понт про маты
Моя жена практически не матерится. И в семье у нее не матерятся вообще. Если Ольга использует мат, то шепотом и только в случае, если это прямая речь. Примерно раз в год
У меня был довольно любопытный период в жизни, лет 5-6 назад, когда я переживал некую душевную драму, что, странному совпадению, приводило к травмам вполне осязаемым.
Для начала, в январе, я загремел в больницу со спиной. Привезли меня на скорой прямо с тренировки, со льда, на котором я лежал и даже кричать не мог, так было больно. Парни докатили меня до калитки, там просунули под меня полотенца, вынесли с поля, положили на лавку и вызвали скорую. Врачи вынесли вердикт 2 недели стационара. После того, как обследовали с помощью супер-пупертомографа, при этом, я стал чуть ли не подопытным пациентом, так как этот томограф только установили, и я слышал, как врачи в своем кабинете переговаривались, что, мол, ты че?! нельзя эту кнопку жать! вот эту надо жать! И т.д.
Потом, оклемавшись, мы поехали в Холдоми, где я знатно упоролся на сноуборде, в результате чего хромал сильно, а из носа два дня шла кровь.
В апреле, опять на хоккее Макс Чайка мне заехал клюшкой в глаз, поэтому на свой день рождения я ходил с нереальной красоты фингалом.
В мае я порвал сухожилие на мизинце левой руки и первая фаланга на пальце согнулась, а разгибаться не захотела. Хирург посмотрел и предложил так и ходить. Дескать, штука распространенная, жить не мешает, а сшивать сухожилие-это довольно муторно и болезненно. А как же тогда на гитаре играть, спросил я? И лег на операцию. Три дня пачками глотал кетанов и спал с холодными компрессами, месяц ходил с жутким мизинцем, из которого торчали проволоки (девукши очень возбуждались от такой картины, я им, наверное, Эдварда руки-нижницы напоминал), а потом еще две недели проходил адовы муки, разрабатывая сгибатели.
В общем, все это время Ольга Николаевна была поддержкой и опорой и мужественно терпела все эти злоключения.
В августе я решил освоить велосипед. Не по бульварам кататься, а чтобы прыгать и скакать. Когда стало чуть-чуть получаться, возомнил себя крутым вылысыпыдыстом. Ехал под горку, уже рядом с домом был. И тут у меня зазвонил, телефон. Я сдуру начал отвечать, а велик управлял одной рукой. На скорости стало быть. А впереди яма. Прямо в асфальте. Размыло дождем видать. Ну я и прыгнул. Приземлился неудачно, руль ушел влево, и я очень знатно и красиво упал. Это было, видимо, так эффектно, что пока я лежал и смотрел на небо, рядом остановился Крузак, из которого вышел солидный такой дядька и поинтересовался, жив ли я и сколько он мне показывает пальцев?
Я дошел до стоянки, где оставил охреневшим от моего вида сторожам своего железного коня, и поплелся домой. Видок у меня был что надо. Рука и нога были ободраны так, что кровь не сочилась, а тупо текла. Сам грязный, знамо дело, физиономия чумазая, весь из себя Чингачгук на тропе войны.
Позвонил в дверь. Ольга открыла. Посмотрела на меня. И негромко, но очень четко, с хорошо поставленной артикуляцией, произнесла: "Блядь, Ким, как ты уже заебал"
--------
И знаете, с тех пор как-то и душевная травма стала уходить и сам я стал побережнее к себе относиться.
А велосипед свой я Ефиму отдал. Он на нем до сих пор по бульварам носится...
У меня был довольно любопытный период в жизни, лет 5-6 назад, когда я переживал некую душевную драму, что, странному совпадению, приводило к травмам вполне осязаемым.
Для начала, в январе, я загремел в больницу со спиной. Привезли меня на скорой прямо с тренировки, со льда, на котором я лежал и даже кричать не мог, так было больно. Парни докатили меня до калитки, там просунули под меня полотенца, вынесли с поля, положили на лавку и вызвали скорую. Врачи вынесли вердикт 2 недели стационара. После того, как обследовали с помощью супер-пупертомографа, при этом, я стал чуть ли не подопытным пациентом, так как этот томограф только установили, и я слышал, как врачи в своем кабинете переговаривались, что, мол, ты че?! нельзя эту кнопку жать! вот эту надо жать! И т.д.
Потом, оклемавшись, мы поехали в Холдоми, где я знатно упоролся на сноуборде, в результате чего хромал сильно, а из носа два дня шла кровь.
В апреле, опять на хоккее Макс Чайка мне заехал клюшкой в глаз, поэтому на свой день рождения я ходил с нереальной красоты фингалом.
В мае я порвал сухожилие на мизинце левой руки и первая фаланга на пальце согнулась, а разгибаться не захотела. Хирург посмотрел и предложил так и ходить. Дескать, штука распространенная, жить не мешает, а сшивать сухожилие-это довольно муторно и болезненно. А как же тогда на гитаре играть, спросил я? И лег на операцию. Три дня пачками глотал кетанов и спал с холодными компрессами, месяц ходил с жутким мизинцем, из которого торчали проволоки (девукши очень возбуждались от такой картины, я им, наверное, Эдварда руки-нижницы напоминал), а потом еще две недели проходил адовы муки, разрабатывая сгибатели.
В общем, все это время Ольга Николаевна была поддержкой и опорой и мужественно терпела все эти злоключения.
В августе я решил освоить велосипед. Не по бульварам кататься, а чтобы прыгать и скакать. Когда стало чуть-чуть получаться, возомнил себя крутым вылысыпыдыстом. Ехал под горку, уже рядом с домом был. И тут у меня зазвонил, телефон. Я сдуру начал отвечать, а велик управлял одной рукой. На скорости стало быть. А впереди яма. Прямо в асфальте. Размыло дождем видать. Ну я и прыгнул. Приземлился неудачно, руль ушел влево, и я очень знатно и красиво упал. Это было, видимо, так эффектно, что пока я лежал и смотрел на небо, рядом остановился Крузак, из которого вышел солидный такой дядька и поинтересовался, жив ли я и сколько он мне показывает пальцев?
Я дошел до стоянки, где оставил охреневшим от моего вида сторожам своего железного коня, и поплелся домой. Видок у меня был что надо. Рука и нога были ободраны так, что кровь не сочилась, а тупо текла. Сам грязный, знамо дело, физиономия чумазая, весь из себя Чингачгук на тропе войны.
Позвонил в дверь. Ольга открыла. Посмотрела на меня. И негромко, но очень четко, с хорошо поставленной артикуляцией, произнесла: "Блядь, Ким, как ты уже заебал"
--------
И знаете, с тех пор как-то и душевная травма стала уходить и сам я стал побережнее к себе относиться.
А велосипед свой я Ефиму отдал. Он на нем до сих пор по бульварам носится...