Кто они - герои (меча и магии) Весны и Труда в России?
В день Труда полагается бездельничать, пить водку и хулиганить, ну а нам, несчастным непьющим, не остается иных развлечений, кроме как записать какую-нибудь очередную глупость в ЖЖ. Сообразно тематике праздника, уместно будет взглянуть на повышение авторитета человека труда в современной России, а также и на места, где концентрируются люди наиболее героических профессий. Поскольку в рыночной экономике ум, авторитет и героизм объективно измеряются деньгами, то ответы дают следующие 2 графика. Впрочем, эти ответы всем известны и так.
На левом видно, что оценки труда (зарплаты) существенно выросли, опередив рост его производительности в 2.3 раза, если взять за точку отсчета начало 1999 года. На сегодня, с поправкой на производительность, труд в России в среднем, пожалуй, самой дорогой в Европе, уступая разве что докризисному Кипру и Латвии. На графике видна и причина - это рост экспорта углеводородов, сначала в физобъемах, затем в результате удорожания, и наконец - рост зарплат за счет полного вовлечения нефтегазовых доходов в финансирование текущих бюджетных трат. Все это привело к значительному укреплению рубля. Графики его реального эффективного курса и удельной цены труда практически синхронны. Причину этой синхронности легко понять, вспомнив, что реальный курс представляет собой просто соотношение цен в торгуемом и не торгуемом секторах.
Второй график демонстрирует менее интуитивный факт связанности движения зарплат в разных секторах. Дифференциал в зарплате между общественным и корпоративным сектором остается примерно постоянным. Грубо говоря, если вы за счет дополнительных бюджетных расходов увеличили зарплату учительницы и вместе 10 тыс. она стала получать 50, то и в забой за старую зарплату никто не полезет, она должна вырасти примерно в те же 5 раз. В действительности, конечно, средняя зарплата за прошлый год выросла на впятеро, а лишь на 11.6%. Но поскольку курс рубля остался примерно тот же, то средний работник стал счастливее на эти 11.6% по отношению к возможности приобщиться к импортной продукции. А, скажем, машиностроение лишилось ценовой конкурентоспособности на те же проценты.
Возникает вопрос - возможно ли при столь выросших трудовых издержках размещение в России каких-либо конкурентоспособных производств, кроме офшорного банковского бизнеса (МФЦ)? Ответ - почему бы нет, пока между секторами сохраняется значительная дифференциация в зарплатах. В производственных секторах массовой продукции сравнительно низкий уровень зарплат может подпираться притоком остарбайтеров. С другой стороны, высокий уровень зарплат не препятствует конкурентоспособности секторов, способных предложить миру уникальную продукцию и услуги - напротив, предохраняет такие сектора от «утечки мозгов».
Правда, пока что мы наблюдаем несколько иную картину, и наиболее героическим, если судить по уровню зарплаты, является труд не в секторах, стоящих на острие прогресса, а в защищенных от конкуренции природными условиями или регулированием. Наши герои и ударники труда сосредоточены в банках, добыче, переработке и транспортировке нефти и газа, в Академии наук, а также на госслужбе. Их трудовые усилия в 4-5 раз ценнее для общества, чем работа по строительству жилья, изготовлению пищи и одежды, которую можно по этой причине поручить мигрантам, либо вообще пользоваться зарубежным аутсорсингом.
На левом видно, что оценки труда (зарплаты) существенно выросли, опередив рост его производительности в 2.3 раза, если взять за точку отсчета начало 1999 года. На сегодня, с поправкой на производительность, труд в России в среднем, пожалуй, самой дорогой в Европе, уступая разве что докризисному Кипру и Латвии. На графике видна и причина - это рост экспорта углеводородов, сначала в физобъемах, затем в результате удорожания, и наконец - рост зарплат за счет полного вовлечения нефтегазовых доходов в финансирование текущих бюджетных трат. Все это привело к значительному укреплению рубля. Графики его реального эффективного курса и удельной цены труда практически синхронны. Причину этой синхронности легко понять, вспомнив, что реальный курс представляет собой просто соотношение цен в торгуемом и не торгуемом секторах.
Второй график демонстрирует менее интуитивный факт связанности движения зарплат в разных секторах. Дифференциал в зарплате между общественным и корпоративным сектором остается примерно постоянным. Грубо говоря, если вы за счет дополнительных бюджетных расходов увеличили зарплату учительницы и вместе 10 тыс. она стала получать 50, то и в забой за старую зарплату никто не полезет, она должна вырасти примерно в те же 5 раз. В действительности, конечно, средняя зарплата за прошлый год выросла на впятеро, а лишь на 11.6%. Но поскольку курс рубля остался примерно тот же, то средний работник стал счастливее на эти 11.6% по отношению к возможности приобщиться к импортной продукции. А, скажем, машиностроение лишилось ценовой конкурентоспособности на те же проценты.
Возникает вопрос - возможно ли при столь выросших трудовых издержках размещение в России каких-либо конкурентоспособных производств, кроме офшорного банковского бизнеса (МФЦ)? Ответ - почему бы нет, пока между секторами сохраняется значительная дифференциация в зарплатах. В производственных секторах массовой продукции сравнительно низкий уровень зарплат может подпираться притоком остарбайтеров. С другой стороны, высокий уровень зарплат не препятствует конкурентоспособности секторов, способных предложить миру уникальную продукцию и услуги - напротив, предохраняет такие сектора от «утечки мозгов».
Правда, пока что мы наблюдаем несколько иную картину, и наиболее героическим, если судить по уровню зарплаты, является труд не в секторах, стоящих на острие прогресса, а в защищенных от конкуренции природными условиями или регулированием. Наши герои и ударники труда сосредоточены в банках, добыче, переработке и транспортировке нефти и газа, в Академии наук, а также на госслужбе. Их трудовые усилия в 4-5 раз ценнее для общества, чем работа по строительству жилья, изготовлению пищи и одежды, которую можно по этой причине поручить мигрантам, либо вообще пользоваться зарубежным аутсорсингом.