Герман Голландский. Прогулки в Тушино
Решил я сделать свой живой журнал литературным журналом.
А хули? Я же, блин, литератор, в конце концов, а не хрен собачий. Обо мне, гворорят, и Британская энциклопедия написала.
Как и многие мои френды, буду публиковать понравившиеся мне тексты, которые ранее нигде не публиковались.
Сегодня знакомлю читателей моего журнала с новелоой московского литератора Германа ГОЛЛАНДСКОГО, который празднует сегодня свой день рождения.
Новвелла "Прогулки в Тушино" написана Германом Голландским осенью 1998 года. Автор неоднократно читал ее в литературных салонах столицы. Публикуется она впервые.
Герман ГОЛЛАНДСКИЙ
Прогулки в Тушино
Виртуальная любовь в виртуальном предместье
Посвящается светлой памяти Лены Воиновой
- I -
НАПРАВЛЯЯСЬ из центра к северо-западным предместьям Москвы, вы словно попадаете в другой мир, в другую реальность. Собственно город как таковой заканчивается на развилке Волоколамского и Ленинградского шоссе (или все-таки уже Петербургского - неужели его до сих пор его не переименовали?). Дальше вы едете вдоль насыщенных озоном Покровских лесов: слева плавно спускаются к Москве-реке леса Покровского-Стрешнева, а справа - рассекаемые каскадом зеркальных прудов - обрываются глубокими оврагами и взмывают вверх вдоль крутых берегов маленькой Химки леса Покровского-Глебова. И справа же за вами остаются причудливые очертания чудом сохранившегося ажурного деревянного павильона - это подмосковная станция "Покровское-Глебово-Дачное". Остановитесь у обочины и дойдите до изящного домика вокзала: вы попадаете в подмосковное дачное селение конца девятнадцатого века. Когда вы всматриваетесь в детали деревянной архитектуры, вам кажется, что из-за поворота сейчас появится не обычная зеленая электричка, а пышущий дымом паровозик с яркими дребезжащими разноцветными вагонами Виндавской железной дороги. С остановившегося поезда сойдет изящная дама в длинном белом платье, в шляпке с вуалью и с таким же белым зонтиком. Дама направится на противоположную сторону Волоколамского шоссе, на дачу своего родственника, придворного лейб-медика Берга, скрытую сейчас за забором 12-й психиатрической больницы. Сегодня вечером Софья Андреевна Берг познакомиться на территории нынешней 12-й психбольницы со своим будущим супругом, за которым потом в Ясной Поляне будет переписывать черновики его многочисленных романов: и «Войны и мира», и «Анны Карениной».
Железнодорожный вокзал «Покровское-Стрешнево»
Вы проезжаете еще несколько километров вдоль лесов Покровского-Глебова, и перед вами - вернее, над вами - предстает маленький город Тушино, некогда объятый Кольцевой автострадой, выгибающейся в этом месте в форме длинной дуги, в окружность которой попала чудом сохранившаяся Строгановская усадьба в Братцеве. Объятый автострадой, город Тушино вошел с тех пор в состав гигантского мегаполиса.
Рассвет в Братцеве
Когда вы подъезжаете к этому городку, он находится действительно над вами. Расположенный на самом высоком холме начинающейся здесь Клинско-Дмитровской гряды, он, кажется, парит в воздухе в какой-то другой реальности, словно летающий остров Лапута из «Путешествий Лемюэля Гулливера» Джонатана Свифта.
И, действительно, когда вы подъезжаете к городу снизу по Волоколамскому шоссе, то вверху, как будто бы где-то в небесах (по каналу, проложенному гораздо выше уровня дороги) неожиданно для вас может проплыть и яркий белоснежный лайнер, и тяжело груженые баржи. Теплоходы спускаются потом по шлюзам, словно по лестнице Гулливера, к акватории Москвы-реки у Серебряного бора, а затем еще ниже, через Хорошевское спрямление и шлюз у Карамышевской плотины, к центру столицы. Когда корабль предстает перед вашим взором на уровне низко стелящегося тумана, то вы уже не можете отделаться от ощущения какой-то ирреальности происходящего!
Это селение издавна было окружено со всех сторон лесами (с юга и юго-востока это - Покровское-Глебово и Покровское-Стрешнево, а с севера и северо-запада - Алешкинский лес, плавно переходящий в бескрайние болотно-таежные просторы Валдайской возвышенности), изобиловавшими, как водится, лесными пожарами (отсюда, наверное, и название - Тушино!). Маленькое селение, замкнутое в лесных чащобах, существовало в своей особой реальности, противопоставляя себя всей Москве. В веке семнадцатом Тушино и Москва не на жизнь, а на смерть боролись за российский престол: Тушино - в лице «Тушинского вора» Григория Отрепьева и Марины Мнишек, а Москва - в лице Бориса Годунова и Василия Шуйского.
Алешкинский лес оставался дремучим и непроходимым и до недавнего времени. Во время второй мировой линии фронта как таковой здесь не было. Старожилы рассказывают, что передовые части Вермахта стояли на мостах Деривационного канала недалеко от нынешней станции метро «Сходненская».
В конце восьмидесятых века двадцатого вся Москва зачитывала до дыр каждый свежий номер «Московских новостей», вывешиваемый еще пахнущим типографской краской на стенах редакционного здания на Пушке, бывшей тогда Гайд-парком российской (еще советской) столицы. А здесь, оставаясь в другом времени и в другой реальности, издавали, противопоставляя себя остальной Москве, одиозный «Пульс Тушина».
