Глава Продкорпорации: Сам не ам и другому не дам!
Председатель правления АО «НК «Продкорпорация» на глазах журналистов «КазахЗерно.kz» пересек Каспий, «скостил» пять миллионов тонн зерна с урожая-2011 и назвал Североказахстанский филиал ПКК - одиозными людьми.
Нельзя сказать, что после беседы с Бейбитханом Кабдрахмановым расставлены все точки над «ё». Тем не менее, по приглашению главы нацкомпании корреспонденты побывали на днях в главном офисе Продкорпорации, где провели интервью с ее руководителем. Все задаваемые вопросы, так или иначе, муссировались нашим агентством, поэтому беседа с первых минут приобрела конструктивный характер. «Кто заказчик ваших статей?» - первым делом спросил господин Кабрахманов. «Народ», - коротко ответили мы. «Но ведь они не всегда объективные?», - возразил председатель. «Когда человек оказывается в информационном вакууме, когда на один и тот же вопрос журналиста, повторенный трижды в официальном запросе, приходит отписка, как еще прикажете поступать? Понятно, что участники рынка и смишники начинают делать догадки, почему только они не в вашу пользу, мы не знаем», - ретировались журналисты. «Вот в таком формате мы стараемся не работать. Я имею ввиду переписку, - неожиданно заявил глава компании, специалисты которой ни на один вопрос корреспондентов нашего агентства по телефону не ответили. - Мы же прекрасно понимаем, что пока это письмо дойдет к нам, пока мы на него ответ дадим, пока вы его рассмотрите, данные устаревают. Потом, когда эта статья выходит - она теряет актуальность. Лучше работать в формате прямого общения. Мы же никогда не прячемся. Я же знаю, что такое письмами обмениваться, это месяцами может длиться. Сегодня цена одна, вы спрашиваете, а почему вы такую цену дали, а я уже и не помню, почему мы такую цену дали. Вот мой сотовый, обращайтесь».
Обмен любезностями был окончен, и мы приступили к вопросам.
Тракторист-машинист в белом воротничке
Вопрос: У нас недавно вышла статья «Звездный час Продкорпорации и ее друзей». Действительно, то что сейчас переживает ПКК, другими словами и не назовешь: в активах нацкомпании больше пяти миллионов тонн зерна, которое сегодня на вес золота. Нужно отдать должное менеджменту ПКК, возможно, в этом и Ваша заслуга. А не тяжело ли Вам управлять зерновой компанией, ведь раньше, насколько нам известно, сфера вашей деятельности с селом не была связана?
Ответ: Почему это я не сельский человек?! Я до десятого класса рос в деревне, ездил на сенокос, ездил на уборку. Даже права имею тракториста-машиниста. Я сдавал, ездил на комбайне. С детства различал овес, ячмень и пшеницу. И сейчас могу. Почему я не сельский человек?! Я нормальный сельский парень. У меня отец был главным агрономом. Можно сказать, я потомственный агроном. И, кстати, после школы я поступал в сельхозинститут. Потом, правда, в политех перешел, потому что мне не понравилось… Но в итоге жизнь заставила заниматься сельским хозяйством. Да вообще, в Казахстане ведь мало городских. Раньше ведь большинство рождалось в поселке, а потом переезжало в город, на учебу или на заработки…
Вопрос: Да, фраза есть: «Все знаменитые рождаются в деревне»…
Ответ: Ага. Ну, я не знаменитый, конечно. Но и городским до корней волос себя назвать не могу. Да, может, у меня образования не достаточно, но здесь же я не пшеницу выращиваю. Зачем мне знания агронома? Я финансист профессиональный, я банкир, я в банке работал. Да и, в конце концов, я ж не в одиночку работаю. Есть министр сельского хозяйства, есть председатель КазАгро. Все решения мы вместе прорабатываем.
