Московский трамвай (продолжение). От Чистых прудов в Черемушки /большой пирог/
Надысь мы путешествовали с вами, други мои, на 39-м трамвае от Чистых прудов на Воровьевы горы ( http://zhdanov-vaniok.livejournal.com/91650.html).
Сёдне мы пересядем в конце Серпуховского вала (на площади, где вокруг кинотеатра "Алмаз" и Донских бань имени Сорокинских опричников разветвляются пять трамвайных направлений) на трамвай 26-го маршрута и пойдем-поедем другим путем.
Путь на Воробьевы горы может быть и куда более интересным по архитектурным достопримечательностям, если мы на упоминавшемся трамвайном перекрестке в конце Серпуховского вала пересядем в трамвай, следующий к той же станции метро «Университет» через село Черемушки.
Это - трамвай 26-го маршрута, следующий с Каланчевки, от Трех вокзалов. Давно нет рельсов трамвайных в центре столицы, поэтому долго приходится петлять этому трамвайчику, прокладывая себе путь от вокзалов на Воробьевы горы. Петляет вагончик по узким улочкам Немецкой слободы, через Лефортово, мимо Андроникова монастыря на Рогожской заставе. Пересекает потом вагончик Москву-реку у Ново-Спасского монастыря и через Зацепу движется в Черемушки.
Первые села после поворота в сторону Черемушек - Верхне-Михайловское и Нижне-Михайловское. Что от него осталось? Только несколько Верхне-Михайловских проездов на пригорке (с 1-го по 6-й), один внизу - Нижне-Михайловский, да причудливая усадьба, некогда принадлежавшая графу Орлову. Там теперь сигарный клуб и ресторан, который так и называется: «Граф Орлов».
По узким улочкам рабочих пригородов трамвай спускается вниз, с холма Серпуховской заставы.
Узкие улочки, ширина - два трамвайных вагона.
Следующая остановка - Духовской переулок.
Главный вход Даниловского кладбища. Когда-то здесь работал сторожем один из бывших обитателей знаменитого «дома на набережной».
Помните финальную фразу трифоновского романа: «Шулепа, пусти нас!»? Это было здесь.
Трамвай идет под Чурской эстакадой Третьего кольца. На дороге указатели: «Чурская эстакада», «река Чура» (хотя на всех официальных картах речка называется Кровянкой).
Откуда Чура? Из «Задонщины»! Если следовать версии, что войска Дмитрия шли на Куликово поле, к станции метро «Китай-город», из расположенного поблизости Донского монастыря, значит, речка должна быть Чурой! Так и порешили дорожники.
Слева от эстакады - еще одна «трагедия в камне». Пустырь на месте единственного до недавнего времени частного дома в центре Москвы. Пустырь на месте старинного купеческого особняка с садом на Большой Тульской улице. До последнего бился его хозяин с беспределом городских чиновников, сносивших родовое гнездо в угоду строителям Третьего кольца (хотя домик им и не мешал вовсе). В конце концов их адвоката, собравшегося уже в Страсбург писать, решили убить: «Нет человека - нет проблем!»
Замочили - и концы в воду: не нашли до сих пор (нашли лишь пустой автомобиль, ноут, мобило, а самого нет, как нет!). А потомка купца 1-й гильдии взяли омоновцы под белы рученьки да и перевезли куда-то на станцию Перерва Курской железной дороги. «Теперь, - говорят, - ты тута будешь жить!».
За Чурской эстакадой - живописный пруд Беккет (по фамилии архитектора, немца, естественно), являвшийся частью загородного имения, стоявшего вдоль шоссе, которое так и называлось (и до сих пор называется) Загородным.
Пруд был частью так называемой Канатчиковой дачи («где принудительный сервис»), расположенной у ж.д.ст.Канатчиково Окружной железной дороги. Местность, известная еще в связи с главврачом заведения по фамилии Кащенко. Когда-то там обитал поэт Бездомный. Еще до революции городской голова Алексеев выкупил у купцв 1-й гильдии Канатчикова имение с прудом для тронувшихся душой поэтов. Правда, потом пруд от Канатчиковой дачи отторгли, а обиталище бездомных поэтов из сумасшедшего дома огородили трехметровым забором, проходящим далеко от тихих вод загородного пруда.