Интересно, а как бы назывались улицы нынешнего городка, если бы на помощь Москве в той далекой схватке XVII века не подоспел и нижегородский купец Кузьма Минин с князем Пожарским да костромской крестьянин Ваня Сусанин не водил королевича Владислава по лесам вокруг своей деревни? Хоть история и не знает сослагательного наклонения, это легко себе представить: прошпект Гжегоржа Отржепжевьского, бульвар Марины Мнишек, аллея Армии Крайовой, улица Ржечи Посполитой...
Ведь и после похода Минина и Пожарского граница (по Деулинскому перемирию) проходила совсем близко от только что отвоеванного Тушина. Монастырь в Звенигороде (Саввинско-Сторожевой!) был пограничным форпостом. «Загнать за Можай (за Можайск!)» означало «выслать» за границу.
Впрочем, названия здешних улиц и сейчас не вполне московские. Здесь вы не встретите старых московских названий, подобных Сивцевому Вражку или Староконюшенному переулку. Поднявшись круто вверх с Волоколамского шоссе по улице Свободы (мой приятель, давно живший на ней, в советское время имел привычку писать название исключительно в кавычках, имея в виду, конечно же, Radio Liberty из Мюнхена!), вы оказываетесь на уровне акватории Химкинского водохранилища и ответвляющегося от него Деривационного канала. Поднявшись, вы попадаете в совершенно удивительную топонимическую реальность, сопровождающую особую виртуальность здешнего мира. Кажется, какой-то прибалтийский город, словно свифтовская Лапута, перелетел сюда с дюн Рижского залива на вакантное место, оставшееся после Григория Отрепьева.
Большая и Малые набережные, Лодочная улица, Парусный проезд вдоль песчаных берегов, изрезанных узкими заливами (фиордами!) сменяют имена Лациса, Райниса, Фабрициуса, Донелайтиса, возглавляемых, словно Мариной Мнишек, какой-то Саломеей Нерис. А противостоят всему этому натиску с Запада, останавливая его, как Минин с Сусаниным, на подступах к Москве, лишь одна скромная русская девушка по фамилии Фомичева (кто такая?) да отважный паренек Вася Петушков, пробирающийся в Тушино извилистыми тропами с юга по Светлогорскому проезду. А это уже опять что-то загранично-прибалтийское: в Светлогорск когда-то переименовали (по слогам!) немецкий Лихтенберг в ставшей теперь яблоком раздора Восточной Пруссии.
Каким бы путем вы не попали в Тушино, ощущение перехода в другую реальность, в другое измерение никогда не покидает вас. Проезжая по Волоколамскому шоссе в глубоком туннеле под каналом, вы словно поднимаетесь на летающий остров из «Гулливера», а, приехав из центра на станцию метро «Речной вокзал», вы сможете попасть в Тушино, переплыв Химкинское водохранилище, словно реку Времени, на утлом суденышке-пароме, которое седой паромщик - Харон пришвартует на противоположном берегу у пристани Захарково. Даже если вы въезжаете в Тушино по прямой линии метро, вы неимоверно долго едете по самому длинному перегону московского метро от последней станции на том берегу (от «Щукинской»), долго спускаясь с Щукинского холма под русло волжского канала. Потом проезжаете под летным полем Тушинского аэродрома, где ваш поезд притормаживает на недостроенной здесь когда-то станции - словно на границе «пространства-времени»... А потом - круто вверх, набирая скорость перед подъемом!
Седой паромщик
Остановившись перед причудливым путуевым дворцом и попав в иную пространственно-временную реальность, вы в первую очередь оказываетесь в окружении особой реальности архитектурной. Тут и там вас окружают, утопая в зелени скверов за ажурной оградой, причудливые двух-трехэтажные домики с башенками, эркерами и греческими колоннами. Вглядываешься в них, и, кажется, попадаешь в какой-то уютный уголок Потсдама, Брауншвайга, Мюнстера... Это постройки 1943-47 годов, постройки военнопленных из Германии - то, что можно назвать потсдамской (в Потсдаме же в свое время и решалась участь строителей этих игрушечных домиков) или «пленной» архитектурой. Такие уютные кварталы в свое время могли служить путеводителями для шпионов. Они появлялись исключительно вокруг «закрытых» заводов и институтов советского аналога «манхэттенского проекта», опекаемого Лаврентием Берией: на Ходынке около "Курчатника", на Хорошевке около илюшинской фирмы, на Филях у завода Хруничева... Безжалостно уничтоженные по всей Москве в начале восьмидесятых, эти игрушечные домики остались в первозданном виде лишь в замкнутом виртуальном пространстве этого летающего острова.
Путевой дворец
Проехав Тушино из конца в конец, вы поразитесь, что такое «немецкая работа» даже в голодном сорок пятом и увидите, что ничего лучшего с тех времен, собственно, и не было построено. Что, впрочем, и не так важно в окружении удивительной здешней природы. Когда вы будете двигаться дальше на север по улице Свободы (или «Свободы»!), перед вами открывается восхитительный ландшафт: город, расположенный слева, соприкасается с наполненным легким бризом прибрежным лесным массивом справа с подступающей прямо к дороге извилистой береговой линией многочисленных узких заливов, где на противоположном берегу стоят, расцвеченные яркими флагами, многочисленные сверкающие белизной корабли, готовые сейчас же отправиться в дальнее плавание.
