для Заповедника Сказок - Летний Самовар 2024
в день Таинственного незнакомца
Гоша Лютик крут, невероятно крут. Он носит разноцветные линзы, изумрудно-зелёную на левом глазу и сапфирово-синюю - на правом. У него тату - крупные чёрные веснушки, он сделал их недавно, мог выбрать любой рисунок, но выбрал дюжину точек. И привычка ни с кем без нужды не разговаривать, к слову, старая привычка - это тоже очень круто.
Гоша сидит на уроке и читает книгу, которую отжал у одиннадцатиклассника. Все свои он перечитал, библиотечные - тоже, хоть это и кажется невозможным, поэтому заставляет всех, кто не хочет получить в клюв, таскать ему книжки.
Восьмиклассник Гоша Лютик - культурный гопник. У него дома живёт крокодил Карамелька, у парадной сталкерит толпа фанючек-одноклассниц, а где-то на горизонте, на периферии маячит единственный, кто считает, что Гоша его не побьёт, - бесстрашный Богдан. «Бесстрашный» - это ирония, конечно же.
Однако здесь не будет рассказа о Богдане, Карамельке или одноклассницах. Вы прочтёте об одном любопытном факте из прошлого. Один обескураживающий и странный факт, сделавший Гошу отстранённым, неразговорчивым и чрезвычайно вдумчивым, всего один факт заслуживает вашего внимания.
Гоше не пришло бы в голову отжиматься по сто раз каждое утро, круглый год, с первого класса… И перестать общаться с друзьями, переключившись на друзей воображаемых, из книг. И считать себя никчёмным и слабым, когда все вокруг считают его самым крутым на свете. Не пришлось бы, если бы не одно незначительное событие.
ГОША ЛЮТИК И ЕГО СУПЕРСИЛА
В первом классе Гоша был почти обычным ребёнком. Если бы не бесцветные волосы и бледно-голубые глаза, он мечтал бы стать бэтменом, а так, глядя в зеркало, представлял себя эльфом. Высшим, разумеется. Да, он был совершенно обычным ребёнком, мечтавшим, чтобы волшебный народец забрал его, отменив эту многолюдную школу и эту скучную жизнь.
Был очень тёплый октябрь, Гоша сидел в Катькином садике с книжкой на коленках и смотрел на листья, сухо и жалко ябедничавшие на несправедливое устройство природы. Гошу их судьба не трогала - он прочёл первые главы истории о Таинственном незнакомце и отчего-то разволновался. Не то, чтобы Марк Твен был мастером триллера. Не то, чтобы Гоша раньше не видал в блокбастерах нечисть. Да сколько угодно! И 3D и в гриме. Нет, пугало не это. В свои семь лет - и не говорите, что дети в семь лет не умеют думать - он был впечатлён мыслью о том, как страшно ошибиться в человеке. Вот говоришь с кем-то, а он - плохой. А вы уже подружились. Да ну, нет! Быть такого не может.
Гоша на все сто был уверен, что он бы не ошибся, он бы точно не подружился с каким-нибудь там сатаной. Или Сатаной. Правда, собственный пытливый ум подбросил ему подлянку, раскрутив мысль: «А что, если это ты - плохой человек. Да не просто плохой, а с такими же суперспособностями? Не человечков из глины оживляешь, а силой взгляда можешь остановить любое событие?»
- Да ну, нет! - воскликнул Гоша вслух и сунул книгу в мешок со сменкой.
Суперсила, конечно, была нужна, но не затем, чтобы перед другими выставляться. Суперсилой он бы пользовался в скромных целях: восстановить справедливость в мире, не дать хулиганом побить кого-нибудь. Словом, что-нибудь такое. Простое и полезное.
Гоша свирепо зыркнул на чьего-то плохо воспитанного стаффорда, и пёс перестал зажимать у скамейки оробевшую мамашу с трёхлеткой, виновато заворчал и убежал в кусты.
«Ну вот. Пусть суперсила будет, а за своими поступками я прослежу», - произнёс внутри себя Гоша и улыбнулся не без торжества. Быть хорошим не так уж и сложно.
Надо признать, его подмывало проверить ещё раз, точно ли суперсила проснулась и действует, однако, Гоша был сознательным первоклассником и понимал, что такие волшебные ресурсы на что попало растрачивать не стоит.
Всё та же пытливая часть сознания продолжала изыскания. К Гошиному неудовольствию. «А как ты поймёшь, кто достоин помощи? Вот, например, слабак Богдан - его надо спасти от стаффорда или сам отмахается? А если свора стаффордов? А если не стаффордов, а в школе из старших кто? И если…» Гоше даже пришлось остановиться - светофор услужливо переключился на красный, чтобы дать парню время подумать.