Загородное шоссе переходит в Большую Черемушкинскую улицу. В начале улицы стоит ДНБ - Дом нового быта для людей «коммунистического завтра».
Время от времени архитекторами нашей страны овладевала такая идея светлого будущего: избавить обитателей своих творений от изнурительного домашнего труда. Делалось это просто: дома строились без кухонь, а все обитатели должны были коллективно питаться в столовых, ходить в прачечные. Первый такой дом был построен на Старом Арбате (Арбат, 20). Потом - на Садовом кольце, на Новинском бульваре (знаменитый дом Наркомфина). Третий здесь - на Большой Черемушкинской улице. Известный Дом нового быта (ДНБ) Натана Остермана. В каждой квртирке - маленький киченет, где можно было вскипятить чайник, разогреть полуфабрикат. Если нужно испечь большой пирог - коллективные кухни. Такие же коллективные, как и столовые, читальни и прочее.
Единственными постоянными жителями ДНБ стали персонажи герасимовского фильма «Любить человека!», воспевавшего идею коммунистического строительства. А построенный в реале дом отдали под общагу - студентам и аспирантам МГУ.
Трамвай идет вдоль тихих кварталов Новых Черемушек с их многочисленными бульварами, круговыми площадями, избавлявшими жителей от пробок и светофоров.
Сохранившиеся промышленные здания выглядят невесть как попавшими сюда футуристическими объектами.
А где же сами Черемушки? Где старое подмосковное село? От него сохранились лишь многочисленные постройки обширной помещичьей усадьбы.
Едем на трамвае дальше по Большой Черемушкинской улице. Справа, где виднеется еще один трамвайный круг (здесь разворачивается 38-й, пришедший издалека, с Саменовсой заставы), вокруг трамвайного кольца стоят гостевые кварталы усадьбы Черемушки, построенные в виде причудливых миниатюрных средневековых замков.
Основная территория усадьбы - слева.
К сожалению, мы ее почти не видим. Она спрятана за длинным забором, тянущимся вверх до улицы Кржижановского.
А за забором - и Большой Черемушкинский пруд, и церковь Троицы живоначальной в Черемушках, и несколько парадных дворцов, и даже небольшой приусадебный атомный реактор, который мы можем разглядеть лишь сквозь щели в заборе.
Всё это - территория засекреченного государственного научного центра Российской Федерации - института теоретической и экспериментальной физики имени Алиханова, где Игорь Курчатов создавал первую атомную бомбу по чертежам, похищенным в Америке супругами Розенбергами.
А вот в конце забора ворота открыты. Это жилые дома сотрудников института и несколько коттеджей академиков.
Двухэтажные дома, в которых нет такого понятия как подъезд (в каждом из 4-х особняков - 4 парадные двери, которые ведут в 4 двухэтажные квартиры), стоят в тенистых аллеях парка Черемушкинской усадьбы. . .
Построенные пленными немцами в конце 40-х, коттеджи хорошо сохранились, хотя время и совковая бесхозность приложили к ним свою печать.
Этим особнякам повезло. В других районах Москвы подобные кварталы давно сметены стараниями Елены Батуриной и других монстров столичной стройиндустрии. А здесь всё еще стоят, вслушиваясь в звон «весело звенящего на рельсах трамвая» (простите, цитата - откуда, догадайтесь!).
Заканчивается Большая Черемушкинская улица. Трамвай поднимается в гору и идет по улице Кржижановского, пресекая Профсоюзную недалеко от одноименной станции метро («Профсоюзная»). Идет вдоль так называемого студенческого квартала. «Так называемого», потому что от квартала студенческих общежитий 50-х годов из темно-красного кирпича за последние 15 лет почти ничего не осталось. Большинство зданий заняты под офисы. И как насмешка - кафе под названием «Факультет».
В результате рейдерских войн общаги переходили из рук в руки, видоизменялись и внешне. Вот как выглядит бывший стандартный корпус студенческого общежития, из которого рейдеры не так давно выселяли «Книгу-Сервис», разросшийся было до всех пяти этажей двух бывших общаг популярный в советское время магазин «Книга-почтой», а потом скукожившийся и сгинувший где-то на дальней периферии столицы.
