Соловецкое солнце
В облаках купается синь,
Тишь такая, что даже жуть,
Ты о чём меня ни спроси -
Обо всём тебе расскажу.
Так написал мой дедушка 31 мая 1945 года. Именно эти строчки вспоминались мне, когда я смотрела на облака над Соловецкими островами, куда я приехала летом с друзьями, чтобы заниматься с местными школьниками - чем придётся :-)
Место восхитительно красивое, но душевное спокойствие, которым проникаешься там, соседствует с тоской и горечью, от которых никуда не деться. «Танцующие берёзки и прижатые к земле растения словно вобрали в себя всю муку, которую испытывали здесь тысячи человек. А красный мох и красный песок - это кровь их» - это запись из дневника. Сейчас октябрь, уже почти три месяца прошло с тех пор, как я вернулась, и кажется, что это был чудесный сон. «Здесь ты из домашнего животного быстро превращаешься в лесного зверя. Чтобы выжить, приходится прилагать усилия, просто потому, что по-другому никак. Здесь нужно иногда быть мамой для своих друзей и для всех желающих местных детей», - ещё одна дневниковая запись.
Ещё 3 месяца назад я думала, что не умею обращаться с детьми. Дети так не думали. «Сегодня я перекружила на руках добрую половину местных девчонок и поиграла с местным пареньком в баскетбол» - ещё одна запись. Через пару дней уже так: «Сегодня они повисли на меня чуть ли не вдесятером и не отпускали, пока я не сказала: «Если вы с меня не слезете, я больше никогда не приду»». Больше всего дети любили, когда мы кружили их, обнимали, усаживали их к себе на коленки и играли в простые игры. «Я буду есть быстро, и потом сразу же прибегу к тебе» - так они говорили, когда воспитательница звала на обед. А так, когда я шла переодеться полегче (на Соловках холодный ветер порой резко сменяется палящим солнцем): «Марин, только ты возвращайся скорей, если хочешь, можешь взять мой велик». А одна девочка, когда мы купались на озере, схватила мою ладонь и не хотела отпускать. Казалось, мы настолько странные и удивительные призраки в их жизни, что им страшно нас потерять. «Нет, я буду держать тебя за руку, чтобы ты не улетела», - сказала она, смеясь.
Я чувствовала себя немного школьной учительницей, взрослой женщиной, матерью, а ведь я старше их лет на десять, и ещё через десять эта разница в возрасте станет почти незаметной. И мне было очень непривычно слышать: «А почему у тебя голос такой добрый? От тебя вкусно пахнет духами».
Но особенно мне запомнилось, как мы играли со Светой в дворовую игру вроде «Ладушек», только с более сложными движениями, и ещё в ней нужно загадать желание. Оно сбудется, если руки игроков в конце окажутся сплетёнными, если же разойдутся в разные стороны - не сбудется.
«Зубы-зубы-зубы-зубы, зубы надобно лечить», - выговариваем мы со Светой, стараясь не запутаться в движениях. Потом отворачиваемся друг от друга, загадываем желания, поворачиваемся (при этом руки крест-накрест), хватаемся за ладони - и - нет - не вышло сцепления.
«Ну всё, теперь не сбудется. Что ты загадала, Марин?» - спрашивает Света. Я не хочу говорить. «Марин, ну скажи», «Ну всё равно не сбудется», «Ну скажи», «Надо сказать» - начинают допытываться окружающие нас девочки.
- Нет.
- Ты должна сказать.
- Я загадала, что хочу быть счастливой.
Все молчат.
Света: «Ну, сыграем ещё раз, и тогда желание сбудется».
Потом мы снова сыграли со Светой в «Зубы-зубы». Я буду счастливой. Может быть.