Braunshweig-am-Tusсhino
На что это похоже? Юрмала, Комарово - проплывают у вас какие-то ассоциации... Кажется, здесь могут жить только поэты, художники, музыканты... Впрочем, скорее всего, здесь обитают и те, кто строит ракеты и боеголовки на Тушинском машиностроительном, но я их просто не знаю. А, значит, их просто и нет в рассматриваемой нами виртуальной реальности.
- II -
ДВИГАЯСЬ дальше к северу Тушинского предместья, вы попадаете в кварталы коробок однообразной типовой застройки советских времен. Но они здесь обладают особым очарованием. Здесь живет ОНА.
ОН однажды случайно встретил ее теплым весенним вечером 97-го года в баре одного из литературных салонов в центре Москвы. Зашел он туда просто так, развеяться после очередной житейской драмы. ОНА сидела за столиком в углу, вся в черном. Каре иссиня-черных волос, длинное открытое развевающееся черное платье и легкая черная курточка, небрежно накинутая на плечи. Скользнувший и задержавшийся, насколько позволяли приличия, взгляд отметил завораживающий силуэт ее ахматовского профиля, милую непосредственную улыбку ее чувственных губ и мягкий удивительно добрый взгляд ее выразительных голубых глаз...
ОНА исчезла из его поля зрения также внезапно, как и появилась. ОН еще несколько раз появлялся в этом салоне на Пушкинской, пока случайно не оказался с ней в одной компании за столиком в баре и не нашелся кто-то из общих знакомых, представивших ее:
- Даша Торгсинова - художник, редактор и самая гениальная поэтесса современности!
Впрочем, их состоявшееся знакомство было чисто формальным. Знакомить всех и вся - это было любимое хобби представившего их друг другу Володи Дымова, мэтра авангардисткой поэзии, колоритно выделявшегося своим приземистым ростом, огромной окладистой бородой и столь же огромной сверкающей лысиной.
Так что они остались почти незнакомыми, и ОН лишь издали созерцал тронувшую его сердце поэтессу, не смея продолжить знакомство. Лишь однажды в конце мая ОН робко предложил ей довезти ее до дому в своей машине после затянувшегося за полночь вечера, когда она очень торопилась домой (Игорек, ее маленький сын наутро улетал с труппой школьного театра на гастроли в Париж). Даша мягко отказалась, спустившись в метро, вход в которое располагался, к несчастью, прямо рядом с входом в салон, а в машине вместо нее оказался Володя Дымов, хозяйка салона Надя Паромова, ее муж Рустам, стараниями которого когда-то был открыт этот салон, и Вениамин Полумесяц, поэт-эмигрант с Брайтон-Бич, читавший здесь с бруклинским акцентом свои стихи. И машина поехала совершенно в другую сторону, в сторону ВДНХ: Володя жил в Отрадном, а Надя - в Болшеве.
ОН еще несколько раз встречал ее в литературных компаниях на Пушкинской, в Шекспировском клубе на Новокузнецкой, в «Летнем саду» на Большой Никитской... Продолжить знакомство не удавалось. То ОНА быстро исчезала, то блистала в центре какой-то компании незнакомых или малознакомых ему персонажей. ОНА о нем ничего не знала: разве что ОН занимается каким-то автомобильным импортом, часто пропадает в Голландии и приезжает в литературные салоны на длинном шведском лимузине с причудливыми американскими фарами. Что-то ОНА слышала о его бурном романе с поэтессой из одной из мусульманских республик, пытавшейся было разводиться со своим восточным деспотом, но в результате пропавшей далеко от Москвы.
- А как Лейла поживает? - язвительно спросила его однажды Даша Торгсинова в ответ на прозвучавшее приглашение в гости - посмотреть только что привезенный из Голландии уютный домик. Этот, казалось бы, загородный дом поражал всех своим местоположением, прижившись в самом центре огромного мегаполиса - на Старом Арбате.
Из коротких разговоров ОН вскоре понял, что ОНА живет одна, живет с сыном, который тогда заканчивал седьмой класс. Этот, казалось бы, малозначительный штрих очень взволновал его. Дело в том, что ОН после развода тоже долгое время жил один. У него тоже был сын, который также тогда заканчивал седьмой класс. ОН, «устав бродить один и смотреть в чужие окна», давно мечтал о семейной жизни, причем такой, в которой непременно бы нашлось место и его двенадцатилетнему сыну. Ведь у него как-то сами собой разрывались отношения и с женщинами, у которых с его Андрюшкой складывались отношения по схеме «мачеха - пасынок», и с вешающимися на шею нимфетками, которые были лишь на несколько лет старше его сына.
А тут ОН как-то интуитивно представил, что ОНА с ее удивительно добрым и мягким взглядом могла бы быть заботливой хозяйкой в доме, наполненным дружным хором двенадцатилетних мальчишек (а, может быть, и пронзительными младенческими голосами), доброй заботливой мамой в дружном доме, где все бы любили всех, и у него надолго защемило сердце.
- III -
СУДЬБА вдруг смилостивилась над ним. Очередная тусовка в «Летнем саду» закончилась слишком рано. Дело было в один из длинных июньских вечеров, когда на короткую, почти белую ночь почти не остается времени.
- Давай поедем ко мне, посидим, немного выпьем, - вдруг ни с того, ни с сего обратилась к нему детская поэтесса и переводчица Алена Кригер, завсегдатай всех литературных салонов. - У меня в гостях сейчас интересный человек - колдунья с дипломом Юрия Лонго.
- А, может быть, и Даша Торгсинова поедет? - хотел было спросить ОН, набравшись смелости.
