О жизни в Старом Осколе в 1930 - 1950-е годы - окончание
Это третья и последняя часть воспоминаний Раисы Ивановны Анпилоговой (до замужества - Болдыревой), моей тётушки. В первой части тетя Рая рассказала о своей семье, о родителях, бабушке, немного о себе. Вторая часть посвящена событиям военного времени. В заключительной главе рассказывается о семейном быте довоенных и послевоенных лет: о праздниках, о ведении хозяйства, о том, как и чем питалась большая семья в те нелегкие времена. Воспоминания завершаются авторским послесловием.
Семейный быт
Праздники
Дни рождения отмечались всем детям. Нам с Валей - по два раза в году. На ее день рождения обе получали подарки, и на мой тоже. Причем одинаковые: куклы - первые настоящие были привезены из Москвы, а до того их нам делала мама; получали по котенку, по платьицу и т.д. Для кукол папа делал мебель: кроватки, диванчики, трюмо, столики, всё раскрашивал.
В 1935 году были разрешены елки, и ежегодно в доме у нас была елка. Приносил ее папа с работы. Настоящих игрушек было мало, дополнялись убранства сделанными папой: шариками, дождиком, подсвечниками. Мы из цветной бумаги лепили цепи, клеили кульки для подарков - гостям, подружкам. Возле елки - игры, концерты, чаепитие, потом наступал торжественный момент: зажигались на елке все свечи в папиных подсвечниках. Целую неделю вечерами с мамой ходили к тем подругам, которые у нас были.
Водил нас папа и в свой железнодорожный клуб на елку. Были концерты, подарки. Папа участвовал в представлениях с сатирическими и юмористическими номерами. Еще до нашего с Валей рождения он сделал сценку о пользе детям молока. На сцену вывез детскую коляску. Заплакал ребенок. Папа вынул из коляски маленькую куклу с маленькой бутылочкой молока, «покормил», положил. Опять крик. Вынимает куклу побольше и бутылка - больше. Снова детский крик и, наконец, финал: в коляске встает пятилетний Федя в белой ночной длинной рубашке с огромной бутылкой молока. Задумка впечатлила зрителей: вырос от употребления молока!
На Рождество готовили пироги, холодец, «христославили» дети. Взрослые заранее запасались конфетами-монпасье, коржиками, денежной мелочью. Мы ходили «христославить» только к крестной матери. На Крещение приносили из церкви святую воду. На масленицу обязательно пекли блины.
За три дня до Пасхи, в чистый четверг, из церкви несли «огонушки». Горящие свечки кто как мог доносил. Мы же - с комфортом. Папа делал фонарики: каркас железный, отделка цветной бумагой. К Пасхе готовили куличи, крашеные яйца, освященные сало, творог, ветчину, соль. Во все трудные, голодные годы всегда находили все, что нужно для выпечки куличей. Папа участвовал в вымешивании теста - трудная работа. «Паски» пекли штук по 15 в рифленых фигурных формах папиного изготовления. Из церкви родители возвращались рано, в 4-5 часов. Обязательно будили детей и разговлялись всей семьей. Христосовались - потом спать.
Весной река вскрывалась ото льда, начинался полноводный разлив. Затопляло все наши усадьбы до крыльца. На неделю мы были изолированы от соседей и магазинов. Выручали лодки и соседи друг друга. Школу мы не бросали. Туда и обратно домой нас возил-«сплавлял» сосед Боря. На один из таких разливов в середине 1960-х пришлась дата Пасхи. Мы с мужем приехали из Губкина отметить великий праздник, похристосоваться со своей семьей. Предвидя скорое затопление, семья брата Жоры «эвакуировалась» к родным, а сам Жора остался с нами. К разговленью все было приготовлено заранее, испечены куличи и т.д. Мы радовались празднику, изыскам на столе и тому, что мы вместе - самые родные люди, и половодью, и тому, что пришла весна...
