Поросёнок.
Мальчик, восьми лет, шёл из школы домой. Школа находилась в большой деревне, где жила его бабушка. Он сильно спешил, почти бежал, немного великоватые валенки, едва не спадали с ног, было ощущение, что Вова то бежит на ходулях, то спрыгивает с них вниз. Тёплая цигейковая шапка, налезла на вспотевший лоб, мальчик сдвинул её и теперь она держалась на затылке, чёрное драповое пальтишко, коротковатое, для длинных рук пацана, было расстегнуто, не смотря на сильный ветер и снег в лицо.
Мальчик не просто так, торопился домой, у него было два важных дела.
Во-первых, в деревне темнело рано, а движок, используемый как генератор электричества на маслозаводе, и в избах деревенских жителей, работал до семи часов. Значит, только до семи часов, при свете электрической лампочки, можно было читать, только, что начатую, и от этого особенно захватывающе, интересную, книгу «Дети капитана Гранта». Бабушка, запрещала пользоваться керосиновой лампой - вдруг пожар. Мать мальчика, живущая в городе, строго- настрого запретила сыну читать при свечном освещении, у него и без этого, резко ухудшалось зрение.
Перед этим нужно было непременно зайти к Кузе, в хлев. Кузя - это десятимесячный поросёнок, которого Вова очень любил и считал своим другом. Они вместе гуляли, ходили на речку, где Вова научил поросенка плавать, Кузя не любил длинные заплывы и предпочитал, барахтаться на илистом берегу, откапывая, вкусные, на его, поросячий взгляд, корешки. Именно Кузя, встречал Вову из школы, терпеливо выслушивая про все уроки и с большим удовольствием, хрумкая, припасённую для него, морковку.
С осени, Кузя сильно подрос и бабушка, больше не выпускала его со двора, запретив внуку, отпускать подросшего поросёнка из хлева.
Вова сильно удивился, как могла его, аккуратная бабушка просыпать во дворе, столько клюквы, из которой она делает внуку, такой вкусный морс. Мальчик носил очки, которые залеплял, вездесущий снег, он наклонился, чтобы собрать клюкву, порядком, занесённую снегом, снял очки, наклонился, чтобы собрать ягоды руками и понял, что это совсем не клюква.
На снегу алела кровь, мелкими каплями, застывшая на белом одеяле земли.
Не запертый, как обычно хлев и кровавые следы, подсказали Вове, что у него больше не будет друга - поросёнка Кузи.
Мальчик забежал в хлев, слёзы текли из глаз. Вова, совсем ничего не видя, кинулся в избу, в которой он мог ориентироваться и с закрытыми глазами, схватил со стола книгу «Дети капитана Гранта», сунул её за пазуху и выскочил на улицу, на ходу срывая ненужные очки, залитые слезами и растаявшим снегом, оптика больше мешали, чем помогала видеть. Без них сразу стало легче вытирать слёзы.
Мальчик бежал к околице деревни, уже не замечая солёных потоков, которые катились градом, громко и бессвязно бормотал, себе под нос:
- Вот, чего она хотела, того и добилась. Теперь у неё мяса будет, хоть заешься, а меня у неё не будет. Уйдёт, её любимый Вовочка, навсегда уйдёт, от этой противной бабки!
Я говорил ей, что сбегу от неё к цыганам, если она тронет Кузю, она мне не верила. Дождалась, когда я в школу уйду! Ну и пусть, теперь, поищет меня, не найдет нигде! Я в табор уйду! Ищи меня, свищи!
Меня цыгане не отдадут, я их грамоте выучу, я у них всю жизнь проживу, без этой противной, злой, старой бабки!
Пусть-ка она побегает, поищет меня! А меня нет! Ищи ветра в поле!
Мальчик уже давно прошёл границы деревни, не замечая, что он находится в поле, на самом ветру. Его пальтишко, облепленное снегом, продувало со всех сторон, валенки отяжелели от снега, даже под шапку, забрались вездесущие холодные снежинки.