Но спрашивать ничего не пришлось. Все разыгрывалось как по нотам Божьего провидения:
- Подожди, я сейчас еще Дашу Торгсинову позову, - сказала Алена Кригер и вернулась в салон.
ОН уже стоял около своего автомобиля, припаркованного прямо под окнами, или точнее, над окнами вросшего в землю «Летнего сада» и с трепетом прислушивался к короткому разговору Алены и Даши, после которого они вышли и подошли к его машине. ОН предупредительно открыл переднюю дверь, гадая, кто же сядет на переднее сиденье. И как-то само собой получилось, что в машине ОНА оказалась рядом с ним, оставив заднее сиденье для Алены Кригер. ОН с некоторым чувством растерянности от неожиданного поворота судьбы вглядывался в ахматовский профиль сидевшей совсем рядом Даши Торгсиновой, включил кондиционер, тихую мягкую музыку, сразу заполнившую собой со всех сторон просторный салон шведского лимузина, и тронулся в короткий путь на Тишинку, где жила Алена Кригер.
Приехав, ОН бесцеремонно отправил Алену накрывать на стол, а сам поехал вместе с НЕЙ к ближайшему супермаркету купить что-нибудь выпить и закусить. Супермаркет был собственно в том же дворе, на углу Грузинского вала и одного из Тишинских переулков, но они проехали туда на машине, ведь на этом коротком пути от одного дома до другого ОН испытал волнующее непередаваемое ощущение, когда ОН впервые на короткое мгновение оказался с НЕЙ наедине в замкнутом пространстве своего автомобиля. Подъехав, он помог ей открыть дверь, и они прошли к супермаркету, где он довольно долго бродил с тележкой по пустынным залам в сопровождении Даши Торгсиновой, неторопливо советуясь с ней по каждой покупке. ОНА так же неторопливо и степенно следовала за ним в прохладном зале с открытыми прилавками-морозильниками и мерно журчащими кондиционерами, набросив на открытые плечи свою черную курточку, завершающую ее ахматовский облик. Уже наполнив доверху тележку, они еще долго ходили кругами по пустынным залам, присматриваясь то к одному, то к другому прилавку. Это была своего рода игра, короткая игра в мечту о семейной идиллии, игра наподобие детской игры в «дочки-матери».
- IV -
СТОЛ был накрыт и ломился от ярких бутылок и многочисленных закусок. Присутствующие рассаживались: хромая колдунья с деревянной клюкой Таня Шатунова, ее муж Гоша, хозяйка квартиры Алена Кригер и ОН с Дашей Торгсиновой. Стульев оказалось всего два, и как-то так получилось, что все «утонули» в глубоких креслах и в не менее глубоком диване, а напротив, на возвышении, на высоких стульях, как бы в голове праздничного стола, оказались они: ОН и ОНА. ОН так заботливо ухаживал за ней, помогая выбирать напитки и закуски с «праздничного» стола, что для сидевшей где-то в глубине напротив колдуньи с ее пронзающим и все понимающим взглядом происходящее стало напоминать свадебную церемонию.
- Даш, а у тебя с НИМ серьезно? - вдруг спросила ее колдунья, проницательным взглядом всматриваясь в сидевшую напротив парочку.
ОН на секунду задумался, не зная, что тут сказать. То ли ограничиться уклончивым «пути Господни неисповедимы», то ли коротко и ясно ответить «ДА», расставляя точки над «i» для всех присутствующих.
Но ОН не успел ничего сказать:
- НЕТ! У меня с НИМ вообще ничего нет! - последовал резкий безапелляционный ответ Даши Торгсиновой.
Обескураженная колдунья тут же стала ее сватать к зашедшему «на огонек» «пану Горацию» - широко известному в узких кругах веселому лысеющему переводчику с латинского. Дашу это развеселило, и она перебросилась парочкой язвительных колких фраз с «паном Горацием», а ему же стало как-то не по себе от бесцеремонного предложения хромой колдуньи. ОН придвинул свой стул ближе к ней, ощущая какое-то поле импульсов, исходивших от ее тела, прикрытого тонкой шелковистой тканью длинного черного платья. Бюстгальтера на ней не было. И, задержав на мгновение взгляд на набухающих сосках, упиравшихся в тугое обтягивающее платье, налив полные бокалы, ОН вдруг, несмотря на то, что они уже давно были «на ты», тихо, но твердо сказал:
- Даша! Давай выпьем на брудершафт.
ОНА, ни слова не говоря, встала. ОН - вслед за ней. Взяв свои бокалы, они медленно сцепили руки так, как это обычно делается, когда пьют «на брудершафт», так же медленно осушили свои бокалы, поставили их на стол и, глядя друг другу в глаза, сцепились на глазах у изумленной публики в долгом цепком поцелуе. ОН упивался сладким вкусом ее пухлых чувственных губ, со всей силой прижимая ее к себе до боли и хруста в ее хрупких косточках. ОНА почувствовала охватившее его желание, резко притянула его к себе, заключив в свои страстные объятия. Их губы раскрылись одновременно, и, покусывая и лаская языком друг друга, они с ненасытной жадностью впились друг в друга, забыв об окружающих, о времени и пространстве... Отрываясь на мгновения от ее жадных губ, ОН лихорадочно покрывал нежными поцелуями ее милое личико, тонкую шею и яркие выразительные глаза в обрамлении черных ресниц, поглаживая при этом ее мягкие черные волосы...
