бабушка из сказки
В конце нашей улицы жила совсем пожилая старушка Нина Ивановна.
Когда-то я забрела к ней прямо как героиня мультфильма про цветик-семицветик, тоже Женя, кстати.
У неё во дворе росли пионы, которые она щедро раздавала к "последнему сентября". Помню, как трясла ими до самой школы, а потом обнаружила, что в пионах куча маленьких муравьев - прямо с огорода ведь!
А ещё тюльпаны. Целое ведро она как-то подарила к маминому юбилею. Приказала срезать все-все цветы во дворе и передать их. Я тогда еле дотащила тяжеленный презент.
А ещё у неё были книжки. В доме пахло немного сыростью, немного старыми газетами. Не затхло или неприятно. Обыкновенный запах старого дома вперемешку со всякими другими запахами, наверное, характерными для дома пожилого человека. Нина Ивановна щедро раздавала книжки, пара из них до сих пор стоит на полке в мамином доме.
У неё не было внуков. И ещё была такая вещь, от которой моё сердце сжималось: все окна, кроме малюсенького кухонного, были заколочены или чем-то завешаны. Может у неё было заболевание, при котором яркий свет противопоказан, но жить в кирпичной коробке без солнца для меня было страшнее некуда. У неё из-за этого была белая тонкая кожа и такие же две косички из оставшихся волос.
Потом её перевезли куда-то, а в дом заселились новые хозяева. Больше я Нину Ивановну никогда не видела.
Когда-то я забрела к ней прямо как героиня мультфильма про цветик-семицветик, тоже Женя, кстати.
У неё во дворе росли пионы, которые она щедро раздавала к "последнему сентября". Помню, как трясла ими до самой школы, а потом обнаружила, что в пионах куча маленьких муравьев - прямо с огорода ведь!
А ещё тюльпаны. Целое ведро она как-то подарила к маминому юбилею. Приказала срезать все-все цветы во дворе и передать их. Я тогда еле дотащила тяжеленный презент.
А ещё у неё были книжки. В доме пахло немного сыростью, немного старыми газетами. Не затхло или неприятно. Обыкновенный запах старого дома вперемешку со всякими другими запахами, наверное, характерными для дома пожилого человека. Нина Ивановна щедро раздавала книжки, пара из них до сих пор стоит на полке в мамином доме.
У неё не было внуков. И ещё была такая вещь, от которой моё сердце сжималось: все окна, кроме малюсенького кухонного, были заколочены или чем-то завешаны. Может у неё было заболевание, при котором яркий свет противопоказан, но жить в кирпичной коробке без солнца для меня было страшнее некуда. У неё из-за этого была белая тонкая кожа и такие же две косички из оставшихся волос.
Потом её перевезли куда-то, а в дом заселились новые хозяева. Больше я Нину Ивановну никогда не видела.