Пока Вова шёл и изо всех сил, злился на бабушку, ему было тепло, даже горячо, но постепенно стало темнеть, он должен был уже подойти к тому месту, где летом, стоял цыганский табор, но шатров всё не было видно. Как впрочем, и дороги, которую изрядно заметала, всё усилившаяся к ночи, метель. Вова уже не плакал и не ругал бабушку, он просто шёл, сам не зная куда.
- Вот сюды, клади порося, в сенцы. Я сейчас фаршу накручу, да заморожу. В выходные, в город, к Зинке, связу. Вот спасибо, Иван, помог, бабке. Ты меня подожди, я тебя отблагодарю, как следует, у меня, там, припасено, для таких случаев.
- Баба, Надь, а чего это у тебя, стекляшки во дворе, раскиданы?
- Дык, каки таки стекляшки, я сегодни и во дворе то не была, всё у мясника с поросём возилась.
- Баба, Надь, так это очки!
- Господи святы, да чьи ж очки то, не уж то внучка моего, Вовкины ведь очки.
Где ж он сам, ой прости меня господи, бисово отродье? Ой, да никак он убёг, не нашёл своего порося в хлеву, да убёг мальчонка. Где ж я его искать буду, скоро ж стемнеет совсем! Господи, гряхи мои тяжкие, за что мне, такое наказанье,- женщина шестидесяти с небольшим лет, одетая в чёрную потёртую телогрейку и обмотанная, до плеч тёплым пуховым платком, всплескивала руками к небу, с которого сыпал густой снег, старческие узкие, сухие губы мелко тряслись, с ними в унисон подрагивал длинный крупный нос, из глаз, расставленных на лице, шире обычного, потекли слёзы.
- Подожди плакать, Надежда Васильевна, в избе, глянь, может, там малец, затаился?- мужчина сорока с небольшим лет, очень худой, с косматой шапкой на голове и в тёплом тулупе, сам зашёл в дом и проверил, что Вовки нигде нет.
- Вот, портфель валяется, а пацанёнка нет,- сообщил Иван, нервно теребя, густые светлые брови.
- Куды ж бежать мне, у меня и ноги сейчас отымуться, чего ж я Зинке скажу, не уберегла, не уследила, за сыночком твоим!- у женщины, действительно подкашивались ноги, обутые в высокие валенки с галошами, она качалась, едва держась на ногах.
- Ты к председателю, беги, он может технику даст, искать мальчонку надо. Мясо то куды складать, ты мне скажи?
- Уж покладай куды хошь, я в контору побёгла! Ох, застать бы, председателя,- бабушка, прямо с места, взяла в карьер и с неожиданной для неё прытью побежала со двора.
- Фёдор, Кузмич, бяда то у меня кака приключилась. Мальчонка у меня сбёг, внучок мой. Я стара дура, порося резать, пошла, он и сбёг, вот подлец какой, прости господи, меня грешницу,- баба Надя мелко перекрестилась и той же рукой, вцепилась в председателя, треся его за лацканы пиджака.
- Давай, Фёдор Кузьмич, кликай ребят, нам до темноты успеть надо-ть, замёрзнет мальчонка, вон вьючит к ночи, не на шутку,- заглядывая в глаза и треся мужчину за руку, старушка ввела мужчину в состояние ступора. Он с трудом, отнял у бабы Нади, свой рукав и отошёл, подальше к окну, сел за свой председательский стол, рукой показал на стул для женщины.
- Вот теперь, Надежда Васильевна, всё говори, да по порядку, а то чуть руку не оторвала, я тебя по существу, спрашивать буду, ты по делу и отвечай, нечего здесь базар разводить,- председатель, мужчина 54 лет, низкого роста, щуплый на вид, но с огромными чёрными усами на худом лице, казался очень значительным, сидя за большим столом, покрытом, зелёным сукном.