Перейти на тёмную сторону, оказывается, можно вот на такой развилке - начнёшь решать и не заметишь, как ты - уже плохой. Неутешительный вывод. Гоше от него стало прямо-таки нехорошо, и он практически незаметно для себя переместился домой. Не заметил, как открыл дверь, разулся, прошёл на кухню, оторвал у настенного календаря клочок от «Декабря» и написал. «Никаких сомненей». Потом взял спички и сжёг клочок в раковине. Никаких сомнений - это плохо. Оторвал клочок побольше, попутно думая: «Бабушка меня убьёт», - и написал целый список случаев, когда суперсила имеет право проявляться. И снова сжёг. Суперсила не должна иметь прав, она его собственность. Вздохнув, он добил несчастный «Декабрь» и крупно вывел: «Я должен мыслино сказать "нужна супер-сила" иначе нещитово». Сжёг со всею торжественностью.
Где-то далеко, в горячем пыточном цеху секретарь с прокопчёнными рожками подал хозяину три неровных куска бумаги.
- Похоже на контракт, - муркнул, стараясь не отсвечивать.
Он не зря опасался: такого рода контракты радовали хозяина рогатого народца, энтузиазм возрастал и, как следствие, усложнялись задания подчинённым. А что подчинённые хотят? Того же, что и в других департаментах: взять перерыв, сесть со стаканом латте в парке и глядеть на опавшие листочки, слушать их тщетные жалобы, сочувствовать и грустить. Может быть, даже плакать. Осень же.
- Принято, - пророкотало со стороны начальственного кресла.
И даже не прилетело секретарю по рогам, удивительно! Видимо, контракт не ахти.
Тем временем в Питере затих вечер, ночь холодными объятиями сжала дворцы и жилые дома, наступило промозглое туманное утро, с дождиком, проблесками солнца и порывами ветра со стороны Невы.
Гоша поплёлся в школу. Все его планы по обретению суперсилы казались теперь ребячеством. Как будто он разнежился на солнышке, размечтался, а его макнули лицом в лужу. Хотя постойте, почему «как будто»?!
Эти парни, Гоша знал их, учились на два года старше и жили в соседнем доме. Дрались даже с девчонками (а если те не сопротивлялись - просто били их). Трясли мелочь с первоклашек, застав в безлюдном местечке типа этого колодца. Противно. Особенно противно то, что они были близнецами, и сложно было пнуть каждого так, чтобы справедливо досталось обоим.
Однако происходило странное: Гошу уже второй раз макали в лужу, теперь - ухом, а он так и не огрызнулся в ответ, просто растерянно втуплял в это вот всё. Близнецы отпустили его, недоумённо отряхнули руки: «Заболел что ли?»
Гоша пошёл домой переодеваться. Или закопаться в одеяло и подумать над тем, а не заболел ли он? Не то, чтобы хотелось, но вдруг?
Бабушка не ругалась, она расстроилась. «Это она ещё календарь не видела», - уныло подумал Гоша. Бабушка написала в родительский чат, чат отозвался: «Быть ко второму уроку, проверочная работа». И на целый час Гоша остался один.
Переодевшись в сухое, он опять засел на кухне - «Ноябрь» оставался ещё нетронутым. Оторвав приличный кусманище, Гоша по первому нагуглившемуся туториалу сложил из бумаги чертёнка. Почему именно его? Гоша и сам не знал. Просто хотелось поговорить с кем-то.
«Что со мной происходит?» - мысленно спросил он. Бумажный чёртик не мог дать ответа.
Пытливая часть сознания уже работала над этим вопросом. «Наверное, произошёл обмен. Я получил суперсилу защищать других, но не могу защитить себя. Или вчера работала суперсила, а сегодня я расплачиваюсь суперслабостью. Или умыться надо было с утра, тогда бы я их сразу заметил, но… я им даже не напинал!» Вот это было странно.
- Мне нужен ответ, - сказал Гоша чёртику и достал спички.
Бабушка убрала их подозрительно далеко, но он знал, на каких полках она прятала "опасные" штуки типа уксуса или спичек, а на каких - шоколадки со взрывающимися пузырьками.
И - опять! Вместо ежедневного «но я не буду брать, чтобы она не догадалась», он достал шоколадку и даже отломил дольку. И даже съел. А чёртика спалил в раковине.
Где-то очень далеко от Санкт-Петербурга в дымную, провонявшую серой приёмную постучался курьер.
