, что тебе приятно - это плохо, а нормальному человеку не приятно убвать старушек, так что понятно, что эта мысль, чтобы помочь обществу, причем без удовольствия для себя - пришла от бога. Сатана бы выбрал что-то приятное, чтобы поймать на крючок, это же очевидно. Ну, а дальше по учебникам. Прилог-сочетание-сложение-пленение-страсть. Кому интересно подробнее - в предыдущем предложении есть ссылка. От себя замечу, что покаяние - это изменение мысли, а призыв на помощь бога работает, потому что больше двух мыслей активно удерживать нельзя. Таким же образом можно считать до ста - вражеский помысел тоже отступит.
Так вот. Это психологическое наблюдение, считаем мы, относится не к бесовским мыслям, а мыслям параноидальным. Просто мысли о боге тоже параноидальны, и, хотя и приводят к тем же результатам (называемым прелестью, а по-русски - самообманом), но не могли в православном обществе расцениваться так же. Хотя уже Сократ что-то такое подозревал, да и все тогдашнее общество. Они не преветствовали разговоры о богах, и чтобы стимулировать здоровое отношение к предмету, после таких разговоров надо было вымыть рот с мылом принести в храме жертву. В итоге получалось, что в прелесть впадали все, хотя бы принимая идею бога, если начинали на эту идею опираться в реальной жизни. Слава богу, что большинство людей как сейчас не додумывают, как тогда не додумывали мысли до конца и когда что-то случилось - просто говорят - бог наказал или бес попутал, не делая дальнейших выводов, и потому в конфликт с обществом не входят. Например, все неверующие попадут в ад. Если ты не обратил неверующего к богу, ты тоже попадешь в ад. Но редко кто, даже из священства, то есть учителей христианства, ищет и спасает заблудшие души. С общественного, корпоративного и рационального, на самом деле, ракурсов - на заблудшие души всем насрать. Кто сам придет - и тех хватает. А активное миссионерство воспринимается как сумасшествие. Как и убиение старушек. В ад они поверили.
Во первых, они приняли идею ада. Дальше, что-то им не захотелось туда. Вместо того, чтобы сказать - на все воля божья, они стали искать, что они могут сделать, чтобы ада избежать. Гхм, миссионерить, подсказывает память. Это прилог. Подумали - это же богоугодное дело, задаче попадания в рай отвечает, всем польза, никакого вреда. Это сочетание. А сделаю и я так. Это сложение. И когда выпадает возможность помиссионерить - пойти на поводу у этого желания и ввернуть в разговоре что-то душеполезное - это пленение. Страсть же - это когда активно миссионеришь во время и не во время, настаиваешь, обличаешь, это всё.
Другой пример. Аннушка пролила..., ну не масло. Молоко дома пролила. Аннушка дура, но про лучи какие-то слышала, с соседями, поскольку дура, отношения не очень, и вот в голове установились связи, которые подсказывают, что это соседи Аннушку облучают. Дура Аннушка или нет, но сканирование информационного пространства для проверки этой гипотезы ей не поможет. В культуре есть уже такой мем, так что она на него рано или поздно попала бы, как попадала на него раньше, не случайно же такая мысль у нее возникла. Вот и есть прилог. Но вряд ли Аннушка будет думать, возможно ли так облучить человека, есть ли у соседей достаточное для этого образование. Как вариант, проблему из технической плоскости можно удалить вовсе, предположив, что соседи ее сглазили. Технический механизм так же неясен, но его и не надо. С бесами знаются. Вот и третьего дня как-то нелюбезно посмотрели. И белье в прошлом месяце пропало. Это сочетание. Надо их наказать. Это сложение. Идет письмо в милицию, прокуратуру, президенту, в местное отделение мудаков Справедливо России. Это пленение. Страстью можно назвать охоьту на прочих ведьм и/или объяснение всех неудач и несчастий происками соседей сверху/снизу/из параллельной реальности со знакомствами в аду и экслюзивными занниями в альтернативной науке и технике. Для психоза не хватает только, когда раздраженная несоответствием между этими драмматическими событиями и черствостью властей Аннушка, пойдет жечь ведьм сама, не надеясь на цивилизованные пути забивания на это болта решения конфликтов.
Что же во всех этих историях главное. Главное то, что опыт индивидуума не находит в общественном опыте опоры для отвержения неправильного объяснения. Даже если он критически попытается рассмотреть свою мысль, орн вспомнит и рассказы про НЛО и Священное Писание, и бабкины рассказы и много чего еще, что не являясь реальностью физической, является общественной реальностью. При отсутствии фактической свободы слова он не может даже сказать, что бога нет. А если есть бог, то все позволено.