Бабушка, немного успокоилась, села за стол начальника и начала поспокойней рассказывать о своей беде:
- Мальчонка, у меня убёг, внучок Вовка. Убёг не знамо куды, скоро ночь на дворе, да опять же метель вьюжит, пропадёт, изверг, пропадёт, душегубец,- подбородок женщины мелко-мелко затрясся, она тихонько заплакала, вытирая обильные слёзы, концами тёплого платка.
- Ты, это, нюни не распускай, мы сейчас бригаду трактористов вызовем, надо будет, из райцентра людей подымем, найдём, твою пропажу. Ты то, сама, как думаешь, куды он сбёг?
- Ничегошеньки я не знаю, кабы знала куда, птицей бы полетела, за птенчиком, родненьким,- рыданья бабки усилились.
- Я тебе, что сказал, ты мне сырость здесь не развози, если знаешь, что сказать по существу, говори, а так иди, не мешай бригаду собирать, на поиски мальца.
Женщина успокаивалась, хлюпая носом, слушала переговоры председателя с бригадиром трактористов.
- Ты, Петрович, мозги мне не канифоль, ты возьми солярки, сколько тебе нужно и собирай всех своих мужиков. Да знаю я, что метель и через два часа стемнеет. Потому тебя и тороплю, времени мало, пацан не мог ещё далеко уйти, найдём,- посмотрел на сидящую, рядом, бабушку. Фёдор Кузьмич, громко ещё раз, добавил,- обязательно до ночи, найдём!
- Если бы бабушка, не убила, моего поросёнка, мне бы не пришлось к цыганам бежать.
Вдруг, я их совсем не найду? И бабушка, меня не найдёт, она же не знает, где я.
Я замёрзну и останусь тут, один, без бабушки, без поросёнка, которого у меня больше никогда не будет. Кузю будет есть, противная старуха, всего Кузю съест, будет его косточки глодать!
Тут особенно сильный порыв ветра с натужным звуком, пронёсся, над головой ребёнка, он присел от неожиданности.
- Ну и ветрище, завывает, ну чисто волки. У нас волков нет, мне бабушка, говорила. Вдруг, она врала, то неё всего можно ожидать. Она мне специально говорила, чтобы я волков не боялся и с ней за ягодами в лес ходил. Не верю я ей, противная старуха, пусть без меня теперь живёт, я её больше не люблю!
Как же мама без меня будет? Она бабушку ругать станет, из-за меня. Бабушка, плакать будет, просить у мамы прощения,- мальчик сам не заметил, что тихо и жалобно заплакал, жалея, то ли, бабушку с мамой, то ли себя.
- Вон, гляди, дальше, чернеет, что - то на снегу, подъедим ближе, разглядим,- тракторист, развернул трактор и повёл его в ту сторону, куда указывал напарник. Подъехав к чёрному пятну на снегу, мужчины поняли, что поиски, можно прекращать.
- Эй, малец, нашли мы тебя. Зовут тебя как?
- Вовка.
- Ну, залазь в кабину, Вовка, сегодня, твой день рождения!
- Ничего у меня не день рождения, врёте вы всё, дядечки,- ворчал Вова под нос, карабкаясь в кабину трактора, пользуясь, протянутой рукой, водителя, как тросом. Рука мужчины была широкой и тёплой, что нельзя сказать, об ледяных пальца ребёнка, но ему удалось, забраться, подталкиваемый в спину, напарником водителя, путешественник оказался в кабине трактора. Там сильно пахло соляркой, но было тепло и тесно, между двух мужчин.
- Ты там, чего, бормочешь, именинничек? - усмехаясь в пшеничные усы, спросил тракторист Василий.
- Дядя, вы, ошибаетесь, у меня, день рождение, летом.
