Анатолий Гринвальд
МАЛЬЧИК ВЫШЕЛ НА УЛИЦУ...
Мальчик вышел на улицу, он не ел три дня.
Возможно, больше, чем три, но считать он научен до трёх.
Мама в запое и, если что даст, то ремня.
Соседка, кормившая супом - на юге. Горох
Из жестянки, подобранной рядом с бачком,
По виду не свеж, тем не менее - это еда,
Поделен на равных с окрестным одним дурачком:
Мессией, спустившимся с неба сюда для суда.
У женщины, что на углу продаёт пироги,
Есть доброе сердце, но хватит его лишь на раз.
Они не друзья и, покуда ещё не враги,
То лучше уйти от беды с намозоленных глаз.
Витрина напротив богаче, чем праздничный стол,
И можно смотреть за бесплатно, но трогать нельзя,
Как можно смотреть, но не трогать под чей-то подол,
Бубня: "Нам не надо", но ногти при этом грызя.
Он знает, что лишний - его научили так знать;
Но мама бывает добра, и, к тому же, есть друг -
Мессия, спустившийся с неба сюда для суда.
Ещё есть соседка, которая едет на юг.
1994
Мальчик вышел на улицу, он не ел три дня.
Возможно, больше, чем три, но считать он научен до трёх.
Мама в запое и, если что даст, то ремня.
Соседка, кормившая супом - на юге. Горох
Из жестянки, подобранной рядом с бачком,
По виду не свеж, тем не менее - это еда,
Поделен на равных с окрестным одним дурачком:
Мессией, спустившимся с неба сюда для суда.
У женщины, что на углу продаёт пироги,
Есть доброе сердце, но хватит его лишь на раз.
Они не друзья и, покуда ещё не враги,
То лучше уйти от беды с намозоленных глаз.
Витрина напротив богаче, чем праздничный стол,
И можно смотреть за бесплатно, но трогать нельзя,
Как можно смотреть, но не трогать под чей-то подол,
Бубня: "Нам не надо", но ногти при этом грызя.
Он знает, что лишний - его научили так знать;
Но мама бывает добра, и, к тому же, есть друг -
Мессия, спустившийся с неба сюда для суда.
Ещё есть соседка, которая едет на юг.
1994