- Они спрашивают, какие условия с нашей стороны, - доложил секретарю и рассыпался пеплом.
Идти с такой мелочью на доклад было несолидно, но секретарь слишком боялся получить по рогам.
- Стандартные, - рыкнуло начальство, - котлы начищать пойдёшь в обеденный перерыв. Спрашивает он вопросы свои.
Тем временем на поверхности время пролетело с утра до вечера, и не произошло за эти часы ничего примечательного, кроме того, что на втором уроке Гоша в ужасе просидел весь урок над простым заданием и сдал вместо ответов пустой лист.
Ближе к полуночи парня осенило: «Суперсила берётся из силы совершить настоящий геройский поступок». Не, ну не жрать бабушкин подарок за хорошие оценки, положим, не подвиг, а элементарная порядочность. И пинать вредных близнецов, когда они пинают его, всего лишь логично, а не достойно похвалы. А вот написать проверочную - каждый раз стресс, с которым Гоша справлялся. Справлялся ещё с подготовки к школе, справлялся каждый раз, кроме последнего.
«Всё так. И ты можешь творить, что хочешь. Но не можешь больше быть собой», - приснился Гоше таинственный ответ от некоего персонажа недочитанной книжки любимого автора. Гоша аж проснулся! Часы тикали, где-то капала вода.
Непреодолимо тянуло продолжить пироманскую традицию, зародившуюся на днях: написать что-нибудь и сжечь.
Гоша босиком прокрался в кухню, в лунном свете увидел записку от бабушки: «Гоша, ты плохо поступил, я от тебя такого не ожидала». Но не было желания разбираться, ругали его за календарь или за шоколадку. Гоша перевернул листочек и ползущими вверх строчками задекларировал: «Это последнее и оканчательное моё решение НУ ВАС НАФИГ и пусь я сдохну, если пременю супер-силу».
Конечно, бумажку он сжёг. И больше таких безграмотных записок не писал.
И конечно же, суперсила никуда не делась. С первого класса и по сей день - а Гоша сейчас в восьмом - она усложняет ему жизнь. Но Гоша - человек слова. Он очень крут.
А где-то в преисподней, да-да, в преисподней (что уж, мы все знаем, где заседает рогатый народец), один начальственный и важный господин рвал и метал, получив послание нафиг и, таким образом, потеряв права на контракт с одним незрелым и неспособным придерживаться договорённостей человеком.
Гоша Лютик крут, невероятно крут. Он носит разноцветные линзы, изумрудно-зелёную на левом глазу и сапфирово-синюю - на правом. У него тату - крупные чёрные веснушки, он сделал их недавно, мог выбрать любой рисунок, но выбрал дюжину точек. И привычка ни с кем без нужды не разговаривать, к слову, старая привычка - это тоже очень круто.
Гоша сидит на уроке и читает книгу, которую отжал у одиннадцатиклассника. Все свои он перечитал, библиотечные - тоже, хоть это и кажется невозможным, поэтому заставляет всех, кто не хочет получить в клюв, таскать ему книжки.
Восьмиклассник Гоша Лютик - культурный гопник. У него дома живёт крокодил Карамелька, у парадной сталкерит толпа фанючек-одноклассниц, а где-то на горизонте, на периферии маячит единственный, кто считает, что Гоша его не побьёт, - бесстрашный Богдан. «Бесстрашный» - это ирония, конечно же.
Однако здесь не будет рассказа о Богдане, Карамельке или одноклассницах. Вы прочтёте об одном любопытном факте из прошлого. Один обескураживающий и странный факт, сделавший Гошу отстранённым, неразговорчивым и чрезвычайно вдумчивым, всего один факт заслуживает вашего внимания.
Гоше не пришло бы в голову отжиматься по сто раз каждое утро, круглый год, с первого класса… И перестать общаться с друзьями, переключившись на друзей воображаемых, из книг. И считать себя никчёмным и слабым, когда все вокруг считают его самым крутым на свете. Не пришлось бы, если бы не одно незначительное событие.
ГОША ЛЮТИК И ЕГО СУПЕРСИЛА
В первом классе Гоша был почти обычным ребёнком. Если бы не бесцветные волосы и бледно-голубые глаза, он мечтал бы стать бэтменом, а так, глядя в зеркало, представлял себя эльфом. Высшим, разумеется. Да, он был совершенно обычным ребёнком, мечтавшим, чтобы волшебный народец забрал его, отменив эту многолюдную школу и эту скучную жизнь.