- Так, ты почитай, сегодня за ново родился! Вот бабаня, сейчас, проздравлять тебя будет, веничком берёзвым, по заднице! - шутил водитель трактора.
- Пустите, меня, дяденьки, пожалуйста, пустите, мне выйти надо,- ребёнок старался дотянуться до дверцы кабины, но ему мешала, широкая спина мужчины.
- Да, погоди, убегать малец, я пошутил. Бабка твоя, без памяти от радости, будет, не станет она тебя ругать. Но может, больше для порядка, ничего, стерпишь, ты же мужик, увещевал Вову тракторист.
- Не боюсь, я бабки, я книжку, потерял «Дети капитана Гранта», - мальчишка, сделал ещё одну, последнюю судоржную попытку, вырваться и затих в широких руках Василия.
Ночь, словно, огромными, светящими, саблями, пронзали прожектора тракторов. В мощном свете, клубился и искрил снег, выхватывая из темноты, секунду назад, не освещённые участки поля, по краям, которого был посаженный для защиты посевов, подлесок. В темноте он казался густым и дремучим лесом, но стоило на него направить, фары трактора, становилось ясно, что это вовсе, никакой и не лес, так посаженные вместе, несколько осин и берёзок.
Вот, около таких посадок и притормозил тракторист, сообщая, бригадиру, с другой машины, что поиски, можно сворачивать. Мальчика нашли.
Трактора вышли на поиски, целой колонной, в семь машин, на расстоянии, видимости, друг от друга. На такой случай, был предусмотрен сигнал, от машины к машине: три раза включать и выключать фары. Известие передали друг другу: Вову нашли.
На одном из тракторов, сидела бабушка, увязавшаяся, за поисковым отрядом. Надежда Васильевна, выскочила из кабины трактора, не слушая, окрики, мужчин, прямо по снежной целине, побежала к машине, где находился её внук.
Женщина бежала по глубокому снегу, можно было представить, что это огромная тёмная птица, которая разучилась летать, пытается взлететь, над снежным покровом, но руки-крылья не помогают, только мешают, мотаясь по сторонам. Птица бежит, на встречу, быстро надвигающему железному чудовищу, уже слышен громкий лязг гусениц и шум мотора. Трактор замер и из кабины, Василий, передал внука прямо из рук в руки Надежды Васильевны.
Мальчик не просто так, торопился домой, у него было два важных дела.
Во-первых, в деревне темнело рано, а движок, используемый как генератор электричества на маслозаводе, и в избах деревенских жителей, работал до семи часов. Значит, только до семи часов, при свете электрической лампочки, можно было читать, только, что начатую, и от этого особенно захватывающе, интересную, книгу «Дети капитана Гранта». Бабушка, запрещала пользоваться керосиновой лампой - вдруг пожар. Мать мальчика, живущая в городе, строго- настрого запретила сыну читать при свечном освещении, у него и без этого, резко ухудшалось зрение.
Перед этим нужно было непременно зайти к Кузе, в хлев. Кузя - это десятимесячный поросёнок, которого Вова очень любил и считал своим другом. Они вместе гуляли, ходили на речку, где Вова научил поросенка плавать, Кузя не любил длинные заплывы и предпочитал, барахтаться на илистом берегу, откапывая, вкусные, на его, поросячий взгляд, корешки. Именно Кузя, встречал Вову из школы, терпеливо выслушивая про все уроки и с большим удовольствием, хрумкая, припасённую для него, морковку.
С осени, Кузя сильно подрос и бабушка, больше не выпускала его со двора, запретив внуку, отпускать подросшего поросёнка из хлева.
Вова сильно удивился, как могла его, аккуратная бабушка просыпать во дворе, столько клюквы, из которой она делает внуку, такой вкусный морс. Мальчик носил очки, которые залеплял, вездесущий снег, он наклонился, чтобы собрать клюкву, порядком, занесённую снегом, снял очки, наклонился, чтобы собрать ягоды руками и понял, что это совсем не клюква.