Коммерция или патриотизм
Вопрос: Продкорпорация является самым крупным игроком на рынке зерновых Казахстана. При этом выполняет двоякую задачу. С одной стороны - обеспечение продовольственной безопасности, с другой - коммерческая эффективность…
- Уже несовместимые вещи, - улыбнулся наш собеседник.
Вопрос: Чему все-таки отдает предпочтение головной офис ПКК? Ведь выполняя какую-то задачу государственного значения, бывает непросто выйти в плюс по бухгалтерскому балансу?
Ответ: Я вам все объясню. Для того, чтобы на этот вопрос ответь более полно, нужно уйти лет на пять-десять в прошлое. Я здесь работаю всего полтора года в ранге председателя, до этого год занимал должность зампреда. Поэтому понятно я могу объяснить только свой период. Произошедшему ранее я не вправе давать оценку, я только делаю анализ, потому что я деталей не знаю: какие принимались решения, на каком основании, кто их принимал. И вот, согласно этому анализу замечу: раньше Продкорпорация была убыточная и продбезопасность была на грани. Вспомните 2008 год, когда ввели запрет на экспорт, потому что зерно в стране не удержали. Цены были бешенные. Пришлось пойти на крайние меры, потому что низкая эффективность работы, принятия решений… Я не говорю, что это виновата Продкорпорация, просто тогда это не просчитывалось, и не от того, что у руля были глупые люди. Просто до этого не доросли еще, опыта большого не было. Не думали о том, что цена может вырасти в разы - со 100 долларов до 436. Запрет ввели тогда, когда хватились - чем кормить население. Потому что хлеб у нас - политический продукт.
Между строк. Напомним, экспорт зерна в 2008 году Казахстан восстановил только 1 сентября и до этого на протяжении пяти месяцев сохранял запрет на вывоз зерновых, несмотря на то, что в мире не наблюдался дефицит данных продуктов. Решение о запрете официальная Астана объясняла необходимостью обеспечить собственную продовольственную безопасность.
Что сделали мы после восьмого года? Какие мы приняли меры, чтобы не допустить дефицита хлеба в стране-экспортере зерновых? Потому что запрет на экспорт (пшеницы - ИА «Казах-Зерно») откатил наших фермеров на несколько лет назад. Ведь крестьяне ждали этого момента, ждали реальную оценку своего труда, когда цены дошли до почти 500 долларов, пять лет. И когда они все-таки дождались - ба-бах! - и государство закрывает экспорт. Все, кто с зерном сидел, прогадали, потому что цена резко упала до 50 долларов, если не ошибаюсь.
И только сейчас мы понимаем всю пользу этого запрета. Эта горькая ошибка научила нас многому. На основании тех событий мы выработали единую стратегию, но последствия разбирались еще долго. Ведь на оставшийся в стране урожай 2008 лег рекордный - 22 млн. тонн - урожай 2009-го. И все это зерно осталось в Казахстане. Попытались экспортировать, но в соседних странах и своего хлеба было с избытком. Я помню, в Новороссийске цена была 160 долларов, ФОБ. Туда довезти еще сто долларов. Вот цена нашему сэкономленному после запрета хлебу. Поверьте, никто не мирился с подобной ситуацией. Приняли комплекс решений. Мы решили так - покупаем по 18 500 тенге, при том, что на рынке цена была 10 тысяч. И впервые купили 5 миллионов тонн, никогда до этого ПКК таких объемов не закупала. В основном это было 700-800 тысяч, до миллиона, одним словом. Тем самым, мы поддержали наших фермеров, иначе бы в десятом году никто не посеялся. Теперь что произошло? - после рекордного урожая девятого, засуха десятого. Вроде бы, повторяется ситуация восьмого, и мы должны были закрыть экспорт. И соседняя Россия так и сделала. Они просто попались на ту же удочку. В это время цена растет, и казахстанское зерно начинает уходить за границу за очень большие деньги. Трейдеры радуются, крупные зернопроизводители все радуются. А мы что сделали? - мы взяли все эти пять миллионов сохранили и в десятом году подписали меморандум, по которому поставляли удешевленное зерно нашим мукомолам.