А кое-где еще теплится студенческая жизнь. Например, на перекрестке Новочеремушкинской и улицы Кржижановского.
Новочеремушкинская, долго тянущаяся широченным бульваром, кстати, дала имя не только одноименной станции метро, но и целому экспериментальному району, в котором сейчас соседствуют и первые хрущеквские конструкции массового домостроения, и перывые брежневские девятиэтажки, и свежие панельные монстры в 17 этажей.
Есть и более ранние творения - крупноблочные домины пятидесятых годов на углу Новочеремушкинской и улицы Дмитрия Ульянова, сохранившие от прежних коммуналок идеологию коридорной системы. Квартиры в таких домах любят снимать представители криминалитета, ваххабиты и торговцы оружием. Очень удобно: в случае чего можно выйти через другой подъезд!
Жизнь в уцелевших "кампусах" студенческого квартала на улице Крижижановского не такая комфортная, как в кампусах Принстонского университета. Даже ландоматов, обязательных не только для кампусов Принстона, у здешних студентов нет. Вот и полощется белье на балконах причудливых арок, как в итальянских палаццо Флоренции (удивительная, кстати, традиция южных городов - от Еревана до Флоренции и Барселоны - развешивать белье через улицу).
Раз жизнь кое-где в этом студенческом городке еще теплится, по утрам заходят в трамвай студентки. Кто-то раскрывает книгу. Смотрю, на обложке - имя автора: Юлия Идлис, "Сказки для...". Значит, стихи.
Долог путь из Москвы до Черемушек. Почти как от Москвы до Петушков. Уже смеркается. И хочется чего-нибудь перекусить. Как нельзя кстати на первом этаже уцелевшей общаги призывно сверкает вывеска расчерченного фахверковыми конструкциями немецкого кафе «Ганс и Марта».
Когда смеркается, немецкое кафе с летней верандой, которая почему-то называется franzkamrer (французская комната), выглядит в окружающей темноте еще более ярким и манящим, расплываясь в каплях весеннего дождя.
А в окнах верхних этажей мелькают тени. Наверняка кто-то печет БОЛЬШОЙ ПИРОГ.
Сёдне мы пересядем в конце Серпуховского вала (на площади, где вокруг кинотеатра "Алмаз" и Донских бань имени Сорокинских опричников разветвляются пять трамвайных направлений) на трамвай 26-го маршрута и пойдем-поедем другим путем.
Путь на Воробьевы горы может быть и куда более интересным по архитектурным достопримечательностям, если мы на упоминавшемся трамвайном перекрестке в конце Серпуховского вала пересядем в трамвай, следующий к той же станции метро «Университет» через село Черемушки.
Это - трамвай 26-го маршрута, следующий с Каланчевки, от Трех вокзалов. Давно нет рельсов трамвайных в центре столицы, поэтому долго приходится петлять этому трамвайчику, прокладывая себе путь от вокзалов на Воробьевы горы. Петляет вагончик по узким улочкам Немецкой слободы, через Лефортово, мимо Андроникова монастыря на Рогожской заставе. Пересекает потом вагончик Москву-реку у Ново-Спасского монастыря и через Зацепу движется в Черемушки.
Первые села после поворота в сторону Черемушек - Верхне-Михайловское и Нижне-Михайловское. Что от него осталось? Только несколько Верхне-Михайловских проездов на пригорке (с 1-го по 6-й), один внизу - Нижне-Михайловский, да причудливая усадьба, некогда принадлежавшая графу Орлову. Там теперь сигарный клуб и ресторан, который так и называется: «Граф Орлов».
По узким улочкам рабочих пригородов трамвай спускается вниз, с холма Серпуховской заставы.
Узкие улочки, ширина - два трамвайных вагона.
Следующая остановка - Духовской переулок.
Главный вход Даниловского кладбища. Когда-то здесь работал сторожем один из бывших обитателей знаменитого «дома на набережной».
Помните финальную фразу трифоновского романа: «Шулепа, пусти нас!»? Это было здесь.