На снегу алела кровь, мелкими каплями, застывшая на белом одеяле земли.
Не запертый, как обычно хлев и кровавые следы, подсказали Вове, что у него больше не будет друга - поросёнка Кузи.
Мальчик забежал в хлев, слёзы текли из глаз. Вова, совсем ничего не видя, кинулся в избу, в которой он мог ориентироваться и с закрытыми глазами, схватил со стола книгу «Дети капитана Гранта», сунул её за пазуху и выскочил на улицу, на ходу срывая ненужные очки, залитые слезами и растаявшим снегом, оптика больше мешали, чем помогала видеть. Без них сразу стало легче вытирать слёзы.
Мальчик бежал к околице деревни, уже не замечая солёных потоков, которые катились градом, громко и бессвязно бормотал, себе под нос:
- Вот, чего она хотела, того и добилась. Теперь у неё мяса будет, хоть заешься, а меня у неё не будет. Уйдёт, её любимый Вовочка, навсегда уйдёт, от этой противной бабки!
Я говорил ей, что сбегу от неё к цыганам, если она тронет Кузю, она мне не верила. Дождалась, когда я в школу уйду! Ну и пусть, теперь, поищет меня, не найдет нигде! Я в табор уйду! Ищи меня, свищи!
Меня цыгане не отдадут, я их грамоте выучу, я у них всю жизнь проживу, без этой противной, злой, старой бабки!
Пусть-ка она побегает, поищет меня! А меня нет! Ищи ветра в поле!
Мальчик уже давно прошёл границы деревни, не замечая, что он находится в поле, на самом ветру. Его пальтишко, облепленное снегом, продувало со всех сторон, валенки отяжелели от снега, даже под шапку, забрались вездесущие холодные снежинки.
Пока Вова шёл и изо всех сил, злился на бабушку, ему было тепло, даже горячо, но постепенно стало темнеть, он должен был уже подойти к тому месту, где летом, стоял цыганский табор, но шатров всё не было видно. Как впрочем, и дороги, которую изрядно заметала, всё усилившаяся к ночи, метель. Вова уже не плакал и не ругал бабушку, он просто шёл, сам не зная куда.
- Вот сюды, клади порося, в сенцы. Я сейчас фаршу накручу, да заморожу. В выходные, в город, к Зинке, связу. Вот спасибо, Иван, помог, бабке. Ты меня подожди, я тебя отблагодарю, как следует, у меня, там, припасено, для таких случаев.
- Баба, Надь, а чего это у тебя, стекляшки во дворе, раскиданы?
- Дык, каки таки стекляшки, я сегодни и во дворе то не была, всё у мясника с поросём возилась.
- Баба, Надь, так это очки!
- Господи святы, да чьи ж очки то, не уж то внучка моего, Вовкины ведь очки.
Где ж он сам, ой прости меня господи, бисово отродье? Ой, да никак он убёг, не нашёл своего порося в хлеву, да убёг мальчонка. Где ж я его искать буду, скоро ж стемнеет совсем! Господи, гряхи мои тяжкие, за что мне, такое наказанье,- женщина шестидесяти с небольшим лет, одетая в чёрную потёртую телогрейку и обмотанная, до плеч тёплым пуховым платком, всплескивала руками к небу, с которого сыпал густой снег, старческие узкие, сухие губы мелко тряслись, с ними в унисон подрагивал длинный крупный нос, из глаз, расставленных на лице, шире обычного, потекли слёзы.
- Подожди плакать, Надежда Васильевна, в избе, глянь, может, там малец, затаился?- мужчина сорока с небольшим лет, очень худой, с косматой шапкой на голове и в тёплом тулупе, сам зашёл в дом и проверил, что Вовки нигде нет.
- Вот, портфель валяется, а пацанёнка нет,- сообщил Иван, нервно теребя, густые светлые брови.