Вопрос: История из одних повторений… Страна не съела столько хлеба, сколько припасла Продкорпорация
Ответ: Да уж. Тем не менее, это так. У главного зернового оператора Казахстана лежало зерно, которое на рынке можно было продать очень задорого. Главная ошибка Минсельхоза была в том, что неправильно была выведена потребность населения в хлебе. Тогда мы были сориентированы на медицинские показатели, а они таковы, что, якобы, казахстанцы в год съедают больше двух миллионов тонн. Когда по факту мы начали кормить страну, оказалось - полтора. Это народ кушает. И плюс 450 тысяч тонн на животноводство, плюс полтора-два миллиона на семена. Округляя грубо, четыре миллиона тонн - вся потребность Казахстана в зерне. Страна меньше десяти никогда не производила, поэтому даже после самого засушливого года мы на собственном зерне можем еще два-три года безбедно существовать. И вот меморандум десятого. Мы весь год снабжали мукомолов зерном по 26 500 тенге. Из запланированного объема 2,9 миллиона удалось реализовать только миллион. Потому что… ну, не потребляет страна больше. И в итоге, что получилось - мы могли получить прибыль для Продкорпорации, но нам не разрешили. Мы просто не знали на тот момент, сколько реально страна кушает. Мы понесли убытки, в то время, когда на рынке пшеница торговалась по 50 тыс. тенге, мы, связанные меморандумом, отдавали ее почти в два раза дешевле. Представляете себе сумму недополученной прибыли? С лишнего миллиона она бы составила 25 миллиардов тенге - колоссальная сумма. Когда уже осознали, что льготное зерно больше не требуется, его нужно продавать за пределами республики, уже было поздно - цены пошли вниз. И в одиннадцатом году опять рекордный урожай… Но, слава Богу, что до этого мы максимально постарались продать часть объема задорого. В итоге мы часть своих расходов перекрыли, но по основным чуть-чуть ушли в минус. Но вывод из всего мной сказанного один: во главу угла Продкорпорацией ставится продовольственная безопасность страны. А дальше, и это зависит от мастерства нашего менеджмента, при этом нужно не уйти в минус. Да, мы в первую очередь обеспечиваем продовольственную безопасность, но мы рассчитываем так, чтобы без привлечения бюджетных денег мы еще были доходной, прибыльной организацией.
Вопрос: Теперь вы, наверняка, ученые?
Ответ: На опыте восьмого, девятого, десятого годов мы все просчитали, и в одиннадцатом году объявили о закупе 8 млн. тонн, но фактически закупили пять. Но, вероятно, были большие приписки. Страна не собрала 29 миллионов. Начались гонки двух областей. Ну как по семь-восемь миллионов одна область может намолотить? Поверьте, такие факты очень мешают бизнесу. Иностранцы приходят, говорят, дайте зерна. Мы говорим - нету. А они в ответ: «Да как нету! Вы 29 миллионов собрали! Все, давайте нам скидку». Это очень мешает торговать.
Сидеть на мешках будем до времени
Вопрос: Ну, уж если Вы с этим соглашаетесь! Да, всем понятно, что маленькая закорючка какого-нибудь специалиста отдела сельского хозяйства вырастает впоследствии в большую цифру и ставит под сомнение исследование, к примеру, уважаемого аналитика, и переворачивает вверх ногами представление о рынке внутри страны. А как, по-вашему, кто должен контролировать эту цифру?
Ответ: Маркетинговыми исследованиями, прогнозами и учетом балансов должны заниматься независимые организации и специалисты, чтобы в идеале избежать приписок, которые вводят рынок в заблуждение.
Вопрос: Но это в идеале, а как сегодня рассчитать реальный вес казахстанского хлеба?
Ответ: К сожалению, только постфактум, - Бейбитхан Оразханович взялся за калькулятор. - Вот вам мои расчеты. К 12 миллионам экспорта прибавляем два, которые съела страна, плюс два ушли на семена. Итого - 16, плюс остаток с прошлого года - семь миллионов. Всего - 23 миллиона. Не больше. Официально показали 26,9. Четыре миллиона - миф.
