Ежедневник
В начале рабочего года, который у меня совпадает с учебным, я завела ежедневник.
Оказалось, что для меня он еще бесполезней, чем мое гуманитарное классическое образование.
По-хорошему, у ежедневника еще три года назад вышел срок годности - мне его из Финляндии привезла Володина.
Тогда, конечно, ежедневник был очень в тему - на 2010-2011 год, розовый, с медвежатками на обложке, да еще и внутри цветные картинки. Но вскоре я его идеологически отвергла - мы снова с Володиной друг друга немного поненавидели тогда. Потом все устаканилось, но медвежатки как-то отошли, не до блокнотов было. Потом уже было странновато, чай, не 2010 год на дворе. А дальше я как-то внезапно стала корявым, неумелым яблопользователем и все нужное заносила в заметки.
.
Где-то между яблофоном и 2010 еще был период, когда все нужное я сохраняла таким способом - писала Дячко сообщение, проставив перед этим фразу "Личный сорт молескина" - до сих пор с некоторой боязнью просматриваю эти узелки, потому что под личный сорт молескина попадали и безобидные вещи, типа рецепта торта или подборки причесок для длинных волос, и огромные дневниковые простыни:
"Личный сорт молескина. Вообще, очень странный сегодня день и особенно вечер - пыталась что-то делать, навела порядок в шкафу, сложила диван - теперь места в комнате много, а чтобы спать - мало. Целый вечер лежу сегодня на собранно диване поверх постельного, в одном верхе от пижамы, начала читать Мопассана - зря посмотрела фильм, без интриги не так интересно читать. Там встретилось "мимо пробегали совсем еще зеленые юнцы" - почему-то юнцы или зеленые, или желторотые, нет блеклых юнцов. Николай засек меня онлайн и заботливо пишет: "Ты устала, тебе плохо, тебе завтра вставать. Съеби-ка в постель".
Но да вообще-то я про ежедневник.
В основном, у преподавателей серьезные ежедневники. Кожаные там. Или с теснением. Или специальный "Ежедневник учителя" (к такому еще полагается ручка "Для выставления отличных оценок"). На совещаниях я в первое время стыдливо прикрывала медвежаток, чтоб не дай бог никто не подумал, что я настроена не серьезно.
Еще первое время я для этого (чтобы серьезно) ходила исключительно в жакетах и брюках. Хватило меня на пару недель, а дальше стремительно под откос - жакет и брюки, жакет и джинсы с каблуками, жакет и джинсы с балетками, футболка и джинсы, футболка и зелененькие штаники, закатанные зеленые штаники и летние тапули (это вот сегодня).
Потом я поняла, что ежедневник мне едва ли нужен даже на совещаниях. Записи выглядели примерно так: "Совещание, 6, среда. Болезни. Маньяки. Электронные пропуска"; "Совещание, 23, понедельник. Олимп. огонь, линейка. Шествуя важно в спокойствии чинном"; "Совещание, 19, вторник". В основном записывать было нечего.
Иногда я вообще думала, а не перестать ли носить с собой ежедневник, если вместо него в сумку можно положить, например, шоколадку, или художественную книгу - в общем, что-то, что помогает не сойти с ума в этом кругу богоугодного бешенства.
Но у ежедневника есть две не отменных стратегических задачи: во-первых, с помощью него легко сделать вид, что ты занят чем-то очень серьезным (хоть розовые медвежатки, конечно, понижают градус серьезности). Во-вторых, из тысячи потрясающих цитат, которые каждый день порождают мои коллеги, только пара десятков выжила исключительно потому, что я успела их записать.
Создавать видимость активной работы мне часто приходится только из-за того, что я постоянно маячу в учительской - когда нет своего кабинета, в учительскую приходишь, как в ночлежку. Или как в дом к любовнику - можешь побыть тут немного, но, бога ради, не оставляй своих вещей. Наша учительская похожа на баню - и вот сейчас я даже удержусь от каламбура про то, что "там все постоянно парятся". Просто дизайном действительно баня баней - стены обиты деревом, по углам кресла, у стены диван, на стене зеркало, у зеркала фикус. В дальнем кресле у зеркала под фикусом обычно сижу я. Иногда меня даже не замечают - и тогда я тактично издаю какое-нибудь шуршание, мол, я тут. А некоторые уже и говорят, что это мой трон - получается, какой-то трон неприкаянности и обездоленности, еще и плюшевый.
Но вообще-то я про ежедневник и про то, что записываю туда услышанные из кресла реплики.
