Дольто Франсуаза "На стороне ребенка" (окончание)

[zest1606]

Aвтономия (стр.410)
важно, как можно раньше, развивать у ребенка его автономию, знакомя - избегая навязывания - с разными видами деятельности и людьми или груп­пами, контактируя с которыми ребенок, будучи независим и самос­тоятелен, сможет и сам чем-то заняться.

Человек (стр.415)
Но самое важное у человека - не тело; жизнеспособным делает человека психическая коммуникация при соблюдении ценностного равенства с тем, кто обращается к нему и к кому обращается он. Именно в этом состоит открытие психоанализа; важно лишь, чтобы ребенка, или молодого человека, склонного к тревоге или затворничеству, консультировал квалифицированный психоаналитик.

Отношения с другими (стр.417)
На самом деле это сами они хотят испытать то, чего когда-то себя лишили, навечно хотят сохранить отношения опекуна к опекаемому, которых им недостает, но время которых истекло…
установить с ребенком здоровые отношения, ничем ему не вре­дящие, можно только в том случае, если и родитель поддерживает отношения и общение с другими, и у ребенка так же существуют отношения с другими людьми (взрослыми и его возраста), а не только с ним (взрослым, опекающим, охраняющим его, любящим родителем).

Небольшие семьи и воспитание (стр.521)
И вот парадокс: ребенок находит прибежище в нуклеарной семье, которую должен был покинуть, чтобы обрести самостоятельность, и в нее же он возвращается, чтобы замкнуться, когда общество от­брасывает его от себя. В этом случае семья еще усугубляет по­ражение - будут ли родители настаивать на продолжении ребенком поиска себя в том направлении, в котором он не может этого сделать, или же - возьмет на себя всю заботу о нем, как о совершенно недееспособном, как о маргинале. Ну, а раз ребенок не удовлетворил желания своих учителей и не может этого сделать, поскольку идет в ложном направлении, свое собственное желание, выходит, ему надо задушить. Ему в вину ставится все: его желания, его любопытство, то, чего он жаждет. Таким образом, семья принимает решение общества как вердикт. Но вердикт этот относится к оп­ределенному «закреплению» этого человеческого существа в обществе, а не к самому человеческому существу. Мне кажется, что подобная политика выявления худшего в области образования, выявления неудачи характеризует, скорее, конец системы установившегося образования, а не конец цивилизации. Не мешало бы пересмотреть полностью вопрос воспитания и образования ребенка в зависимости от его взросления как физического, так и умственного, и в соответствии с возможностью его коммуникации с внешним миром. И пусть каждый получает образование там, где хочет, и учится тому, чему хочет. Школа должна была бы стать местом, где взрослый предлагает ребенку завоевывать то, что ребенку хочется, а не заставлять его заниматься, когда у того нет никакого желания. И тогда взрослый, а не ребенок будет «записываться» на занятия: «Я приду во столько-то и на столько-то».

Голоса детей (стр.564)
Если бы у родителей было право голосовать и за детей, то представляющие их депутаты, обязанные считаться со всеми, кто их поддерживает, и кто обеспечивает жизненные и служебные блага, обязаны были бы, принимая то или иное решение, принимать в расчет и детей. Это было бы действительным человеколюбием. И именно детские голоса заставили бы избирать тех, кто будет защищать интересы детей и молодежи. У нас была бы совершенно другая политика в области национального образования, поскольку депутаты в своих округах представляли бы и тех, кто еще кричит в своих люльках, но кто имеет уже через своих родителей право голоса; вот и поддерживались бы тогда те избранники, кто заботится о подрастающем поколении, о живых силах страны.

Потрясение матери (стр.569)
Состояние ребенка, освобожденного от матери, которая, как он считает, «сжирает» его (или, действительно, так оно и есть), улуч­шается. Он выходит из периода регрессии. Под постоянным давлением родительницы он не ощущал себя самостоятельным, он был лишь частью своей матери. Она же, ясно видя посягательство на ее ав­тономию, начинает чувствовать себя калекой. И тогда уже ей требуется помощь, ей необходимо помочь справиться с потрясением.