(продолжение следует, не помещается в один пост - примечание публикатора)
(продолжение здесь: http://zhdanov-vaniok.livejournal.com/90663.html)
А хули? Я же, блин, литератор, в конце концов, а не хрен собачий. Обо мне, гворорят, и Британская энциклопедия написала.
Как и многие мои френды, буду публиковать понравившиеся мне тексты, которые ранее нигде не публиковались.
Сегодня знакомлю читателей моего журнала с новелоой московского литератора Германа ГОЛЛАНДСКОГО, который празднует сегодня свой день рождения.
Новвелла "Прогулки в Тушино" написана Германом Голландским осенью 1998 года. Автор неоднократно читал ее в литературных салонах столицы. Публикуется она впервые.
Герман ГОЛЛАНДСКИЙ
Прогулки в Тушино
Виртуальная любовь в виртуальном предместье
Посвящается светлой памяти Лены Воиновой
- I -
НАПРАВЛЯЯСЬ из центра к северо-западным предместьям Москвы, вы словно попадаете в другой мир, в другую реальность. Собственно город как таковой заканчивается на развилке Волоколамского и Ленинградского шоссе (или все-таки уже Петербургского - неужели его до сих пор его не переименовали?). Дальше вы едете вдоль насыщенных озоном Покровских лесов: слева плавно спускаются к Москве-реке леса Покровского-Стрешнева, а справа - рассекаемые каскадом зеркальных прудов - обрываются глубокими оврагами и взмывают вверх вдоль крутых берегов маленькой Химки леса Покровского-Глебова. И справа же за вами остаются причудливые очертания чудом сохранившегося ажурного деревянного павильона - это подмосковная станция "Покровское-Глебово-Дачное". Остановитесь у обочины и дойдите до изящного домика вокзала: вы попадаете в подмосковное дачное селение конца девятнадцатого века. Когда вы всматриваетесь в детали деревянной архитектуры, вам кажется, что из-за поворота сейчас появится не обычная зеленая электричка, а пышущий дымом паровозик с яркими дребезжащими разноцветными вагонами Виндавской железной дороги. С остановившегося поезда сойдет изящная дама в длинном белом платье, в шляпке с вуалью и с таким же белым зонтиком. Дама направится на противоположную сторону Волоколамского шоссе, на дачу своего родственника, придворного лейб-медика Берга, скрытую сейчас за забором 12-й психиатрической больницы. Сегодня вечером Софья Андреевна Берг познакомиться на территории нынешней 12-й психбольницы со своим будущим супругом, за которым потом в Ясной Поляне будет переписывать черновики его многочисленных романов: и «Войны и мира», и «Анны Карениной».
Железнодорожный вокзал «Покровское-Стрешнево»
Вы проезжаете еще несколько километров вдоль лесов Покровского-Глебова, и перед вами - вернее, над вами - предстает маленький город Тушино, некогда объятый Кольцевой автострадой, выгибающейся в этом месте в форме длинной дуги, в окружность которой попала чудом сохранившаяся Строгановская усадьба в Братцеве. Объятый автострадой, город Тушино вошел с тех пор в состав гигантского мегаполиса.
Рассвет в Братцеве
Когда вы подъезжаете к этому городку, он находится действительно над вами. Расположенный на самом высоком холме начинающейся здесь Клинско-Дмитровской гряды, он, кажется, парит в воздухе в какой-то другой реальности, словно летающий остров Лапута из «Путешествий Лемюэля Гулливера» Джонатана Свифта.
И, действительно, когда вы подъезжаете к городу снизу по Волоколамскому шоссе, то вверху, как будто бы где-то в небесах (по каналу, проложенному гораздо выше уровня дороги) неожиданно для вас может проплыть и яркий белоснежный лайнер, и тяжело груженые баржи. Теплоходы спускаются потом по шлюзам, словно по лестнице Гулливера, к акватории Москвы-реки у Серебряного бора, а затем еще ниже, через Хорошевское спрямление и шлюз у Карамышевской плотины, к центру столицы. Когда корабль предстает перед вашим взором на уровне низко стелящегося тумана, то вы уже не можете отделаться от ощущения какой-то ирреальности происходящего!
Это селение издавна было окружено со всех сторон лесами (с юга и юго-востока это - Покровское-Глебово и Покровское-Стрешнево, а с севера и северо-запада - Алешкинский лес, плавно переходящий в бескрайние болотно-таежные просторы Валдайской возвышенности), изобиловавшими, как водится, лесными пожарами (отсюда, наверное, и название - Тушино!). Маленькое селение, замкнутое в лесных чащобах, существовало в своей особой реальности, противопоставляя себя всей Москве. В веке семнадцатом Тушино и Москва не на жизнь, а на смерть боролись за российский престол: Тушино - в лице «Тушинского вора» Григория Отрепьева и Марины Мнишек, а Москва - в лице Бориса Годунова и Василия Шуйского.
Алешкинский лес оставался дремучим и непроходимым и до недавнего времени. Во время второй мировой линии фронта как таковой здесь не было. Старожилы рассказывают, что передовые части Вермахта стояли на мостах Деривационного канала недалеко от нынешней станции метро «Сходненская».
В конце восьмидесятых века двадцатого вся Москва зачитывала до дыр каждый свежий номер «Московских новостей», вывешиваемый еще пахнущим типографской краской на стенах редакционного здания на Пушке, бывшей тогда Гайд-парком российской (еще советской) столицы. А здесь, оставаясь в другом времени и в другой реальности, издавали, противопоставляя себя остальной Москве, одиозный «Пульс Тушина».