- Куды ж бежать мне, у меня и ноги сейчас отымуться, чего ж я Зинке скажу, не уберегла, не уследила, за сыночком твоим!- у женщины, действительно подкашивались ноги, обутые в высокие валенки с галошами, она качалась, едва держась на ногах.
- Ты к председателю, беги, он может технику даст, искать мальчонку надо. Мясо то куды складать, ты мне скажи?
- Уж покладай куды хошь, я в контору побёгла! Ох, застать бы, председателя,- бабушка, прямо с места, взяла в карьер и с неожиданной для неё прытью побежала со двора.
- Фёдор, Кузмич, бяда то у меня кака приключилась. Мальчонка у меня сбёг, внучок мой. Я стара дура, порося резать, пошла, он и сбёг, вот подлец какой, прости господи, меня грешницу,- баба Надя мелко перекрестилась и той же рукой, вцепилась в председателя, треся его за лацканы пиджака.
- Давай, Фёдор Кузьмич, кликай ребят, нам до темноты успеть надо-ть, замёрзнет мальчонка, вон вьючит к ночи, не на шутку,- заглядывая в глаза и треся мужчину за руку, старушка ввела мужчину в состояние ступора. Он с трудом, отнял у бабы Нади, свой рукав и отошёл, подальше к окну, сел за свой председательский стол, рукой показал на стул для женщины.
- Вот теперь, Надежда Васильевна, всё говори, да по порядку, а то чуть руку не оторвала, я тебя по существу, спрашивать буду, ты по делу и отвечай, нечего здесь базар разводить,- председатель, мужчина 54 лет, низкого роста, щуплый на вид, но с огромными чёрными усами на худом лице, казался очень значительным, сидя за большим столом, покрытом, зелёным сукном.
Бабушка, немного успокоилась, села за стол начальника и начала поспокойней рассказывать о своей беде:
- Мальчонка, у меня убёг, внучок Вовка. Убёг не знамо куды, скоро ночь на дворе, да опять же метель вьюжит, пропадёт, изверг, пропадёт, душегубец,- подбородок женщины мелко-мелко затрясся, она тихонько заплакала, вытирая обильные слёзы, концами тёплого платка.
- Ты, это, нюни не распускай, мы сейчас бригаду трактористов вызовем, надо будет, из райцентра людей подымем, найдём, твою пропажу. Ты то, сама, как думаешь, куды он сбёг?
- Ничегошеньки я не знаю, кабы знала куда, птицей бы полетела, за птенчиком, родненьким,- рыданья бабки усилились.
- Я тебе, что сказал, ты мне сырость здесь не развози, если знаешь, что сказать по существу, говори, а так иди, не мешай бригаду собирать, на поиски мальца.
Женщина успокаивалась, хлюпая носом, слушала переговоры председателя с бригадиром трактористов.
- Ты, Петрович, мозги мне не канифоль, ты возьми солярки, сколько тебе нужно и собирай всех своих мужиков. Да знаю я, что метель и через два часа стемнеет. Потому тебя и тороплю, времени мало, пацан не мог ещё далеко уйти, найдём,- посмотрел на сидящую, рядом, бабушку. Фёдор Кузьмич, громко ещё раз, добавил,- обязательно до ночи, найдём!
- Если бы бабушка, не убила, моего поросёнка, мне бы не пришлось к цыганам бежать.
Вдруг, я их совсем не найду? И бабушка, меня не найдёт, она же не знает, где я.
Я замёрзну и останусь тут, один, без бабушки, без поросёнка, которого у меня больше никогда не будет. Кузю будет есть, противная старуха, всего Кузю съест, будет его косточки глодать!
Тут особенно сильный порыв ветра с натужным звуком, пронёсся, над головой ребёнка, он присел от неожиданности.