На Благовещение пекли просвиры, в одну запекали монету (на счастье). На Вознесение пекли из сдобного теста лесенки. На Троицу с утра папа нарубал большие ветки дерева, расставлял в углах всех комнат. Пол устилали травкой. Взрослые собирались у кого-нибудь в саду, «завивали» венки. Веселились, пели, гуляли. Нам, детям, отпускались денежки. Мы бежали в город за мороженым, ситро. На медовый спас покупали мед. На яблочный спас, Преображение, бабушка с мамой впервые после говения вкушали яблоки. Пекли пироги с яблоками, печенье... Прибывали гости - бабушкина родня издалека на два престольных праздника: иконы Казанской Божьей Матери и Никития.
Дай Бог, чтобы святые традиции, бытующие в нашей семье, а также взаимоуважение, любовь друг к другу, милосердие передавались из поколения в поколение.
О еде и хозяйстве
В трудные военные и два голодных послевоенных года наша семья не голодала, благодаря непрерывному труду папы, выращиванию овощей, часть которых продавалась на рынке - труд бабушки и мамы (мы с сестрой - помощники) и благодаря удивительной изобретательности бабушки. Некоторые блюда ее изготовления я больше нигде и никогда не встречала. Исходные продукты - вода, мука (не знаю, какая, но не пшеничная), соль, фрукты.
«Соломать» (или «саломать»). Блюдо готовилось из муки, воды и соли. Замешивалось крутое тесто и в русской печи запаривалось до крутой, ароматной массы светло-коричневого цвета. Можно резать ножом, есть вилками с топленым маслом, детям - с сахаром.
«Тесто» готовили в пост. На отваре из яблок, груш, сушеной вишни замешивалась мука, упаривалась масса в печи до консистенции некрутой манной каши или киселя. Ели ложками. Вкусно, сытно и полезно! «Без красителей и консервантов!»
«Сливуха» - вода, пшено, картошка мелкими кусочками. Название получила эта каша от того, что лишняя вода при полуготовности каши сливалась. Дальше каша доводилась до рассыпчатости в печи. Я иногда готовлю такую кашу и сейчас - ностальгия по детству...
Картофельные пирожки: картофельное пюре, яйцо, мука, соль. Замешивалось тесто. Начинка: капуста, фасоль, горох, рис с яйцом. Жарились на сковороде в масле.
Мои братья ловили в реке Оскол рыбёшек-пескариков. Бабушка их чистила, заливала яйцами, запекала в печи. Вкусно!
Тыквенная каша - пшено, молоко, тыква, сахар.
Хлеб бабушка пекла сама, а чтобы купить его в магазине, надо было занимать очередь с вечера, ночевать у дверей магазина. чтобы утром получить его...
Обед начинался с салатов - из того, что поспевало к этому сроку. Сначала - редиска, затем огурцы, помидоры, зелень. Зимой - квашеная капуста, винегреты, соленые огурцы.
Живность мы держали до 1950 года. Корова, поросенок, куры. Летом для коровы заготавливали сено. В соседских садах росла трава (а не грядки, как у нас). Мы оплачивали и траву, и отаву - второй урожай травы. Папа косил, сушили на месте, потом вязанками носили в свой сарай. Мы, дети, тоже работали. Летом корову отводили в стадо, а вечером забирали домой. Пастуху платили деньгами и продуктами. Из молока делали сметану, масло, творог. Излишки мама относила докторской семье.
Мы с Валей молоко не любили, а пенки обожали! Истопит бабушка молоко в печи, в кувшинах глиняных, два мама несет докторам (не каждый день). А врачи пенки считали вредными для здоровья, оставляли их в кувшинах. Мы с Валей ждали маму с молочным «мусором» и наслаждались вкуснятиной!
Холодильников не было. Свинину солили в рассоле, и она хорошо сохранялась все лето. Перед варкой отмачивали в воде. Готовили окорок, обычно к Пасхе. Солили, коптили. Для копчения использовали тлеющий костерок на загнетке печи. Окорок солёный подвешивали в дымоходе печной трубы. Для тлеющего дымящегося костерка использовали древесные опилки. Подбрасывали топливо, следили за дымком. Процесс длился долго, не помню уже сколько. Результат - ароматный, экологически чистый деликатес. К Пасхе делали и домашнюю колбаску: начиняли кишки мясным фаршем или пшеном, гречкой - тоже вкусно!