Интересно, а как бы назывались улицы нынешнего городка, если бы на помощь Москве в той далекой схватке XVII века не подоспел и нижегородский купец Кузьма Минин с князем Пожарским да костромской крестьянин Ваня Сусанин не водил королевича Владислава по лесам вокруг своей деревни? Хоть история и не знает сослагательного наклонения, это легко себе представить: прошпект Гжегоржа Отржепжевьского, бульвар Марины Мнишек, аллея Армии Крайовой, улица Ржечи Посполитой...
Ведь и после похода Минина и Пожарского граница (по Деулинскому перемирию) проходила совсем близко от только что отвоеванного Тушина. Монастырь в Звенигороде (Саввинско-Сторожевой!) был пограничным форпостом. «Загнать за Можай (за Можайск!)» означало «выслать» за границу.
Впрочем, названия здешних улиц и сейчас не вполне московские. Здесь вы не встретите старых московских названий, подобных Сивцевому Вражку или Староконюшенному переулку. Поднявшись круто вверх с Волоколамского шоссе по улице Свободы (мой приятель, давно живший на ней, в советское время имел привычку писать название исключительно в кавычках, имея в виду, конечно же, Radio Liberty из Мюнхена!), вы оказываетесь на уровне акватории Химкинского водохранилища и ответвляющегося от него Деривационного канала. Поднявшись, вы попадаете в совершенно удивительную топонимическую реальность, сопровождающую особую виртуальность здешнего мира. Кажется, какой-то прибалтийский город, словно свифтовская Лапута, перелетел сюда с дюн Рижского залива на вакантное место, оставшееся после Григория Отрепьева.
Большая и Малые набережные, Лодочная улица, Парусный проезд вдоль песчаных берегов, изрезанных узкими заливами (фиордами!) сменяют имена Лациса, Райниса, Фабрициуса, Донелайтиса, возглавляемых, словно Мариной Мнишек, какой-то Саломеей Нерис. А противостоят всему этому натиску с Запада, останавливая его, как Минин с Сусаниным, на подступах к Москве, лишь одна скромная русская девушка по фамилии Фомичева (кто такая?) да отважный паренек Вася Петушков, пробирающийся в Тушино извилистыми тропами с юга по Светлогорскому проезду. А это уже опять что-то загранично-прибалтийское: в Светлогорск когда-то переименовали (по слогам!) немецкий Лихтенберг в ставшей теперь яблоком раздора Восточной Пруссии.
Каким бы путем вы не попали в Тушино, ощущение перехода в другую реальность, в другое измерение никогда не покидает вас. Проезжая по Волоколамскому шоссе в глубоком туннеле под каналом, вы словно поднимаетесь на летающий остров из «Гулливера», а, приехав из центра на станцию метро «Речной вокзал», вы сможете попасть в Тушино, переплыв Химкинское водохранилище, словно реку Времени, на утлом суденышке-пароме, которое седой паромщик - Харон пришвартует на противоположном берегу у пристани Захарково. Даже если вы въезжаете в Тушино по прямой линии метро, вы неимоверно долго едете по самому длинному перегону московского метро от последней станции на том берегу (от «Щукинской»), долго спускаясь с Щукинского холма под русло волжского канала. Потом проезжаете под летным полем Тушинского аэродрома, где ваш поезд притормаживает на недостроенной здесь когда-то станции - словно на границе «пространства-времени»... А потом - круто вверх, набирая скорость перед подъемом!
Седой паромщик
Остановившись перед причудливым путуевым дворцом и попав в иную пространственно-временную реальность, вы в первую очередь оказываетесь в окружении особой реальности архитектурной. Тут и там вас окружают, утопая в зелени скверов за ажурной оградой, причудливые двух-трехэтажные домики с башенками, эркерами и греческими колоннами. Вглядываешься в них, и, кажется, попадаешь в какой-то уютный уголок Потсдама, Брауншвайга, Мюнстера... Это постройки 1943-47 годов, постройки военнопленных из Германии - то, что можно назвать потсдамской (в Потсдаме же в свое время и решалась участь строителей этих игрушечных домиков) или «пленной» архитектурой. Такие уютные кварталы в свое время могли служить путеводителями для шпионов. Они появлялись исключительно вокруг «закрытых» заводов и институтов советского аналога «манхэттенского проекта», опекаемого Лаврентием Берией: на Ходынке около "Курчатника", на Хорошевке около илюшинской фирмы, на Филях у завода Хруничева... Безжалостно уничтоженные по всей Москве в начале восьмидесятых, эти игрушечные домики остались в первозданном виде лишь в замкнутом виртуальном пространстве этого летающего острова.
Путевой дворец
Проехав Тушино из конца в конец, вы поразитесь, что такое «немецкая работа» даже в голодном сорок пятом и увидите, что ничего лучшего с тех времен, собственно, и не было построено. Что, впрочем, и не так важно в окружении удивительной здешней природы. Когда вы будете двигаться дальше на север по улице Свободы (или «Свободы»!), перед вами открывается восхитительный ландшафт: город, расположенный слева, соприкасается с наполненным легким бризом прибрежным лесным массивом справа с подступающей прямо к дороге извилистой береговой линией многочисленных узких заливов, где на противоположном берегу стоят, расцвеченные яркими флагами, многочисленные сверкающие белизной корабли, готовые сейчас же отправиться в дальнее плавание.
