ЦБ стимулирует экономику и защищает рубль
Банк России вчера принял решение снизить на 0.25 п.п. ставки по ряду операций предоставления ликвидности (правда, оставив без изменения действующую с мая ставку рефинансирования 8.25%, т.е. по кредитам «овернайт», автоматически предоставляемым при минусовом остатке на корсчету банка на конец опердня). К стимулирующей политике вернулись после более чем годичного перерыва - последнее снижение ставок было аж 1 июня прошлого года, а в период с февраля по июнь нынешнего ЦБ, напротив, ужесточал денежно-кредитную политику, повышая ставки по своим кредитам и депозитам.
Вчерашнее решение продиктовано заметно ухудшившейся конъюнктурой в российской экономике, прекращение снижения безработицы и, разумеется, низкой инфляций, которая в сентябре, по-видимому, четвертый месяц подряд останется ниже 5% год. (Тут, правда, заслуга не столько органов денежно-кредитного регулирования, сколько прошлогоднего зноя, задравшего цены на продукты растениеводства в такую высь, откуда можно только падать - тем не менее, общий тренд инфляции, очищенный от «урожайных циклов», также понемногу скользит вниз.)
Но интересный и интригующий момент в решении ЦБ не это, а одновременное повышение ставок по своим депозитным операциям, с помощью которых ЦБ связывает избыточную ликвидность банков. В чем смысл этого решения, казалось бы аннигилирующего смягчение условий кредитования? Ведь именно депозитные ставки до недавнего времени, пока избыточная ликвидность банков была огромной, и рефинансирование им не требовалось, и определяли ситуацию на межбанковском (денежном) рынке, и, в конечном счете - ставки, которые банки просили у конечных заемщиков и предлагали вкладчикам.
Тут надо отметить, во-первых, что ситуация с ликвидностью банков за последний год резко изменилась. Уже в феврале было ясно, что сочетание плановых больших заимствований бюджета с «незапланированно» высокой ценой нефти (и вызванным ей профицитом бюджета) и сравнительно небольшими покупками валюты Банком России приведет к «высушиванию» банковской ликвидности. К числу факторов подсушивания ликвидности присоединился и потребительский бум, и сокращение доли чистых вкладов в банки в доходах населения вдвое. Еще быстрее оно пошло, когда в августе знак движения рубля поменялся, и чистые покупки валюты Банком России практически прекратились (см. График 2).
В итоге «избыток» свободных денег у банков стал быстро сжиматься. С полутора трлн. год назад, он сократился до 150 млрд. в депозитах Банков в ЦБ. А рынка ОБР, который прошлой осенью вмещал почти 1 трлн. руб., сейчас уже практически нет. Причем если раньше необыкновенно сильный выброс рублевой ликвидности происходил в конце годе с закрытием контрактов по госзакупкам, то в нынешнем году столь мощного схода «бюджетного навеса», вероятно, не будет. Рефинансирование банков сейчас осуществляет Минфин, размещая деньги на их депозитах (668млрд. на данный момент). Это смягчает внутригодовую неравномерность бюджета, поскольку часть бюджетных расходов конца года будет профинансирована из этих средств.
Все это создает совершенно новую ситуацию на денежном рынке. Банковский сектор будет уже времени от времени активно нуждаться в рефинансировании ЦБ, и ставки межбанка будут колебаться в широких пределах между ставкой депозитных и кредитных операций ЦБ (3.75-6.50% по наиболее массовым операциям). Естественное желание ЦБ - сузить размах этих колебаний, что он и обозначил, сузив спрэд по 0.25 проц. пункта с каждой стороны.
Во-вторых, сужение диапазона колебаний на денежном рынке важно с точки зрения уменьшения волатильности курса рубля. Напомню, что при таргетировании инфляции сам по себе тренд изменения курса рубля не интересует ЦБ, и пойдет ли он к 100 руб. за долл. или, напротив, к 10, для денежных властей не имеет ровно никакого значения (это Минфин может влиять, если хочет, укрепляя рубль своим дефицитом). А вот волатильность курса, противостояние спекулятивным атакам и валютным паникам - это уже зона ответственности Банка России.
В августе существовавшие до этого ожидания движения курса подверглись определенной ревизии, или лучше сказать, стали менее определенными. В этих условиях сужение спрэда по ставкам на денежном рынке (наряду, разумеется, с интервенциями) выглядит так же, как оружие Банка России в войне с арбитражными операциями с валютой и «раскачкам» курса по типу тех и той, какие мы могли видеть на стыке 2008-09 годов.