Бабушка - маме: «Оля, девчонкам отдели постного мяса» - жирного мы не любили. Жалея папу, которому доставалось более жирное мясо, мы возмущались, грозя объявить голодовку. Но до голодовки дело не дошло: папа убедил нас, «тупых», что он очень любит мясо с вкусным жирком...
В целом, питание было поставлено на должном уровне. Папе на завтрак, рано утром перед работой, обязательно давали горячий суп и еще что-нибудь. Некоторое время, когда в столовой на папиной работе совсем нечего было поесть, мама к обеденному перерыву носила ему на работу полный обед в судке, сделанном папой из железа, который состоял из трех небольших емкостей, поставленных друг на друга. В нижней - суп, в средней - второе блюдо, в верхней - питьё: компот, кисель, чай. Эта конструкция - маленькая часть его большого творчества в разных проявлениях, как в искусстве, так и в быту.
Так, благодаря слаженному, дружному коллективу по имени «Семья», мы жили, не тужили, кроме того, помогали, как могли, терпящим нужду и голод, кормили опухших от голода наших подруг по школе и соседству - Майю и Варю, монаха Иву, «побирушек» - нищенок, которые часто заходили к нам.
Братья и сестры Болдыревы. Фотография 1950 года.
Вверху: Раиса Ивановна (1932 - 2017), Валентина Ивановна (1930 - 2011).
Внизу: Федор Иванович (1925 - 2013), Клавдия Ивановна (1921 - 2004), Георгий Иванович (1923 - 1974).
Послесловие
Всё то, что я вспомнила и описала - правда. Приукрашивать, преувеличивать - нет смысла, и это было бы бесчестно по отношению к членам моей семьи и к тем потомкам этой фамилии, которые захотели узнать самое ценное об их предках, родоначальниках фамилии Болдыревых.
Я сожалею, что не поставила в свое время цели узнать о моих предках по линии папы, мамы и бабушки. Других близких родных, кроме дяди Саши Анпилова и тети Поши Молозиной, маминых брата и сестры, не было.
Счастливое безмятежное детство довоенного времени, война с ужасами бомбежек, обстрелов, с тревогой за братьев, которые воевали за нас и за Родину, послевоенные тяжелые времена... А дальше - учеба, работа, семья, дети. Родные живы, упорядочен быт, нас любят, ждут в гости, плачут от радости встреч и от грустных проводов - расставаний, отъездов...
Я уже отмечала, что в нашей большой семье не было скандалов, «разборок», упреков, грубостей. Мы жили в любви, уважении друг к другу, заботе родителей обо всех нас в одинаковой степени.
Вспоминается эпизод. Поздний вечер, мама нас отправляет спать, но мы еще не уложили спать своих кукол в игрушечные кроватки. Мама поняла нас, взяла лампу, прошла с нами в детский уголок и ждала до тех пор, пока мы сделали свои кукольные дела.
Бабушка своим тактичным поведением со всеми была примером для нас, кое-где наставляла, как нужно поступать. Если бабушка беседовала с подругой, мы не должны были пробегать между ними. Замечание сделает только после ухода подруги. Нам хватало одного замечания, чтобы не повторять ошибки.
Откуда этот такт, сдержанность в методике воспитания детей? Откуда папа, проучившийся «три зимы у Петра Иваныча хромого», был грамотен, талантлив в своей сфере деятельности как мастер, художник по железу и кисти? От предков? Каких? Кем они были? Где начало нашего рода? Ответа нет и не будет...
Возможно, за столетия в нашем роду перемешалось много кровей разных народностей, может быть, и поэтов, и художников, и графов, и бояр... Нам не ведомо, но всё вполне допустимо.
А вот продолжение нашего генеалогического древа будет осуществляться уже нашими потомками, которые проявят себя в какой-нибудь интеллектуальной или творческой сфере, и уже проявляют себя в семьях разных фамилий нашего клана, где есть и художники, и музыканты, и педагоги, и юристы...