Braunshweig-am-Tusсhino
На что это похоже? Юрмала, Комарово - проплывают у вас какие-то ассоциации... Кажется, здесь могут жить только поэты, художники, музыканты... Впрочем, скорее всего, здесь обитают и те, кто строит ракеты и боеголовки на Тушинском машиностроительном, но я их просто не знаю. А, значит, их просто и нет в рассматриваемой нами виртуальной реальности.
- II -
ДВИГАЯСЬ дальше к северу Тушинского предместья, вы попадаете в кварталы коробок однообразной типовой застройки советских времен. Но они здесь обладают особым очарованием. Здесь живет ОНА.
ОН однажды случайно встретил ее теплым весенним вечером 97-го года в баре одного из литературных салонов в центре Москвы. Зашел он туда просто так, развеяться после очередной житейской драмы. ОНА сидела за столиком в углу, вся в черном. Каре иссиня-черных волос, длинное открытое развевающееся черное платье и легкая черная курточка, небрежно накинутая на плечи. Скользнувший и задержавшийся, насколько позволяли приличия, взгляд отметил завораживающий силуэт ее ахматовского профиля, милую непосредственную улыбку ее чувственных губ и мягкий удивительно добрый взгляд ее выразительных голубых глаз...
ОНА исчезла из его поля зрения также внезапно, как и появилась. ОН еще несколько раз появлялся в этом салоне на Пушкинской, пока случайно не оказался с ней в одной компании за столиком в баре и не нашелся кто-то из общих знакомых, представивших ее:
- Даша Торгсинова - художник, редактор и самая гениальная поэтесса современности!
Впрочем, их состоявшееся знакомство было чисто формальным. Знакомить всех и вся - это было любимое хобби представившего их друг другу Володи Дымова, мэтра авангардисткой поэзии, колоритно выделявшегося своим приземистым ростом, огромной окладистой бородой и столь же огромной сверкающей лысиной.
Так что они остались почти незнакомыми, и ОН лишь издали созерцал тронувшую его сердце поэтессу, не смея продолжить знакомство. Лишь однажды в конце мая ОН робко предложил ей довезти ее до дому в своей машине после затянувшегося за полночь вечера, когда она очень торопилась домой (Игорек, ее маленький сын наутро улетал с труппой школьного театра на гастроли в Париж). Даша мягко отказалась, спустившись в метро, вход в которое располагался, к несчастью, прямо рядом с входом в салон, а в машине вместо нее оказался Володя Дымов, хозяйка салона Надя Паромова, ее муж Рустам, стараниями которого когда-то был открыт этот салон, и Вениамин Полумесяц, поэт-эмигрант с Брайтон-Бич, читавший здесь с бруклинским акцентом свои стихи. И машина поехала совершенно в другую сторону, в сторону ВДНХ: Володя жил в Отрадном, а Надя - в Болшеве.
ОН еще несколько раз встречал ее в литературных компаниях на Пушкинской, в Шекспировском клубе на Новокузнецкой, в «Летнем саду» на Большой Никитской... Продолжить знакомство не удавалось. То ОНА быстро исчезала, то блистала в центре какой-то компании незнакомых или малознакомых ему персонажей. ОНА о нем ничего не знала: разве что ОН занимается каким-то автомобильным импортом, часто пропадает в Голландии и приезжает в литературные салоны на длинном шведском лимузине с причудливыми американскими фарами. Что-то ОНА слышала о его бурном романе с поэтессой из одной из мусульманских республик, пытавшейся было разводиться со своим восточным деспотом, но в результате пропавшей далеко от Москвы.
- А как Лейла поживает? - язвительно спросила его однажды Даша Торгсинова в ответ на прозвучавшее приглашение в гости - посмотреть только что привезенный из Голландии уютный домик. Этот, казалось бы, загородный дом поражал всех своим местоположением, прижившись в самом центре огромного мегаполиса - на Старом Арбате.
Из коротких разговоров ОН вскоре понял, что ОНА живет одна, живет с сыном, который тогда заканчивал седьмой класс. Этот, казалось бы, малозначительный штрих очень взволновал его. Дело в том, что ОН после развода тоже долгое время жил один. У него тоже был сын, который также тогда заканчивал седьмой класс. ОН, «устав бродить один и смотреть в чужие окна», давно мечтал о семейной жизни, причем такой, в которой непременно бы нашлось место и его двенадцатилетнему сыну. Ведь у него как-то сами собой разрывались отношения и с женщинами, у которых с его Андрюшкой складывались отношения по схеме «мачеха - пасынок», и с вешающимися на шею нимфетками, которые были лишь на несколько лет старше его сына.
А тут ОН как-то интуитивно представил, что ОНА с ее удивительно добрым и мягким взглядом могла бы быть заботливой хозяйкой в доме, наполненным дружным хором двенадцатилетних мальчишек (а, может быть, и пронзительными младенческими голосами), доброй заботливой мамой в дружном доме, где все бы любили всех, и у него надолго защемило сердце.
- III -
СУДЬБА вдруг смилостивилась над ним. Очередная тусовка в «Летнем саду» закончилась слишком рано. Дело было в один из длинных июньских вечеров, когда на короткую, почти белую ночь почти не остается времени.
- Давай поедем ко мне, посидим, немного выпьем, - вдруг ни с того, ни с сего обратилась к нему детская поэтесса и переводчица Алена Кригер, завсегдатай всех литературных салонов. - У меня в гостях сейчас интересный человек - колдунья с дипломом Юрия Лонго.
- А, может быть, и Даша Торгсинова поедет? - хотел было спросить ОН, набравшись смелости.
