Концерт в квартире Рихтера 1.10.09
Пост из френдленты навеял воспоминание.
Однажды был концерт в музее-квартире Рихтера, где играли Мария Гамбарян и Нана Немсицверидзе. М.С. говорила, что будет пресса. Она надела красное пальто и черную шляпу, и прошла от Скатертного до Малой Бронной ни разу не оглянувшись на машины, которые чудом успевали остановиться прямо перед ней. На концерте был фильм о художнике, в память которого все и собрались,на стенах висели его картины, зал был переполнен, но казалось, что все свои. Было очень душевно. Замечательный там рояль. Он звучал по-разному прекрасно, глубоко и звучно-масляно у Н.М. в Шумане и воздушно-призрачно у М.С. в Скрябине и Комитасе. Атмосфера становилась все теплее, слушатели все благодарнее. Отгремел dis-mollный этюд, все затаили дыхание перед последним номером. Вдруг на заднем ряду зазудел фотоаппарат. Динь! Вззззз-пшикуик...чик-хрррр, взззз-пшикуик. Динь! И опять: дин! взззз-пшик. Оглянулась, послать гневный взгляд. Пожилая пара. Мужчина встал и фотографировал свою жену на мыльницу, которую выключал после каждого кадра, камера подавала сигналы включения и выключения, объектив выезжал и заезжал обратно, и так всю пьесу (отрывок из Литургии Комитаса в обработке М.С.). Он мешал всем в небольшой комнате, но чувствовал себя при этом спокойно, взгляды не замечал. Подойти сделать замечание во время такой медитативной музыки невозможно.
Ну почему? Почему бы ему не пофотографировать женщину ПОСЛЕ концерта? Или не заняться этим хотя бы пораньше, на фортиссимо в Скрябине? Вот НАДО.
Потом, правда, оказалось, что женщина не его жена, а коллега, и были они той самой ожидаемой прессой.
Однажды был концерт в музее-квартире Рихтера, где играли Мария Гамбарян и Нана Немсицверидзе. М.С. говорила, что будет пресса. Она надела красное пальто и черную шляпу, и прошла от Скатертного до Малой Бронной ни разу не оглянувшись на машины, которые чудом успевали остановиться прямо перед ней. На концерте был фильм о художнике, в память которого все и собрались,на стенах висели его картины, зал был переполнен, но казалось, что все свои. Было очень душевно. Замечательный там рояль. Он звучал по-разному прекрасно, глубоко и звучно-масляно у Н.М. в Шумане и воздушно-призрачно у М.С. в Скрябине и Комитасе. Атмосфера становилась все теплее, слушатели все благодарнее. Отгремел dis-mollный этюд, все затаили дыхание перед последним номером. Вдруг на заднем ряду зазудел фотоаппарат. Динь! Вззззз-пшикуик...чик-хрррр, взззз-пшикуик. Динь! И опять: дин! взззз-пшик. Оглянулась, послать гневный взгляд. Пожилая пара. Мужчина встал и фотографировал свою жену на мыльницу, которую выключал после каждого кадра, камера подавала сигналы включения и выключения, объектив выезжал и заезжал обратно, и так всю пьесу (отрывок из Литургии Комитаса в обработке М.С.). Он мешал всем в небольшой комнате, но чувствовал себя при этом спокойно, взгляды не замечал. Подойти сделать замечание во время такой медитативной музыки невозможно.
Ну почему? Почему бы ему не пофотографировать женщину ПОСЛЕ концерта? Или не заняться этим хотя бы пораньше, на фортиссимо в Скрябине? Вот НАДО.
Потом, правда, оказалось, что женщина не его жена, а коллега, и были они той самой ожидаемой прессой.