Между строк. Учитывая казахстанские зерновые затраты, Бейбитхан Оразханович, однако, наш взгляд слабо учел растущие потребности отечественного животноводства, особенно крупных товарных ферм и птицефабрик в зерне на корм, который в основе своей имеет пшенично-ячменную составляющую. Глава Продкорпорации согласился, что мясные проекты государства будут требовать все большего количества зерна - животных надо кормить.
Вопрос: До сих пор неясно, как собираетесь поступать с этими пятью миллионами?
Нельзя сказать, что после беседы с Бейбитханом Кабдрахмановым расставлены все точки над «ё». Тем не менее, по приглашению главы нацкомпании корреспонденты побывали на днях в главном офисе Продкорпорации, где провели интервью с ее руководителем. Все задаваемые вопросы, так или иначе, муссировались нашим агентством, поэтому беседа с первых минут приобрела конструктивный характер. «Кто заказчик ваших статей?» - первым делом спросил господин Кабрахманов. «Народ», - коротко ответили мы. «Но ведь они не всегда объективные?», - возразил председатель. «Когда человек оказывается в информационном вакууме, когда на один и тот же вопрос журналиста, повторенный трижды в официальном запросе, приходит отписка, как еще прикажете поступать? Понятно, что участники рынка и смишники начинают делать догадки, почему только они не в вашу пользу, мы не знаем», - ретировались журналисты. «Вот в таком формате мы стараемся не работать. Я имею ввиду переписку, - неожиданно заявил глава компании, специалисты которой ни на один вопрос корреспондентов нашего агентства по телефону не ответили. - Мы же прекрасно понимаем, что пока это письмо дойдет к нам, пока мы на него ответ дадим, пока вы его рассмотрите, данные устаревают. Потом, когда эта статья выходит - она теряет актуальность. Лучше работать в формате прямого общения. Мы же никогда не прячемся. Я же знаю, что такое письмами обмениваться, это месяцами может длиться. Сегодня цена одна, вы спрашиваете, а почему вы такую цену дали, а я уже и не помню, почему мы такую цену дали. Вот мой сотовый, обращайтесь».
Обмен любезностями был окончен, и мы приступили к вопросам.
Тракторист-машинист в белом воротничке
Вопрос: У нас недавно вышла статья «Звездный час Продкорпорации и ее друзей». Действительно, то что сейчас переживает ПКК, другими словами и не назовешь: в активах нацкомпании больше пяти миллионов тонн зерна, которое сегодня на вес золота. Нужно отдать должное менеджменту ПКК, возможно, в этом и Ваша заслуга. А не тяжело ли Вам управлять зерновой компанией, ведь раньше, насколько нам известно, сфера вашей деятельности с селом не была связана?
Ответ: Почему это я не сельский человек?! Я до десятого класса рос в деревне, ездил на сенокос, ездил на уборку. Даже права имею тракториста-машиниста. Я сдавал, ездил на комбайне. С детства различал овес, ячмень и пшеницу. И сейчас могу. Почему я не сельский человек?! Я нормальный сельский парень. У меня отец был главным агрономом. Можно сказать, я потомственный агроном. И, кстати, после школы я поступал в сельхозинститут. Потом, правда, в политех перешел, потому что мне не понравилось… Но в итоге жизнь заставила заниматься сельским хозяйством. Да вообще, в Казахстане ведь мало городских. Раньше ведь большинство рождалось в поселке, а потом переезжало в город, на учебу или на заработки…
Вопрос: Да, фраза есть: «Все знаменитые рождаются в деревне»…
Ответ: Ага. Ну, я не знаменитый, конечно. Но и городским до корней волос себя назвать не могу. Да, может, у меня образования не достаточно, но здесь же я не пшеницу выращиваю. Зачем мне знания агронома? Я финансист профессиональный, я банкир, я в банке работал. Да и, в конце концов, я ж не в одиночку работаю. Есть министр сельского хозяйства, есть председатель КазАгро. Все решения мы вместе прорабатываем.