Но спрашивать ничего не пришлось. Все разыгрывалось как по нотам Божьего провидения:
- Подожди, я сейчас еще Дашу Торгсинову позову, - сказала Алена Кригер и вернулась в салон.
ОН уже стоял около своего автомобиля, припаркованного прямо под окнами, или точнее, над окнами вросшего в землю «Летнего сада» и с трепетом прислушивался к короткому разговору Алены и Даши, после которого они вышли и подошли к его машине. ОН предупредительно открыл переднюю дверь, гадая, кто же сядет на переднее сиденье. И как-то само собой получилось, что в машине ОНА оказалась рядом с ним, оставив заднее сиденье для Алены Кригер. ОН с некоторым чувством растерянности от неожиданного поворота судьбы вглядывался в ахматовский профиль сидевшей совсем рядом Даши Торгсиновой, включил кондиционер, тихую мягкую музыку, сразу заполнившую собой со всех сторон просторный салон шведского лимузина, и тронулся в короткий путь на Тишинку, где жила Алена Кригер.
Приехав, ОН бесцеремонно отправил Алену накрывать на стол, а сам поехал вместе с НЕЙ к ближайшему супермаркету купить что-нибудь выпить и закусить. Супермаркет был собственно в том же дворе, на углу Грузинского вала и одного из Тишинских переулков, но они проехали туда на машине, ведь на этом коротком пути от одного дома до другого ОН испытал волнующее непередаваемое ощущение, когда ОН впервые на короткое мгновение оказался с НЕЙ наедине в замкнутом пространстве своего автомобиля. Подъехав, он помог ей открыть дверь, и они прошли к супермаркету, где он довольно долго бродил с тележкой по пустынным залам в сопровождении Даши Торгсиновой, неторопливо советуясь с ней по каждой покупке. ОНА так же неторопливо и степенно следовала за ним в прохладном зале с открытыми прилавками-морозильниками и мерно журчащими кондиционерами, набросив на открытые плечи свою черную курточку, завершающую ее ахматовский облик. Уже наполнив доверху тележку, они еще долго ходили кругами по пустынным залам, присматриваясь то к одному, то к другому прилавку. Это была своего рода игра, короткая игра в мечту о семейной идиллии, игра наподобие детской игры в «дочки-матери».
- IV -
СТОЛ был накрыт и ломился от ярких бутылок и многочисленных закусок. Присутствующие рассаживались: хромая колдунья с деревянной клюкой Таня Шатунова, ее муж Гоша, хозяйка квартиры Алена Кригер и ОН с Дашей Торгсиновой. Стульев оказалось всего два, и как-то так получилось, что все «утонули» в глубоких креслах и в не менее глубоком диване, а напротив, на возвышении, на высоких стульях, как бы в голове праздничного стола, оказались они: ОН и ОНА. ОН так заботливо ухаживал за ней, помогая выбирать напитки и закуски с «праздничного» стола, что для сидевшей где-то в глубине напротив колдуньи с ее пронзающим и все понимающим взглядом происходящее стало напоминать свадебную церемонию.
- Даш, а у тебя с НИМ серьезно? - вдруг спросила ее колдунья, проницательным взглядом всматриваясь в сидевшую напротив парочку.
ОН на секунду задумался, не зная, что тут сказать. То ли ограничиться уклончивым «пути Господни неисповедимы», то ли коротко и ясно ответить «ДА», расставляя точки над «i» для всех присутствующих.
Но ОН не успел ничего сказать:
- НЕТ! У меня с НИМ вообще ничего нет! - последовал резкий безапелляционный ответ Даши Торгсиновой.
Обескураженная колдунья тут же стала ее сватать к зашедшему «на огонек» «пану Горацию» - широко известному в узких кругах веселому лысеющему переводчику с латинского. Дашу это развеселило, и она перебросилась парочкой язвительных колких фраз с «паном Горацием», а ему же стало как-то не по себе от бесцеремонного предложения хромой колдуньи. ОН придвинул свой стул ближе к ней, ощущая какое-то поле импульсов, исходивших от ее тела, прикрытого тонкой шелковистой тканью длинного черного платья. Бюстгальтера на ней не было. И, задержав на мгновение взгляд на набухающих сосках, упиравшихся в тугое обтягивающее платье, налив полные бокалы, ОН вдруг, несмотря на то, что они уже давно были «на ты», тихо, но твердо сказал:
- Даша! Давай выпьем на брудершафт.
ОНА, ни слова не говоря, встала. ОН - вслед за ней. Взяв свои бокалы, они медленно сцепили руки так, как это обычно делается, когда пьют «на брудершафт», так же медленно осушили свои бокалы, поставили их на стол и, глядя друг другу в глаза, сцепились на глазах у изумленной публики в долгом цепком поцелуе. ОН упивался сладким вкусом ее пухлых чувственных губ, со всей силой прижимая ее к себе до боли и хруста в ее хрупких косточках. ОНА почувствовала охватившее его желание, резко притянула его к себе, заключив в свои страстные объятия. Их губы раскрылись одновременно, и, покусывая и лаская языком друг друга, они с ненасытной жадностью впились друг в друга, забыв об окружающих, о времени и пространстве... Отрываясь на мгновения от ее жадных губ, ОН лихорадочно покрывал нежными поцелуями ее милое личико, тонкую шею и яркие выразительные глаза в обрамлении черных ресниц, поглаживая при этом ее мягкие черные волосы...
(продолжение следует, не помещается в один пост - примечание публикатора)
(продолжение здесь: http://zhdanov-vaniok.livejournal.com/90663.html)