Трамвай идет под Чурской эстакадой Третьего кольца. На дороге указатели: «Чурская эстакада», «река Чура» (хотя на всех официальных картах речка называется Кровянкой).
Откуда Чура? Из «Задонщины»! Если следовать версии, что войска Дмитрия шли на Куликово поле, к станции метро «Китай-город», из расположенного поблизости Донского монастыря, значит, речка должна быть Чурой! Так и порешили дорожники.
Слева от эстакады - еще одна «трагедия в камне». Пустырь на месте единственного до недавнего времени частного дома в центре Москвы. Пустырь на месте старинного купеческого особняка с садом на Большой Тульской улице. До последнего бился его хозяин с беспределом городских чиновников, сносивших родовое гнездо в угоду строителям Третьего кольца (хотя домик им и не мешал вовсе). В конце концов их адвоката, собравшегося уже в Страсбург писать, решили убить: «Нет человека - нет проблем!»
Замочили - и концы в воду: не нашли до сих пор (нашли лишь пустой автомобиль, ноут, мобило, а самого нет, как нет!). А потомка купца 1-й гильдии взяли омоновцы под белы рученьки да и перевезли куда-то на станцию Перерва Курской железной дороги. «Теперь, - говорят, - ты тута будешь жить!».
За Чурской эстакадой - живописный пруд Беккет (по фамилии архитектора, немца, естественно), являвшийся частью загородного имения, стоявшего вдоль шоссе, которое так и называлось (и до сих пор называется) Загородным.
Пруд был частью так называемой Канатчиковой дачи («где принудительный сервис»), расположенной у ж.д.ст.Канатчиково Окружной железной дороги. Местность, известная еще в связи с главврачом заведения по фамилии Кащенко. Когда-то там обитал поэт Бездомный. Еще до революции городской голова Алексеев выкупил у купцв 1-й гильдии Канатчикова имение с прудом для тронувшихся душой поэтов. Правда, потом пруд от Канатчиковой дачи отторгли, а обиталище бездомных поэтов из сумасшедшего дома огородили трехметровым забором, проходящим далеко от тихих вод загородного пруда.
Загородное шоссе переходит в Большую Черемушкинскую улицу. В начале улицы стоит ДНБ - Дом нового быта для людей «коммунистического завтра».
Время от времени архитекторами нашей страны овладевала такая идея светлого будущего: избавить обитателей своих творений от изнурительного домашнего труда. Делалось это просто: дома строились без кухонь, а все обитатели должны были коллективно питаться в столовых, ходить в прачечные. Первый такой дом был построен на Старом Арбате (Арбат, 20). Потом - на Садовом кольце, на Новинском бульваре (знаменитый дом Наркомфина). Третий здесь - на Большой Черемушкинской улице. Известный Дом нового быта (ДНБ) Натана Остермана. В каждой квртирке - маленький киченет, где можно было вскипятить чайник, разогреть полуфабрикат. Если нужно испечь большой пирог - коллективные кухни. Такие же коллективные, как и столовые, читальни и прочее.
Единственными постоянными жителями ДНБ стали персонажи герасимовского фильма «Любить человека!», воспевавшего идею коммунистического строительства. А построенный в реале дом отдали под общагу - студентам и аспирантам МГУ.
Трамвай идет вдоль тихих кварталов Новых Черемушек с их многочисленными бульварами, круговыми площадями, избавлявшими жителей от пробок и светофоров.
Сохранившиеся промышленные здания выглядят невесть как попавшими сюда футуристическими объектами.
А где же сами Черемушки? Где старое подмосковное село? От него сохранились лишь многочисленные постройки обширной помещичьей усадьбы.
Едем на трамвае дальше по Большой Черемушкинской улице. Справа, где виднеется еще один трамвайный круг (здесь разворачивается 38-й, пришедший издалека, с Саменовсой заставы), вокруг трамвайного кольца стоят гостевые кварталы усадьбы Черемушки, построенные в виде причудливых миниатюрных средневековых замков.
Основная территория усадьбы - слева.
К сожалению, мы ее почти не видим. Она спрятана за длинным забором, тянущимся вверх до улицы Кржижановского.