Коммерция или патриотизм
Вопрос: Продкорпорация является самым крупным игроком на рынке зерновых Казахстана. При этом выполняет двоякую задачу. С одной стороны - обеспечение продовольственной безопасности, с другой - коммерческая эффективность…
- Уже несовместимые вещи, - улыбнулся наш собеседник.
Вопрос: Чему все-таки отдает предпочтение головной офис ПКК? Ведь выполняя какую-то задачу государственного значения, бывает непросто выйти в плюс по бухгалтерскому балансу?
Ответ: Я вам все объясню. Для того, чтобы на этот вопрос ответь более полно, нужно уйти лет на пять-десять в прошлое. Я здесь работаю всего полтора года в ранге председателя, до этого год занимал должность зампреда. Поэтому понятно я могу объяснить только свой период. Произошедшему ранее я не вправе давать оценку, я только делаю анализ, потому что я деталей не знаю: какие принимались решения, на каком основании, кто их принимал. И вот, согласно этому анализу замечу: раньше Продкорпорация была убыточная и продбезопасность была на грани. Вспомните 2008 год, когда ввели запрет на экспорт, потому что зерно в стране не удержали. Цены были бешенные. Пришлось пойти на крайние меры, потому что низкая эффективность работы, принятия решений… Я не говорю, что это виновата Продкорпорация, просто тогда это не просчитывалось, и не от того, что у руля были глупые люди. Просто до этого не доросли еще, опыта большого не было. Не думали о том, что цена может вырасти в разы - со 100 долларов до 436. Запрет ввели тогда, когда хватились - чем кормить население. Потому что хлеб у нас - политический продукт.
Между строк. Напомним, экспорт зерна в 2008 году Казахстан восстановил только 1 сентября и до этого на протяжении пяти месяцев сохранял запрет на вывоз зерновых, несмотря на то, что в мире не наблюдался дефицит данных продуктов. Решение о запрете официальная Астана объясняла необходимостью обеспечить собственную продовольственную безопасность.
Что сделали мы после восьмого года? Какие мы приняли меры, чтобы не допустить дефицита хлеба в стране-экспортере зерновых? Потому что запрет на экспорт (пшеницы - ИА «Казах-Зерно») откатил наших фермеров на несколько лет назад. Ведь крестьяне ждали этого момента, ждали реальную оценку своего труда, когда цены дошли до почти 500 долларов, пять лет. И когда они все-таки дождались - ба-бах! - и государство закрывает экспорт. Все, кто с зерном сидел, прогадали, потому что цена резко упала до 50 долларов, если не ошибаюсь.
И только сейчас мы понимаем всю пользу этого запрета. Эта горькая ошибка научила нас многому. На основании тех событий мы выработали единую стратегию, но последствия разбирались еще долго. Ведь на оставшийся в стране урожай 2008 лег рекордный - 22 млн. тонн - урожай 2009-го. И все это зерно осталось в Казахстане. Попытались экспортировать, но в соседних странах и своего хлеба было с избытком. Я помню, в Новороссийске цена была 160 долларов, ФОБ. Туда довезти еще сто долларов. Вот цена нашему сэкономленному после запрета хлебу. Поверьте, никто не мирился с подобной ситуацией. Приняли комплекс решений. Мы решили так - покупаем по 18 500 тенге, при том, что на рынке цена была 10 тысяч. И впервые купили 5 миллионов тонн, никогда до этого ПКК таких объемов не закупала. В основном это было 700-800 тысяч, до миллиона, одним словом. Тем самым, мы поддержали наших фермеров, иначе бы в десятом году никто не посеялся. Теперь что произошло? - после рекордного урожая девятого, засуха десятого. Вроде бы, повторяется ситуация восьмого, и мы должны были закрыть экспорт. И соседняя Россия так и сделала. Они просто попались на ту же удочку. В это время цена растет, и казахстанское зерно начинает уходить за границу за очень большие деньги. Трейдеры радуются, крупные зернопроизводители все радуются. А мы что сделали? - мы взяли все эти пять миллионов сохранили и в десятом году подписали меморандум, по которому поставляли удешевленное зерно нашим мукомолам.