Традиция родов на о.Пасхи (стр.578)
Один из моих друзей, чилийский врач-психоаналитик Артуро Прат долгое время прожил среди аборигенов острова Пасхи и был поражен удивительной остротой зрения, которая сохранялась даже у восьми­десятилетних стариков и проявлялась даже в ночное время. Ему объяснили причину. Пока американское (западное) акушерство не дошло до острова Пасхи, здесь существовала традиция: в течение месяца со дня рождения не выносить младенца на свет. Роды про­исходили в темной комнате, освещалась только повитуха, принимавшая роды; затем мать и дитя оставались в неосвещенной комнате в глубине хижины, и пребывали там одну луну, или один месяц. Мать выносила ребенка на руках из этих сумерек в тот момент, когда заря только начинала заниматься; при этом присутствовала вся семья, все племя, и отец и мать... Все ждали восхода солнца, распевая ритуальные гимны. Когда на небе поднималось солнце, ребенка протягивали навстречу свету. Впервые он видел свет од­новременно с восходом солнца; тогда же, во время праздничного ритуала ребенку давалось имя. И с этого момента младенец жил согласно суточному ритму взрослых, отличающих день от ночи. До этого он пребывал в полумраке, и аборигены утверждают, что в первый месяц жизни глаза младенца слишком хрупки, чтобы видеть свет. Получается, что свет открывался младенцу вместе с получением имени. Глаза же тех молодых жителей острова, у которых приход в мир состоялся на европейский манер, столь же хрупки как наши:
они так же легко подвержены любому заболеванию и их зрительная активность очень мала в сравнении с остротой зрения аборигенов.
При символическом приеме младенца миром, кроме того, он мень­ше подвержен травме: смягчается родовой шок. В Индии новорож­денных так же предохраняют от резкого света. Ну, а чем же за­нимаются в клинике Питивье у Одана, или у Лербине в Окзерре, что так шокирует некоторых акушерских светил? Там, во время родов освещается мать, а не появляющийся на свет ребенок; делается это для того, чтобы свет не травмировал сетчатку глаза. Всем нам прекрасно известно: если, катаясь в горах на лыжах, не надеть черные очки, быстро можно получить куриную слепоту. Несмотря ни на что, при современном родовспоможении, в глаза ребенка закапываются капли, дабы подобную травму не вызвали патогенные микробы, которые действительно могут попасть в глаза при проходе плода через влагалище. Только о том, что временная слепота может возникнуть у младенца и оттого, что из темноты он быстро попадает на яркий свет, не думает никто, что уж явно никуда не годится. Сами испытывали не раз: когда выходишь на свет из темноты, свет буквально ослепляет; увы, принимая роды, об этом забывают. У нас, европейцев, у кого больше, у кого меньше, годам к пятидесяти глаза устают. На том же острове Пасхи подобное исключено. И островитяне считают, что это объясняется тем, что глаза младенца успевают окрепнуть за тот месяц, что он проводит в полумраке, да и сам дневной свет открывается ребенку постепенно, в медленном ритме разгорающейся зари.

Агрессия у детей (стр.582)
агрессивное поведение всегда скрывает боязнь потерять самого себя, если другой разделит с ним игру или удовольствие. Другой - решительно отвергается. Лишенный же возможности про­являть себя, этот «другой» начинает думать, что больше не вправе выступать со своими инициативами, раз с ними так обошлись, когда он пытался это сделать на равных. Налицо проявление агрессии, жертвой которой стал один из детей. Предупреждение агрессии - необходимо. А заключается оно вот в чем: надо пользоваться словом, необходимо находить такие слова, которые обоснуют и объяснят поведение обоих детей; и тревога, обычная в ожидании чего-нибудь неизвестного и опасного, исчезает. Теперь обратимся к ребенку, который стал жертвой агрессии и которого утешают: он возвращается к тому, кто проявил агрессию по отношению к нему. Без надобности он вряд ли бы это сделал. Таким вот образом он ищет возможности стать сильным: он хочет, надеясь обрести друга в том, кто был с ним агрессивен, чтобы оба они стали равны в действии, которое до этого производил тот один, не допуская вмешательства другого или всячески ему противясь.