Пока мы боль чужую чувствуем,
Пока имеем состраданье,
Пока мечтаем мы и буйствуем,
Есть нашей жизни оправданье.
А.Дементьев
К оглавлению по Старому Осколу
Семейный быт
Праздники
Дни рождения отмечались всем детям. Нам с Валей - по два раза в году. На ее день рождения обе получали подарки, и на мой тоже. Причем одинаковые: куклы - первые настоящие были привезены из Москвы, а до того их нам делала мама; получали по котенку, по платьицу и т.д. Для кукол папа делал мебель: кроватки, диванчики, трюмо, столики, всё раскрашивал.
В 1935 году были разрешены елки, и ежегодно в доме у нас была елка. Приносил ее папа с работы. Настоящих игрушек было мало, дополнялись убранства сделанными папой: шариками, дождиком, подсвечниками. Мы из цветной бумаги лепили цепи, клеили кульки для подарков - гостям, подружкам. Возле елки - игры, концерты, чаепитие, потом наступал торжественный момент: зажигались на елке все свечи в папиных подсвечниках. Целую неделю вечерами с мамой ходили к тем подругам, которые у нас были.
Водил нас папа и в свой железнодорожный клуб на елку. Были концерты, подарки. Папа участвовал в представлениях с сатирическими и юмористическими номерами. Еще до нашего с Валей рождения он сделал сценку о пользе детям молока. На сцену вывез детскую коляску. Заплакал ребенок. Папа вынул из коляски маленькую куклу с маленькой бутылочкой молока, «покормил», положил. Опять крик. Вынимает куклу побольше и бутылка - больше. Снова детский крик и, наконец, финал: в коляске встает пятилетний Федя в белой ночной длинной рубашке с огромной бутылкой молока. Задумка впечатлила зрителей: вырос от употребления молока!
На Рождество готовили пироги, холодец, «христославили» дети. Взрослые заранее запасались конфетами-монпасье, коржиками, денежной мелочью. Мы ходили «христославить» только к крестной матери. На Крещение приносили из церкви святую воду. На масленицу обязательно пекли блины.
За три дня до Пасхи, в чистый четверг, из церкви несли «огонушки». Горящие свечки кто как мог доносил. Мы же - с комфортом. Папа делал фонарики: каркас железный, отделка цветной бумагой. К Пасхе готовили куличи, крашеные яйца, освященные сало, творог, ветчину, соль. Во все трудные, голодные годы всегда находили все, что нужно для выпечки куличей. Папа участвовал в вымешивании теста - трудная работа. «Паски» пекли штук по 15 в рифленых фигурных формах папиного изготовления. Из церкви родители возвращались рано, в 4-5 часов. Обязательно будили детей и разговлялись всей семьей. Христосовались - потом спать.
Весной река вскрывалась ото льда, начинался полноводный разлив. Затопляло все наши усадьбы до крыльца. На неделю мы были изолированы от соседей и магазинов. Выручали лодки и соседи друг друга. Школу мы не бросали. Туда и обратно домой нас возил-«сплавлял» сосед Боря. На один из таких разливов в середине 1960-х пришлась дата Пасхи. Мы с мужем приехали из Губкина отметить великий праздник, похристосоваться со своей семьей. Предвидя скорое затопление, семья брата Жоры «эвакуировалась» к родным, а сам Жора остался с нами. К разговленью все было приготовлено заранее, испечены куличи и т.д. Мы радовались празднику, изыскам на столе и тому, что мы вместе - самые родные люди, и половодью, и тому, что пришла весна...
На Благовещение пекли просвиры, в одну запекали монету (на счастье). На Вознесение пекли из сдобного теста лесенки. На Троицу с утра папа нарубал большие ветки дерева, расставлял в углах всех комнат. Пол устилали травкой. Взрослые собирались у кого-нибудь в саду, «завивали» венки. Веселились, пели, гуляли. Нам, детям, отпускались денежки. Мы бежали в город за мороженым, ситро. На медовый спас покупали мед. На яблочный спас, Преображение, бабушка с мамой впервые после говения вкушали яблоки. Пекли пироги с яблоками, печенье... Прибывали гости - бабушкина родня издалека на два престольных праздника: иконы Казанской Божьей Матери и Никития.