Был очень тёплый октябрь, Гоша сидел в Катькином садике с книжкой на коленках и смотрел на листья, сухо и жалко ябедничавшие на несправедливое устройство природы. Гошу их судьба не трогала - он прочёл первые главы истории о Таинственном незнакомце и отчего-то разволновался. Не то, чтобы Марк Твен был мастером триллера. Не то, чтобы Гоша раньше не видал в блокбастерах нечисть. Да сколько угодно! И 3D и в гриме. Нет, пугало не это. В свои семь лет - и не говорите, что дети в семь лет не умеют думать - он был впечатлён мыслью о том, как страшно ошибиться в человеке. Вот говоришь с кем-то, а он - плохой. А вы уже подружились. Да ну, нет! Быть такого не может.
Гоша на все сто был уверен, что он бы не ошибся, он бы точно не подружился с каким-нибудь там сатаной. Или Сатаной. Правда, собственный пытливый ум подбросил ему подлянку, раскрутив мысль: «А что, если это ты - плохой человек. Да не просто плохой, а с такими же суперспособностями? Не человечков из глины оживляешь, а силой взгляда можешь остановить любое событие?»
- Да ну, нет! - воскликнул Гоша вслух и сунул книгу в мешок со сменкой.
Суперсила, конечно, была нужна, но не затем, чтобы перед другими выставляться. Суперсилой он бы пользовался в скромных целях: восстановить справедливость в мире, не дать хулиганом побить кого-нибудь. Словом, что-нибудь такое. Простое и полезное.
Гоша свирепо зыркнул на чьего-то плохо воспитанного стаффорда, и пёс перестал зажимать у скамейки оробевшую мамашу с трёхлеткой, виновато заворчал и убежал в кусты.
«Ну вот. Пусть суперсила будет, а за своими поступками я прослежу», - произнёс внутри себя Гоша и улыбнулся не без торжества. Быть хорошим не так уж и сложно.
Надо признать, его подмывало проверить ещё раз, точно ли суперсила проснулась и действует, однако, Гоша был сознательным первоклассником и понимал, что такие волшебные ресурсы на что попало растрачивать не стоит.
Всё та же пытливая часть сознания продолжала изыскания. К Гошиному неудовольствию. «А как ты поймёшь, кто достоин помощи? Вот, например, слабак Богдан - его надо спасти от стаффорда или сам отмахается? А если свора стаффордов? А если не стаффордов, а в школе из старших кто? И если…» Гоше даже пришлось остановиться - светофор услужливо переключился на красный, чтобы дать парню время подумать.
Перейти на тёмную сторону, оказывается, можно вот на такой развилке - начнёшь решать и не заметишь, как ты - уже плохой. Неутешительный вывод. Гоше от него стало прямо-таки нехорошо, и он практически незаметно для себя переместился домой. Не заметил, как открыл дверь, разулся, прошёл на кухню, оторвал у настенного календаря клочок от «Декабря» и написал. «Никаких сомненей». Потом взял спички и сжёг клочок в раковине. Никаких сомнений - это плохо. Оторвал клочок побольше, попутно думая: «Бабушка меня убьёт», - и написал целый список случаев, когда суперсила имеет право проявляться. И снова сжёг. Суперсила не должна иметь прав, она его собственность. Вздохнув, он добил несчастный «Декабрь» и крупно вывел: «Я должен мыслино сказать "нужна супер-сила" иначе нещитово». Сжёг со всею торжественностью.
Где-то далеко, в горячем пыточном цеху секретарь с прокопчёнными рожками подал хозяину три неровных куска бумаги.
- Похоже на контракт, - муркнул, стараясь не отсвечивать.
Он не зря опасался: такого рода контракты радовали хозяина рогатого народца, энтузиазм возрастал и, как следствие, усложнялись задания подчинённым. А что подчинённые хотят? Того же, что и в других департаментах: взять перерыв, сесть со стаканом латте в парке и глядеть на опавшие листочки, слушать их тщетные жалобы, сочувствовать и грустить. Может быть, даже плакать. Осень же.
- Принято, - пророкотало со стороны начальственного кресла.
И даже не прилетело секретарю по рогам, удивительно! Видимо, контракт не ахти.
Тем временем в Питере затих вечер, ночь холодными объятиями сжала дворцы и жилые дома, наступило промозглое туманное утро, с дождиком, проблесками солнца и порывами ветра со стороны Невы.
Гоша поплёлся в школу. Все его планы по обретению суперсилы казались теперь ребячеством. Как будто он разнежился на солнышке, размечтался, а его макнули лицом в лужу. Хотя постойте, почему «как будто»?!