Быть взрослым (стр.586)
Быть взрослым - это иметь исключительные права на другого взрослого, для ребенка это создает ту модель поведения, в которой он, в семье - ученик: он воспитывается у этой пары, но никак не должен претендовать на место даже отсутствующего в семье взрослого (отца, матери). В свою очередь никакие прерогативы в отношениях между собой взрослых не делают возможным в семье подмену ролей: мать не заменит и не должна заменять отца, так же как и отец, если нет матери, не должен играть ее роль. Подобное случается: отец нередко пытается подменять мать, а мать, частенько играет роль и того, и другого. Матери-одиночки говорят: «Но я обязана быть и отцом, и матерью одновременно». Только она вовсе не обязана. То, что она лишена поддержки мужа, не значит, что в его отсутствие она должна стараться его заменить: делать и говорить в доме как он.

Дети с псих.отклонениями (стр.589)
Дети с психическими нарушениями могли бы многому научить тех, кто их примет. Общество только выиграло бы от большей интеграции в нашу обыденную жизнь так называемых ненормальных детей. Но люди их боятся, и этот страх проявляется подчас в совершенно недопустимых формах, например, в петициях от соседей против создания учреждений для детей-дебилов. Они не желают, чтобы эти дети жили рядом с ними. И тогда они выталкивают вперед своих детей со слезами: «Это будет их шокировать».
(стр.590)
А дети прекрасно без чьей бы то ни было помощи обретут свою индивидуальность и идентифицируют себя, не теряя при этом уважения к индивидуальности другого, если, конечно, их обучение предполагает использование мотивировок, подобных данной: «Ты - такой, а это другой, и у него на это есть вполне определенные причины». И нет никакой угрозы, когда их, даже совсем маленьких, помещают вместе с детьми-инвалидами, страдающими детским це­ребральным параличом, или же с аутистами - здоровые дети не идентифицируют себя с ними, контактируя, они побуждают их к общению, и действительно находят с ними общий язык. Эти дети нуждаются в помощи, для того, чтобы узнать историю собственной жизни; в этом очень помогают полученные от их родителей сведения. Но необходимо, чтобы они находились вместе с другими детьми - здоровыми; ведь они - тоже люди, и люди поддерживающие жизнь других; они - часть социального полотна. Им должно быть предос­тавлено место и в школе. Но для этого должны произойти такие изменения, до которых мы еще не дозрели.

Расставание (стр.595)
Мать или тот, кто ее заменяет, должны ребенку объяснить, что мать любит его всегда, и сейчас, когда ей вынужденно придется находиться в другом месте, она его не забудет, но раз уж так случилось, им на время займется другой человек. .. У человеческого существа - речь является той самой связующей нитью, что вместе с тактильными ощущениями, удовольствием от прикосновения матери или знакомой ребенку кормилицы, создает ткущуюся таким именно образом символическую связь.

Аутизм (стр.601)
У животных нет аутизма. Это специфическая болезнь рода человеческого. Аутизм встречается редко, кроме того, возникает не сразу (после отнятия от груди), у детей, которых кормят грудью. Напротив, чаще встречается он у тех, кому мать клала в выемку подушки рожок и оставляла малютку есть в полном одиночестве.