У нас очень мало чопорных особ и стеснительных барышень. Не знаю, как можно оставаться высокоморальным и милым человеком, когда приходится постоянно на всех ругаться. На некоторых приходится ругаться не слишком печатно, так что стесненным в выражениях тоже оставаться никак нельзя. В первый раз ты скажешь: "Замолчите, пожалуйста", потом "Замолчи", затем "Заткнись", а после "Да ты что ли вообще тупой, а ну замолчи уже!". А потом придешь в учительскую и скажешь "Ублюдки".
Сегодня вот Надежда Алексеевна спрашивает:
- А вы не знаете, от чего сейчас будут делать прививки?
Все, конечно:
- Какие еще прививки?!
Она:
- Ну вот там же объявление, видите, висит, красненьким еще выделено.
Объявления вообще все время появляются неожиданно и почти анонимно. Как военные депеши или как любовные послания фаворитке. Как письмо в дупле. Вот ты заглянул после первого урока - ничего. После второго - все чисто. После третьего, четвертого, пятого. Заканчиваешь уроки, выходишь из кабинета - а навстречу, например, Елена Михайловна - слышали, в 26 кабинете совещание? Ты - как это, совещание, откуда? Да как же откуда, объявление ведь написано. И оказывается, что где-то под графиком дежурств, расписанием экзаменов, под тремя слоями палеолита было объявление. Знать об объявлении - это как быть в элитном клубе. Правда, иногда в этот клуб не слишком и хочется попадать (например, как в тот раз, когда я стремглав примчалась на совещание, а там рассказывали, что теперь на подоконнике в школе нельзя растить помидорную рассаду).
Мы приглядываемся - действительно, объявление о прививках. Проследить за вакцинацией учащихся. Поучаствовать в конкурсе рисунков "Я прививок не боюсь" (этим должна была бы заняться педагог-организатор по имени Гуля - полное имя и отчество я так и не запомнила, потому что вскоре после начала работы в школе Гуля пропала. Недавно ее нашли. В подмосковном центре для наркозависимых).
- Так и вот я думаю, от чего нужно делать сейчас детям прививки? Для гриппа поздно.
Я:
- От бешенства!
Сбоку:
- От дебилизма!
- Света, поздно уже от этого делать!
Горько:
- А от бешенства уже и нам не поможет.
Оказалось, что для меня он еще бесполезней, чем мое гуманитарное классическое образование.
По-хорошему, у ежедневника еще три года назад вышел срок годности - мне его из Финляндии привезла Володина.
Тогда, конечно, ежедневник был очень в тему - на 2010-2011 год, розовый, с медвежатками на обложке, да еще и внутри цветные картинки. Но вскоре я его идеологически отвергла - мы снова с Володиной друг друга немного поненавидели тогда. Потом все устаканилось, но медвежатки как-то отошли, не до блокнотов было. Потом уже было странновато, чай, не 2010 год на дворе. А дальше я как-то внезапно стала корявым, неумелым яблопользователем и все нужное заносила в заметки.
.
Где-то между яблофоном и 2010 еще был период, когда все нужное я сохраняла таким способом - писала Дячко сообщение, проставив перед этим фразу "Личный сорт молескина" - до сих пор с некоторой боязнью просматриваю эти узелки, потому что под личный сорт молескина попадали и безобидные вещи, типа рецепта торта или подборки причесок для длинных волос, и огромные дневниковые простыни:
"Личный сорт молескина. Вообще, очень странный сегодня день и особенно вечер - пыталась что-то делать, навела порядок в шкафу, сложила диван - теперь места в комнате много, а чтобы спать - мало. Целый вечер лежу сегодня на собранно диване поверх постельного, в одном верхе от пижамы, начала читать Мопассана - зря посмотрела фильм, без интриги не так интересно читать. Там встретилось "мимо пробегали совсем еще зеленые юнцы" - почему-то юнцы или зеленые, или желторотые, нет блеклых юнцов. Николай засек меня онлайн и заботливо пишет: "Ты устала, тебе плохо, тебе завтра вставать. Съеби-ка в постель".
Но да вообще-то я про ежедневник.
В основном, у преподавателей серьезные ежедневники. Кожаные там. Или с теснением. Или специальный "Ежедневник учителя" (к такому еще полагается ручка "Для выставления отличных оценок"). На совещаниях я в первое время стыдливо прикрывала медвежаток, чтоб не дай бог никто не подумал, что я настроена не серьезно.