А за забором - и Большой Черемушкинский пруд, и церковь Троицы живоначальной в Черемушках, и несколько парадных дворцов, и даже небольшой приусадебный атомный реактор, который мы можем разглядеть лишь сквозь щели в заборе.
Всё это - территория засекреченного государственного научного центра Российской Федерации - института теоретической и экспериментальной физики имени Алиханова, где Игорь Курчатов создавал первую атомную бомбу по чертежам, похищенным в Америке супругами Розенбергами.
А вот в конце забора ворота открыты. Это жилые дома сотрудников института и несколько коттеджей академиков.
Двухэтажные дома, в которых нет такого понятия как подъезд (в каждом из 4-х особняков - 4 парадные двери, которые ведут в 4 двухэтажные квартиры), стоят в тенистых аллеях парка Черемушкинской усадьбы. . .
Построенные пленными немцами в конце 40-х, коттеджи хорошо сохранились, хотя время и совковая бесхозность приложили к ним свою печать.
Этим особнякам повезло. В других районах Москвы подобные кварталы давно сметены стараниями Елены Батуриной и других монстров столичной стройиндустрии. А здесь всё еще стоят, вслушиваясь в звон «весело звенящего на рельсах трамвая» (простите, цитата - откуда, догадайтесь!).
Заканчивается Большая Черемушкинская улица. Трамвай поднимается в гору и идет по улице Кржижановского, пресекая Профсоюзную недалеко от одноименной станции метро («Профсоюзная»). Идет вдоль так называемого студенческого квартала. «Так называемого», потому что от квартала студенческих общежитий 50-х годов из темно-красного кирпича за последние 15 лет почти ничего не осталось. Большинство зданий заняты под офисы. И как насмешка - кафе под названием «Факультет».
В результате рейдерских войн общаги переходили из рук в руки, видоизменялись и внешне. Вот как выглядит бывший стандартный корпус студенческого общежития, из которого рейдеры не так давно выселяли «Книгу-Сервис», разросшийся было до всех пяти этажей двух бывших общаг популярный в советское время магазин «Книга-почтой», а потом скукожившийся и сгинувший где-то на дальней периферии столицы.
А кое-где еще теплится студенческая жизнь. Например, на перекрестке Новочеремушкинской и улицы Кржижановского.
Новочеремушкинская, долго тянущаяся широченным бульваром, кстати, дала имя не только одноименной станции метро, но и целому экспериментальному району, в котором сейчас соседствуют и первые хрущеквские конструкции массового домостроения, и перывые брежневские девятиэтажки, и свежие панельные монстры в 17 этажей.
Есть и более ранние творения - крупноблочные домины пятидесятых годов на углу Новочеремушкинской и улицы Дмитрия Ульянова, сохранившие от прежних коммуналок идеологию коридорной системы. Квартиры в таких домах любят снимать представители криминалитета, ваххабиты и торговцы оружием. Очень удобно: в случае чего можно выйти через другой подъезд!
Жизнь в уцелевших "кампусах" студенческого квартала на улице Крижижановского не такая комфортная, как в кампусах Принстонского университета. Даже ландоматов, обязательных не только для кампусов Принстона, у здешних студентов нет. Вот и полощется белье на балконах причудливых арок, как в итальянских палаццо Флоренции (удивительная, кстати, традиция южных городов - от Еревана до Флоренции и Барселоны - развешивать белье через улицу).
Раз жизнь кое-где в этом студенческом городке еще теплится, по утрам заходят в трамвай студентки. Кто-то раскрывает книгу. Смотрю, на обложке - имя автора: Юлия Идлис, "Сказки для...". Значит, стихи.
Долог путь из Москвы до Черемушек. Почти как от Москвы до Петушков. Уже смеркается. И хочется чего-нибудь перекусить. Как нельзя кстати на первом этаже уцелевшей общаги призывно сверкает вывеска расчерченного фахверковыми конструкциями немецкого кафе «Ганс и Марта».
Когда смеркается, немецкое кафе с летней верандой, которая почему-то называется franzkamrer (французская комната), выглядит в окружающей темноте еще более ярким и манящим, расплываясь в каплях весеннего дождя.
А в окнах верхних этажей мелькают тени. Наверняка кто-то печет БОЛЬШОЙ ПИРОГ.