Мезон Верт (стр.629)
Мезон Верт («Зеленый Дом») в XV округе Парижа на площади Сен-Шарль был открыт 6 января 1979 года. Это не детский сад, не диагностический центр, это - первый камень в создании того «Дома детства», который, по мнению Франсуазы Дольто, должен был бы стать местом, куда дети ходят до ясель и детского сада. В этом месте отдыха и встреч, где к детям относятся как к личностям, все заинтересованы друг в друге, здесь соблюдается анонимность, и единственно, что важно, - это человеческое при­сутствие - мать или отец никогда не оставляют ребенка одного в Мезон Верт, родители здесь тоже отдыхают или находят себе какое-то занятие. Они встречаются здесь с другими родителями. Принимает их бригада из трех человек, среди которых, по крайней мере, один мужчина; не назначается никакого лечения, не проводится никаких обследований, ни единого специального исследования. Эти люди просто здесь, с ними рядом, они слушают и разговаривают с детьми в присутствии их родителей.
мы просто проводим время, и мы говорим о жизни, которая каждую минуту меняется, и называем всё своими именами, всё, что касается активной жизни этих детей, которые должны к ней быть готовы и дееспособны в ней. Но мы никогда не берем на себя руководящую роль. «Так что же вы делаете?» - спрашивают нас.
«Вы не руководите ни педагогическими играми, ни развивающими, у вас нет логопедов и учителей моторики, нет родительских групп... Что же есть?» Есть то, что мы находимся вместе с людьми, - это немало. И это нужно! Вы говорите - игра? Вовсе нет. Просто, чтобы ребенку развивать свою личность нужно общение.

Детство (стр.626)
проблема гуманизации раннего детства … замалчивается, маскируется, в то время как именно здесь берут истоки терпимость к другим и другому, взаимопомощь, структурирующая личность дружба, удачная интеграция детей, как активного начала, как творцов и самостоятельных лич­ностей, в общество одного с ними возраста, а также дружба между взрослыми людьми, мужчинами и женщинами - все они суть родители, и они могут инициировать своих малышей, например, к удачному сотрудничеству в жизни разных поколений, что происходит, когда интересы и удовольствия и тех и других могут быть обоюдно разделены и тогда и там, где это нужно.

Об избирательной агрессии (стр.627)
Когда один ребенок начинает проявлять агрессию по отношению к другому - именно к кому-нибудь одному, а не ко всем, - мы в Мезон Верт знаем: это начало дружбы. Избирательная агрессия - признак взаимной симпатии у тех, кто еще не может говорить.
Чужие игрушки и детские споры, пример (стр.630)
Защищать свое собственное желание и не укореняться в чужом, присваивая его себе - главное в создании собственной индивиду­альности… Когда ребенок теряет интерес к игрушке, он забрасывает ее - она ему больше не нужна, но стоит только кому-то ею заинте­ресоваться - она тут же становится ему необходима… «Понимаешь, ведь тебе нужен грузовик Марселя только потому, что на нем сидит верхом и едет Марсель... Ведь рядом с той машиной - другой грузовик, свободный. Ты можешь взять его, если хочешь грузовик. Или ты хочешь быть Марселем? Ты хочешь быть Марселем или играть с грузовиком? Если играть с грузовиком - вот он, а если .быть Марселем, то ничего из этого не выйдет, потому что ты - это ты». И ребенок внимательно слушает, размышляет, что удивительно. Можно в это время еще сказать: «Если вы с Марселем познакомитесь, он, может быть, даст тебе свой гру­зовик». Марсель слушает, что мы говорим. «Марселю нужен его грузовик, но может быть, он не расстроится, если возьмет другой. Марсель, тебе все равно - тот это будет грузовик или другой?» Марсель смотрит на другой грузовик, и так как это было уже проговорено, свой грузовик оставляет и идет к другому. Но Мишелю... очень нужен именно тот грузовик, что взял Марсель. И тут становится ясно, что он хочет быть Марселем... Он хочет быть его старшим братом, если у него уже есть старший брат, и тут взрослому нужно сказать: «Видишь ли, когда я была маленькая - и папа тоже, - мы часто путали, хотим ли мы быть сами собой или другими... В этом всегда трудно разобраться, но только так и становишься че­ловеком». Один раз сказать, два, три... и ребенок уже понял, что самим собой быть лучше, чем другим.