- Ну и ветрище, завывает, ну чисто волки. У нас волков нет, мне бабушка, говорила. Вдруг, она врала, то неё всего можно ожидать. Она мне специально говорила, чтобы я волков не боялся и с ней за ягодами в лес ходил. Не верю я ей, противная старуха, пусть без меня теперь живёт, я её больше не люблю!
Как же мама без меня будет? Она бабушку ругать станет, из-за меня. Бабушка, плакать будет, просить у мамы прощения,- мальчик сам не заметил, что тихо и жалобно заплакал, жалея, то ли, бабушку с мамой, то ли себя.
- Вон, гляди, дальше, чернеет, что - то на снегу, подъедим ближе, разглядим,- тракторист, развернул трактор и повёл его в ту сторону, куда указывал напарник. Подъехав к чёрному пятну на снегу, мужчины поняли, что поиски, можно прекращать.
- Эй, малец, нашли мы тебя. Зовут тебя как?
- Вовка.
- Ну, залазь в кабину, Вовка, сегодня, твой день рождения!
- Ничего у меня не день рождения, врёте вы всё, дядечки,- ворчал Вова под нос, карабкаясь в кабину трактора, пользуясь, протянутой рукой, водителя, как тросом. Рука мужчины была широкой и тёплой, что нельзя сказать, об ледяных пальца ребёнка, но ему удалось, забраться, подталкиваемый в спину, напарником водителя, путешественник оказался в кабине трактора. Там сильно пахло соляркой, но было тепло и тесно, между двух мужчин.
- Ты там, чего, бормочешь, именинничек? - усмехаясь в пшеничные усы, спросил тракторист Василий.
- Дядя, вы, ошибаетесь, у меня, день рождение, летом.
- Так, ты почитай, сегодня за ново родился! Вот бабаня, сейчас, проздравлять тебя будет, веничком берёзвым, по заднице! - шутил водитель трактора.
- Пустите, меня, дяденьки, пожалуйста, пустите, мне выйти надо,- ребёнок старался дотянуться до дверцы кабины, но ему мешала, широкая спина мужчины.
- Да, погоди, убегать малец, я пошутил. Бабка твоя, без памяти от радости, будет, не станет она тебя ругать. Но может, больше для порядка, ничего, стерпишь, ты же мужик, увещевал Вову тракторист.
- Не боюсь, я бабки, я книжку, потерял «Дети капитана Гранта», - мальчишка, сделал ещё одну, последнюю судоржную попытку, вырваться и затих в широких руках Василия.
Ночь, словно, огромными, светящими, саблями, пронзали прожектора тракторов. В мощном свете, клубился и искрил снег, выхватывая из темноты, секунду назад, не освещённые участки поля, по краям, которого был посаженный для защиты посевов, подлесок. В темноте он казался густым и дремучим лесом, но стоило на него направить, фары трактора, становилось ясно, что это вовсе, никакой и не лес, так посаженные вместе, несколько осин и берёзок.
Вот, около таких посадок и притормозил тракторист, сообщая, бригадиру, с другой машины, что поиски, можно сворачивать. Мальчика нашли.
Трактора вышли на поиски, целой колонной, в семь машин, на расстоянии, видимости, друг от друга. На такой случай, был предусмотрен сигнал, от машины к машине: три раза включать и выключать фары. Известие передали друг другу: Вову нашли.
На одном из тракторов, сидела бабушка, увязавшаяся, за поисковым отрядом. Надежда Васильевна, выскочила из кабины трактора, не слушая, окрики, мужчин, прямо по снежной целине, побежала к машине, где находился её внук.
Женщина бежала по глубокому снегу, можно было представить, что это огромная тёмная птица, которая разучилась летать, пытается взлететь, над снежным покровом, но руки-крылья не помогают, только мешают, мотаясь по сторонам. Птица бежит, на встречу, быстро надвигающему железному чудовищу, уже слышен громкий лязг гусениц и шум мотора. Трактор замер и из кабины, Василий, передал внука прямо из рук в руки Надежды Васильевны.