Дай Бог, чтобы святые традиции, бытующие в нашей семье, а также взаимоуважение, любовь друг к другу, милосердие передавались из поколения в поколение.
О еде и хозяйстве
В трудные военные и два голодных послевоенных года наша семья не голодала, благодаря непрерывному труду папы, выращиванию овощей, часть которых продавалась на рынке - труд бабушки и мамы (мы с сестрой - помощники) и благодаря удивительной изобретательности бабушки. Некоторые блюда ее изготовления я больше нигде и никогда не встречала. Исходные продукты - вода, мука (не знаю, какая, но не пшеничная), соль, фрукты.
«Соломать» (или «саломать»). Блюдо готовилось из муки, воды и соли. Замешивалось крутое тесто и в русской печи запаривалось до крутой, ароматной массы светло-коричневого цвета. Можно резать ножом, есть вилками с топленым маслом, детям - с сахаром.
«Тесто» готовили в пост. На отваре из яблок, груш, сушеной вишни замешивалась мука, упаривалась масса в печи до консистенции некрутой манной каши или киселя. Ели ложками. Вкусно, сытно и полезно! «Без красителей и консервантов!»
«Сливуха» - вода, пшено, картошка мелкими кусочками. Название получила эта каша от того, что лишняя вода при полуготовности каши сливалась. Дальше каша доводилась до рассыпчатости в печи. Я иногда готовлю такую кашу и сейчас - ностальгия по детству...
Картофельные пирожки: картофельное пюре, яйцо, мука, соль. Замешивалось тесто. Начинка: капуста, фасоль, горох, рис с яйцом. Жарились на сковороде в масле.
Мои братья ловили в реке Оскол рыбёшек-пескариков. Бабушка их чистила, заливала яйцами, запекала в печи. Вкусно!
Тыквенная каша - пшено, молоко, тыква, сахар.
Хлеб бабушка пекла сама, а чтобы купить его в магазине, надо было занимать очередь с вечера, ночевать у дверей магазина. чтобы утром получить его...
Обед начинался с салатов - из того, что поспевало к этому сроку. Сначала - редиска, затем огурцы, помидоры, зелень. Зимой - квашеная капуста, винегреты, соленые огурцы.
Живность мы держали до 1950 года. Корова, поросенок, куры. Летом для коровы заготавливали сено. В соседских садах росла трава (а не грядки, как у нас). Мы оплачивали и траву, и отаву - второй урожай травы. Папа косил, сушили на месте, потом вязанками носили в свой сарай. Мы, дети, тоже работали. Летом корову отводили в стадо, а вечером забирали домой. Пастуху платили деньгами и продуктами. Из молока делали сметану, масло, творог. Излишки мама относила докторской семье.
Мы с Валей молоко не любили, а пенки обожали! Истопит бабушка молоко в печи, в кувшинах глиняных, два мама несет докторам (не каждый день). А врачи пенки считали вредными для здоровья, оставляли их в кувшинах. Мы с Валей ждали маму с молочным «мусором» и наслаждались вкуснятиной!
Холодильников не было. Свинину солили в рассоле, и она хорошо сохранялась все лето. Перед варкой отмачивали в воде. Готовили окорок, обычно к Пасхе. Солили, коптили. Для копчения использовали тлеющий костерок на загнетке печи. Окорок солёный подвешивали в дымоходе печной трубы. Для тлеющего дымящегося костерка использовали древесные опилки. Подбрасывали топливо, следили за дымком. Процесс длился долго, не помню уже сколько. Результат - ароматный, экологически чистый деликатес. К Пасхе делали и домашнюю колбаску: начиняли кишки мясным фаршем или пшеном, гречкой - тоже вкусно!