Языковое существо (стр.640)
человеческое существо яв­ляется языковым существом со дня его зачатия; выясняется, что существует желание, живущее в нем, и есть потенциальные возмож­ности, которые мы поддерживаем или отрицаем. Особенно следует подчеркнуть именно это: в человеческом существе наличествует ак­тивная сила желания, но если это желание не связано с элементами языка, то символическая функция, которая работает всегда, когда человек бодрствует, работает вхолостую, поскольку у нее нет ключа, кода для организации языка общения. Знакомство и взаимная вербализированная душевная коммуникация незаменимы для людей.

Психотик (стр.649)
Психотик и есть выражение той эмбриональной жизни, в которой эмбрион подучил в наследство от матери симво­лическую жизнь, которую прожила мать, так и не найдя возможным проговорить ее. Все, что не проговаривается, не находит выражения в словах, записывается и выражается в языке тела, мешая реализовать наследственные задатки и отражаясь на общем тонусе индивида. И ребенок как член этой семьи, будучи субъектом своей собственной истории, принимает на себя долг, который на самом деле принадлежит его отцу или матери. Таким образом, можно сказать, что некоторые дети несут в себе своих родителей, они являются их первыми пси­хотерапевтами. Родители же, подавив своих детей, передают им час­тично переживание собственной истории, и происходит это с ребенком в том же возрасте, когда родители получили травму, преодолеть которую им никто не помог.

Уважение к ребенку (стр.657)
И очевидно, что когда уважаешь ребенка, даже очень маленького, он обретает чувство собственного достоинства, которым не обладал в отношении того, что касается таких операций как физиологические отправления или переодевание.

Нагота родителей и кое-что еще (стр.660)
Те же проблемы и с жизнью семейной пары в присутствии детей. Ну, с наготой - ладно, а ласка, нежность? Есть пары, которые упорно даже не обнимаются в присутствии детей и не позволяют себе проявления друг к другу никаких знаков внимания; есть и такие, что бесконечно на людях целуются. И то, и другое может выглядеть неестественно.
Мудрить тут нечего. «Всё, - говорю я родителям, - очень просто: ведите себя перед своими детьми, точно так же, как перед гостями, которых вы уважаете, - вот и все, что от вас требуется». Других критериев нет. Это требования этики, но не все родители, увы, им отвечают. Поскольку им воспитание принесло лишь аф­фективные сексуальные трудности, от которых они страдают по сей день, они убеждены, что, поступая таким образом, ограждают от подобного своих детей. В конечном же итоге получается, что един­ственная их цель - сделать наоборот, поступить не так, как поступали их собственные родители. В результате их дети вступают в проти­воречие с ними. Чрезвычайно вредно, чтобы родители определяли характер поведения по отношению к своим детям лишь в зависимости от того, как вели себя с ними их собственные родители: все-таки есть возможность продолжить род без того, чтобы по-прежнему мно­жить эдиповы трупы. Следовало бы все-таки подумать и о свободе другого.
Уважать ребенка - это значит предложить ему модель поведения и предоставить возможность не подражать ей. У ребенка нет другого выхода в формировании себя, кроме отрицания, и он говорит «Нет». Перед этим повторяющимся «нет» родители совершенно теряют ори­ентацию и их ждет неминуемое поражение. Так что же у этих родителей не получилось? Всё получилось, но выбрало другую дорогу, которая не соответствовала родительским представлениям. А ведь у чада-то было собственное представление о жизни. Родители ведут себя по отношению к нему так, как будто то, кем станет этот ребенок, имело смысл лишь в момент их соития, все остальное не в счет. Они отрицают, что желание жизни, которое живет в их ребенке, это нечто совершенно иное, чем то, что они себе пред­ставляли.