Эти парни, Гоша знал их, учились на два года старше и жили в соседнем доме. Дрались даже с девчонками (а если те не сопротивлялись - просто били их). Трясли мелочь с первоклашек, застав в безлюдном местечке типа этого колодца. Противно. Особенно противно то, что они были близнецами, и сложно было пнуть каждого так, чтобы справедливо досталось обоим.
Однако происходило странное: Гошу уже второй раз макали в лужу, теперь - ухом, а он так и не огрызнулся в ответ, просто растерянно втуплял в это вот всё. Близнецы отпустили его, недоумённо отряхнули руки: «Заболел что ли?»
Гоша пошёл домой переодеваться. Или закопаться в одеяло и подумать над тем, а не заболел ли он? Не то, чтобы хотелось, но вдруг?
Бабушка не ругалась, она расстроилась. «Это она ещё календарь не видела», - уныло подумал Гоша. Бабушка написала в родительский чат, чат отозвался: «Быть ко второму уроку, проверочная работа». И на целый час Гоша остался один.
Переодевшись в сухое, он опять засел на кухне - «Ноябрь» оставался ещё нетронутым. Оторвав приличный кусманище, Гоша по первому нагуглившемуся туториалу сложил из бумаги чертёнка. Почему именно его? Гоша и сам не знал. Просто хотелось поговорить с кем-то.
«Что со мной происходит?» - мысленно спросил он. Бумажный чёртик не мог дать ответа.
Пытливая часть сознания уже работала над этим вопросом. «Наверное, произошёл обмен. Я получил суперсилу защищать других, но не могу защитить себя. Или вчера работала суперсила, а сегодня я расплачиваюсь суперслабостью. Или умыться надо было с утра, тогда бы я их сразу заметил, но… я им даже не напинал!» Вот это было странно.
- Мне нужен ответ, - сказал Гоша чёртику и достал спички.
Бабушка убрала их подозрительно далеко, но он знал, на каких полках она прятала "опасные" штуки типа уксуса или спичек, а на каких - шоколадки со взрывающимися пузырьками.
И - опять! Вместо ежедневного «но я не буду брать, чтобы она не догадалась», он достал шоколадку и даже отломил дольку. И даже съел. А чёртика спалил в раковине.
Где-то очень далеко от Санкт-Петербурга в дымную, провонявшую серой приёмную постучался курьер.
- Они спрашивают, какие условия с нашей стороны, - доложил секретарю и рассыпался пеплом.
Идти с такой мелочью на доклад было несолидно, но секретарь слишком боялся получить по рогам.
- Стандартные, - рыкнуло начальство, - котлы начищать пойдёшь в обеденный перерыв. Спрашивает он вопросы свои.
Тем временем на поверхности время пролетело с утра до вечера, и не произошло за эти часы ничего примечательного, кроме того, что на втором уроке Гоша в ужасе просидел весь урок над простым заданием и сдал вместо ответов пустой лист.
Ближе к полуночи парня осенило: «Суперсила берётся из силы совершить настоящий геройский поступок». Не, ну не жрать бабушкин подарок за хорошие оценки, положим, не подвиг, а элементарная порядочность. И пинать вредных близнецов, когда они пинают его, всего лишь логично, а не достойно похвалы. А вот написать проверочную - каждый раз стресс, с которым Гоша справлялся. Справлялся ещё с подготовки к школе, справлялся каждый раз, кроме последнего.
«Всё так. И ты можешь творить, что хочешь. Но не можешь больше быть собой», - приснился Гоше таинственный ответ от некоего персонажа недочитанной книжки любимого автора. Гоша аж проснулся! Часы тикали, где-то капала вода.
Непреодолимо тянуло продолжить пироманскую традицию, зародившуюся на днях: написать что-нибудь и сжечь.
Гоша босиком прокрался в кухню, в лунном свете увидел записку от бабушки: «Гоша, ты плохо поступил, я от тебя такого не ожидала». Но не было желания разбираться, ругали его за календарь или за шоколадку. Гоша перевернул листочек и ползущими вверх строчками задекларировал: «Это последнее и оканчательное моё решение НУ ВАС НАФИГ и пусь я сдохну, если пременю супер-силу».
Конечно, бумажку он сжёг. И больше таких безграмотных записок не писал.
И конечно же, суперсила никуда не делась. С первого класса и по сей день - а Гоша сейчас в восьмом - она усложняет ему жизнь. Но Гоша - человек слова. Он очень крут.
А где-то в преисподней, да-да, в преисподней (что уж, мы все знаем, где заседает рогатый народец), один начальственный и важный господин рвал и метал, получив послание нафиг и, таким образом, потеряв права на контракт с одним незрелым и неспособным придерживаться договорённостей человеком.