Бабушка - маме: «Оля, девчонкам отдели постного мяса» - жирного мы не любили. Жалея папу, которому доставалось более жирное мясо, мы возмущались, грозя объявить голодовку. Но до голодовки дело не дошло: папа убедил нас, «тупых», что он очень любит мясо с вкусным жирком...
В целом, питание было поставлено на должном уровне. Папе на завтрак, рано утром перед работой, обязательно давали горячий суп и еще что-нибудь. Некоторое время, когда в столовой на папиной работе совсем нечего было поесть, мама к обеденному перерыву носила ему на работу полный обед в судке, сделанном папой из железа, который состоял из трех небольших емкостей, поставленных друг на друга. В нижней - суп, в средней - второе блюдо, в верхней - питьё: компот, кисель, чай. Эта конструкция - маленькая часть его большого творчества в разных проявлениях, как в искусстве, так и в быту.
Так, благодаря слаженному, дружному коллективу по имени «Семья», мы жили, не тужили, кроме того, помогали, как могли, терпящим нужду и голод, кормили опухших от голода наших подруг по школе и соседству - Майю и Варю, монаха Иву, «побирушек» - нищенок, которые часто заходили к нам.
Братья и сестры Болдыревы. Фотография 1950 года.
Вверху: Раиса Ивановна (1932 - 2017), Валентина Ивановна (1930 - 2011).
Внизу: Федор Иванович (1925 - 2013), Клавдия Ивановна (1921 - 2004), Георгий Иванович (1923 - 1974).
Послесловие
Всё то, что я вспомнила и описала - правда. Приукрашивать, преувеличивать - нет смысла, и это было бы бесчестно по отношению к членам моей семьи и к тем потомкам этой фамилии, которые захотели узнать самое ценное об их предках, родоначальниках фамилии Болдыревых.
Я сожалею, что не поставила в свое время цели узнать о моих предках по линии папы, мамы и бабушки. Других близких родных, кроме дяди Саши Анпилова и тети Поши Молозиной, маминых брата и сестры, не было.
Счастливое безмятежное детство довоенного времени, война с ужасами бомбежек, обстрелов, с тревогой за братьев, которые воевали за нас и за Родину, послевоенные тяжелые времена... А дальше - учеба, работа, семья, дети. Родные живы, упорядочен быт, нас любят, ждут в гости, плачут от радости встреч и от грустных проводов - расставаний, отъездов...
Я уже отмечала, что в нашей большой семье не было скандалов, «разборок», упреков, грубостей. Мы жили в любви, уважении друг к другу, заботе родителей обо всех нас в одинаковой степени.
Вспоминается эпизод. Поздний вечер, мама нас отправляет спать, но мы еще не уложили спать своих кукол в игрушечные кроватки. Мама поняла нас, взяла лампу, прошла с нами в детский уголок и ждала до тех пор, пока мы сделали свои кукольные дела.
Бабушка своим тактичным поведением со всеми была примером для нас, кое-где наставляла, как нужно поступать. Если бабушка беседовала с подругой, мы не должны были пробегать между ними. Замечание сделает только после ухода подруги. Нам хватало одного замечания, чтобы не повторять ошибки.
Откуда этот такт, сдержанность в методике воспитания детей? Откуда папа, проучившийся «три зимы у Петра Иваныча хромого», был грамотен, талантлив в своей сфере деятельности как мастер, художник по железу и кисти? От предков? Каких? Кем они были? Где начало нашего рода? Ответа нет и не будет...
Возможно, за столетия в нашем роду перемешалось много кровей разных народностей, может быть, и поэтов, и художников, и графов, и бояр... Нам не ведомо, но всё вполне допустимо.
А вот продолжение нашего генеалогического древа будет осуществляться уже нашими потомками, которые проявят себя в какой-нибудь интеллектуальной или творческой сфере, и уже проявляют себя в семьях разных фамилий нашего клана, где есть и художники, и музыканты, и педагоги, и юристы...
Пока мы боль чужую чувствуем,
Пока имеем состраданье,
Пока мечтаем мы и буйствуем,
Есть нашей жизни оправданье.
А.Дементьев
К оглавлению по Старому Осколу