Дети и родители (стр.664)
Они - всего лишь дети, и управляет их поступками то, как они понимают происходящее, треугольник, то есть «папа-мама и братья, сестры вокруг них».
Я говорила с Домеником таким образом, чтобы он смог понять разницу между индивидуумом такого возраста, в каком он находился, и им как субъектом.
«Ты понимал, в чем дело, - говорила я, - но твое тело - это тело ребенка, и оно не умело вести себя иначе. Ну и твоя мама, раз ты ребенок, думала, что если она тебя отшлепает, то ты поймешь... Но ты не понимал, что надо делать... - Я утверждала, что это из-за возраста. - Не ты, такой-то, виноват, просто тебе - столько лет. Но на твоем месте мог оказаться и Пьер, и Поль, и Жак... На Доменике нет никакой вины, просто ситуация очень слож­ная.»
Детство характеризуется еще и тем, что в этом возрасте ребенок находится в плену тех своих желаний, что рвутся быть высказанными, явленными. Так Доменику надо было высказаться, но у него для этого было единственное средство - бить сестру.
В конце этих бесед с Домеником, которые происходили в при­сутствии его сестры и всех нянечек, мальчик смог, наконец, говорить, и помощь психотерапевта ему более не понадобилась. Он смог войти в небольшую детсадовскую группу, которая быта в доме малютки, прекратил досаждать сестренке, которая спала с ним вместе в одной спальне, и вел себя с ней вполне сносно.

Уважение и понимание (стр.668)
В конечном счете важно не то, что ребенок есть ребенок, а то, что к нему обращаются как к индивидууму, который пока что, временно, располагает лишь детскими средствами выражения себя. Родительской целью является социализовать ребенка, но уровень, на котором он находится, не принимается во внимание. Родители хотят сразу же видеть результат, отделяя конечную точку этого про­цесса от его корней.

Матери и предписания (стр.669)
Матери торопятся, они очень устали. Им вдолбили в голову, что ребенок должен принять социальные требования и удовлетворить тре­бования взрослого, потому что тот сказал: «Сделай так, потому что мне это надо». Но все происходит не так. Ребенок примет лишь те предписания, которые входят в согласие с его натурой, лишь найдя взаимопонимание с самим собой, с тем, о чем хранит вос­поминание его тело, - только тогда ребенок примет их. Для этого и обращаешься к тому субъекту, который находится в нем как действительный собеседник, и объясняешь этому собеседнику, что он выражает посредством тела. Иначе ребенок может остановиться в своем развитии, или начнет отставать и не найдет в этом тумане дорогу к самому себе и, безусловно, не сможет отвечать на нормальные требования взрослого. Ребенок теряет свои жизненные силы, отка­зываясь выполнять те нормы, которые он не считает жизненно не­обходимыми. «Нужно, чтобы я стал вещью, бездеятельной вещью.» И сразу все жизненные функции разрегулируются. До того как я начала заниматься с Вероник, ей стали давать гормоны для поднятия аппетита, чтобы она спала, когда нужно, а когда нужно просыпалась и реагировала, но девочка стала еще пассивней, стала вялой, в яслях забеспокоились. Отнесли же все это к «отставанию в развитии», да внешне так и было, а девочка-то была такая умненькая!

Помощь взрослого (стр.682)
Не в репрессивном насилии над свободой выражения желания ребенка и не в слабости всё ему позволять проявляют взрослые свои воспитательные способ­ности, а в том, что помогают ребенку обуздывать чувственность, воспитывая умение противостоять соблазну, который диктует объек­тные отношения, когда отец и мать - лишь средство для удов­летворения неукротимого желания.

