выглядела глаза
В детстве меня часто ссылали к нелюбимой бабке, матери отца. А она такая, безалаберная, вечно охала, когда родители приезжали помогать: ой, а чем же я вас кормить буду!? Хотя знала, что мы приедем.
И всю жизнь одно и то же ела: картошка в мундире, луковица, пачка копченой мойвы и хлеб. Иногда суп из чего попало.
Кроме родителей её землей никто не занимался, но все понимали: если не они, то никто. В том же дворе жила её родная сестра, на удивление работящая и хозяйственная. Собственно, она меня и кормила, когда я приезжала. Но однажды всё равно не преминула, мол, иди кормись у своей родной бабки!
Развлечений там было не много: разгребать завалы старых книжек в комоде, зайти в вечно закрытую комнату и разбирать ворох полотенец, белоснежных простыней и шалей... а спать на сотню лет нестиранной в другой комнате. Там ещё была противно тусклая лампочка -- не почитаешь. А бабка чудовищно храпела.
Дружить там было не с кем. Обязанность сия возлагалась на мою троюродную, что ли, сестру. А та приходила, надо сказать, нечасто. Как правило, раз в 3 дня, чтобы взять у бабули пятерку на мороженое. А сама уже тогда была как тумба! Жопа -- во, рожа тоже. Не мудрено, конечно, столько мороженого!
Сейчас ничего не изменилось, я уверена. Но выбор невелик: я сидела на лавочке, читала книжку и украдкой надеялась, что придет хотя бы эта подружка.
И вот однажды, после длительного перерыва она пришла снова, из летней кухни вышкандыбала бабка и на весь двор сообщила: "О! Наконец-то, Катюшка прийшла, а то Женька-то все глаза выглядила, пока ждала тебе!". "Подружка" в ответ хмыкнула только и отправилась к примерной бабке за баблом, а мне обидно было до слёз.
И вот теперь, когда чувствую, что кому-то навязываюсь, всегда вспоминается эта фраза. Отдавать и прикипеть к кому-то -- не предосудительно. Глупо не замечать, когда в тебе не нуждаются.
И всю жизнь одно и то же ела: картошка в мундире, луковица, пачка копченой мойвы и хлеб. Иногда суп из чего попало.
Кроме родителей её землей никто не занимался, но все понимали: если не они, то никто. В том же дворе жила её родная сестра, на удивление работящая и хозяйственная. Собственно, она меня и кормила, когда я приезжала. Но однажды всё равно не преминула, мол, иди кормись у своей родной бабки!
Развлечений там было не много: разгребать завалы старых книжек в комоде, зайти в вечно закрытую комнату и разбирать ворох полотенец, белоснежных простыней и шалей... а спать на сотню лет нестиранной в другой комнате. Там ещё была противно тусклая лампочка -- не почитаешь. А бабка чудовищно храпела.
Дружить там было не с кем. Обязанность сия возлагалась на мою троюродную, что ли, сестру. А та приходила, надо сказать, нечасто. Как правило, раз в 3 дня, чтобы взять у бабули пятерку на мороженое. А сама уже тогда была как тумба! Жопа -- во, рожа тоже. Не мудрено, конечно, столько мороженого!
Сейчас ничего не изменилось, я уверена. Но выбор невелик: я сидела на лавочке, читала книжку и украдкой надеялась, что придет хотя бы эта подружка.
И вот однажды, после длительного перерыва она пришла снова, из летней кухни вышкандыбала бабка и на весь двор сообщила: "О! Наконец-то, Катюшка прийшла, а то Женька-то все глаза выглядила, пока ждала тебе!". "Подружка" в ответ хмыкнула только и отправилась к примерной бабке за баблом, а мне обидно было до слёз.
И вот теперь, когда чувствую, что кому-то навязываюсь, всегда вспоминается эта фраза. Отдавать и прикипеть к кому-то -- не предосудительно. Глупо не замечать, когда в тебе не нуждаются.