Еще первое время я для этого (чтобы серьезно) ходила исключительно в жакетах и брюках. Хватило меня на пару недель, а дальше стремительно под откос - жакет и брюки, жакет и джинсы с каблуками, жакет и джинсы с балетками, футболка и джинсы, футболка и зелененькие штаники, закатанные зеленые штаники и летние тапули (это вот сегодня).
Потом я поняла, что ежедневник мне едва ли нужен даже на совещаниях. Записи выглядели примерно так: "Совещание, 6, среда. Болезни. Маньяки. Электронные пропуска"; "Совещание, 23, понедельник. Олимп. огонь, линейка. Шествуя важно в спокойствии чинном"; "Совещание, 19, вторник". В основном записывать было нечего.
Иногда я вообще думала, а не перестать ли носить с собой ежедневник, если вместо него в сумку можно положить, например, шоколадку, или художественную книгу - в общем, что-то, что помогает не сойти с ума в этом кругу богоугодного бешенства.
Но у ежедневника есть две не отменных стратегических задачи: во-первых, с помощью него легко сделать вид, что ты занят чем-то очень серьезным (хоть розовые медвежатки, конечно, понижают градус серьезности). Во-вторых, из тысячи потрясающих цитат, которые каждый день порождают мои коллеги, только пара десятков выжила исключительно потому, что я успела их записать.
Создавать видимость активной работы мне часто приходится только из-за того, что я постоянно маячу в учительской - когда нет своего кабинета, в учительскую приходишь, как в ночлежку. Или как в дом к любовнику - можешь побыть тут немного, но, бога ради, не оставляй своих вещей. Наша учительская похожа на баню - и вот сейчас я даже удержусь от каламбура про то, что "там все постоянно парятся". Просто дизайном действительно баня баней - стены обиты деревом, по углам кресла, у стены диван, на стене зеркало, у зеркала фикус. В дальнем кресле у зеркала под фикусом обычно сижу я. Иногда меня даже не замечают - и тогда я тактично издаю какое-нибудь шуршание, мол, я тут. А некоторые уже и говорят, что это мой трон - получается, какой-то трон неприкаянности и обездоленности, еще и плюшевый.
Но вообще-то я про ежедневник и про то, что записываю туда услышанные из кресла реплики.
У нас очень мало чопорных особ и стеснительных барышень. Не знаю, как можно оставаться высокоморальным и милым человеком, когда приходится постоянно на всех ругаться. На некоторых приходится ругаться не слишком печатно, так что стесненным в выражениях тоже оставаться никак нельзя. В первый раз ты скажешь: "Замолчите, пожалуйста", потом "Замолчи", затем "Заткнись", а после "Да ты что ли вообще тупой, а ну замолчи уже!". А потом придешь в учительскую и скажешь "Ублюдки".
Сегодня вот Надежда Алексеевна спрашивает:
- А вы не знаете, от чего сейчас будут делать прививки?
Все, конечно:
- Какие еще прививки?!
Она:
- Ну вот там же объявление, видите, висит, красненьким еще выделено.
Объявления вообще все время появляются неожиданно и почти анонимно. Как военные депеши или как любовные послания фаворитке. Как письмо в дупле. Вот ты заглянул после первого урока - ничего. После второго - все чисто. После третьего, четвертого, пятого. Заканчиваешь уроки, выходишь из кабинета - а навстречу, например, Елена Михайловна - слышали, в 26 кабинете совещание? Ты - как это, совещание, откуда? Да как же откуда, объявление ведь написано. И оказывается, что где-то под графиком дежурств, расписанием экзаменов, под тремя слоями палеолита было объявление. Знать об объявлении - это как быть в элитном клубе. Правда, иногда в этот клуб не слишком и хочется попадать (например, как в тот раз, когда я стремглав примчалась на совещание, а там рассказывали, что теперь на подоконнике в школе нельзя растить помидорную рассаду).
Мы приглядываемся - действительно, объявление о прививках. Проследить за вакцинацией учащихся. Поучаствовать в конкурсе рисунков "Я прививок не боюсь" (этим должна была бы заняться педагог-организатор по имени Гуля - полное имя и отчество я так и не запомнила, потому что вскоре после начала работы в школе Гуля пропала. Недавно ее нашли. В подмосковном центре для наркозависимых).
- Так и вот я думаю, от чего нужно делать сейчас детям прививки? Для гриппа поздно.
Я:
- От бешенства!
Сбоку:
- От дебилизма!
- Света, поздно уже от этого делать!
Горько:
- А от бешенства уже и нам не поможет.