О свободе (стр.684)
"Речь же идет о предоставлении ребенку свободы и свободы пользоваться этой свободой. Для этого необходимо, чтобы родители держали дистанцию по отношению к своему ребенку и доверяли ему. Это не значит проявлять к нему безразличие - совсем наоборот. Это значит, что надо любить в ребенке самосто­ятельность. Родители же скорее готовы во всем уступить, например, не позволяют себе оставить ребенка дома одного, потому что к этому их обязывает его каприз. «Если я не сделаю того, что хочет мой ребенок, - говорит такая мама, - он скажет, что я противная и что я его разлюбила». Но я не соглашаюсь с матерями, которые рассказывают о подобных сценах: «Ну и что, если он вам это сказал? Вам что, больно? Пусть выскажется. Ему это во благо, а вам большого вреда не нанесет. Когда вы оставляете ребенка одного, объясните, что вам нужно развеяться, повидаться с друзьями. Одному дома ему будет совсем неплохо. Если будет скучно, пусть сходит к соседям, позовет приятелей...» - «Но тогда, - протестуют подобные матери, - я делаю несчастным моего ребенка!» Они не могут перенести, чтобы им говорили: «Ты меня не любишь». Для того, чтобы ребенок обрел свою самостоятельность, нужно, чтобы тот взрослый, который занимается с ним, подавал ему со своей стороны пример свободы и отстаивания собственной автономности. Сколько взрослых принимает взаимоотношения с детьми лишь как дуэль: отца - с дочерью, преподавателя - с учеником. Но если мужчина занимает в жизни женщины то место, которое он должен занимать, и наоборот, то сын этой женщины никогда не будет висеть гирей ни на матери, ни на отце. Так закладываются основы «семейного треугольника». Другое общее заблуждение - это уверенность в том, что самостоятельность ребенка должна проявляться лишь со свер­стниками, в компании, группе. Ну и стараются подобрать ребенку группу - заместителя семьи. Но так ли необходимо, чтобы ребенок обязательно был в компании, если ему этого не хочется? Если он хочет быть в одиночестве - пусть будет: не препятствуйте проявлению этого желания ребенка. Напротив, приветствуйте любую его иници­ативу. Только узнав, что и как, он сможет понять, что именно ему надо. Но произойдет это лишь в том случае, если он сможет реализовать свои желания и испытывать результаты их воплощения - сразу, потом и через некоторое время."

Тело ребенка и болезни (стр.695)
Тело ребенка, само - язык, представляющий историю родителей. Эмбрион сопротивляется посредством гуморальных реакций. Когда пустая речь* высвобождает их, выявляет психотические моменты, тело с себя их смывает. Таковы установки новой метафорической ин­терпретации психосоматических заболеваний первых лет жизни.

Кто выбирает, родиться ребенку или нет (стр.697)
"Не надо обманываться детской фразой: «Я не просил, чтобы меня рожали». Такой отказ исходит зачастую от слишком беспо­мощных подростков, родители-«пожиратели» которого сумели иссу­шить в нем даже источник желания. Оно стало изменять этому подростку настолько, что, оглядываясь на свое прошлое, он готов заявить, что другие решали - зачать его или нет, рождаться ему или нет, и жить ли. Правильно принять младенца - это прежде всего выразить уважение к его желанию придти в этот мир, а значит - принять его таким, какой он есть, похож он или нет на того, кого мы любим. Новорожденный приносит с собой в мир новую энергию. Если не мешать ему развиваться и дать возможность ее использовать - она осветит всё вокруг, и ребенок будет счастливо расти. Он будет изо дня в день по крупицам создавать то, что будет поддерживать его жизнь и отвагу родителей, если только у него сохранится желание жить.
Каждому юному существу полагается обеспечить возможность час­тично трансформировать свое окружение, что обеспечит ему воз­можность выйти из него, пусть даже с риском умереть. Риск умереть - составляющая жизни: иначе, если у нас нет возможности распоряжаться ею по своему усмотрению, в том числе и положить ей конец, она принадлежит другим. Загадка желания ставит перед об­ществом истинную проблему: узакониваиие аборта ставит общность перед опасностью узаконения смерти субъекта, желающего жить.