Вопрос: История из одних повторений… Страна не съела столько хлеба, сколько припасла Продкорпорация
Ответ: Да уж. Тем не менее, это так. У главного зернового оператора Казахстана лежало зерно, которое на рынке можно было продать очень задорого. Главная ошибка Минсельхоза была в том, что неправильно была выведена потребность населения в хлебе. Тогда мы были сориентированы на медицинские показатели, а они таковы, что, якобы, казахстанцы в год съедают больше двух миллионов тонн. Когда по факту мы начали кормить страну, оказалось - полтора. Это народ кушает. И плюс 450 тысяч тонн на животноводство, плюс полтора-два миллиона на семена. Округляя грубо, четыре миллиона тонн - вся потребность Казахстана в зерне. Страна меньше десяти никогда не производила, поэтому даже после самого засушливого года мы на собственном зерне можем еще два-три года безбедно существовать. И вот меморандум десятого. Мы весь год снабжали мукомолов зерном по 26 500 тенге. Из запланированного объема 2,9 миллиона удалось реализовать только миллион. Потому что… ну, не потребляет страна больше. И в итоге, что получилось - мы могли получить прибыль для Продкорпорации, но нам не разрешили. Мы просто не знали на тот момент, сколько реально страна кушает. Мы понесли убытки, в то время, когда на рынке пшеница торговалась по 50 тыс. тенге, мы, связанные меморандумом, отдавали ее почти в два раза дешевле. Представляете себе сумму недополученной прибыли? С лишнего миллиона она бы составила 25 миллиардов тенге - колоссальная сумма. Когда уже осознали, что льготное зерно больше не требуется, его нужно продавать за пределами республики, уже было поздно - цены пошли вниз. И в одиннадцатом году опять рекордный урожай… Но, слава Богу, что до этого мы максимально постарались продать часть объема задорого. В итоге мы часть своих расходов перекрыли, но по основным чуть-чуть ушли в минус. Но вывод из всего мной сказанного один: во главу угла Продкорпорацией ставится продовольственная безопасность страны. А дальше, и это зависит от мастерства нашего менеджмента, при этом нужно не уйти в минус. Да, мы в первую очередь обеспечиваем продовольственную безопасность, но мы рассчитываем так, чтобы без привлечения бюджетных денег мы еще были доходной, прибыльной организацией.
Вопрос: Теперь вы, наверняка, ученые?
Ответ: На опыте восьмого, девятого, десятого годов мы все просчитали, и в одиннадцатом году объявили о закупе 8 млн. тонн, но фактически закупили пять. Но, вероятно, были большие приписки. Страна не собрала 29 миллионов. Начались гонки двух областей. Ну как по семь-восемь миллионов одна область может намолотить? Поверьте, такие факты очень мешают бизнесу. Иностранцы приходят, говорят, дайте зерна. Мы говорим - нету. А они в ответ: «Да как нету! Вы 29 миллионов собрали! Все, давайте нам скидку». Это очень мешает торговать.
Сидеть на мешках будем до времени
Вопрос: Ну, уж если Вы с этим соглашаетесь! Да, всем понятно, что маленькая закорючка какого-нибудь специалиста отдела сельского хозяйства вырастает впоследствии в большую цифру и ставит под сомнение исследование, к примеру, уважаемого аналитика, и переворачивает вверх ногами представление о рынке внутри страны. А как, по-вашему, кто должен контролировать эту цифру?
Ответ: Маркетинговыми исследованиями, прогнозами и учетом балансов должны заниматься независимые организации и специалисты, чтобы в идеале избежать приписок, которые вводят рынок в заблуждение.
Вопрос: Но это в идеале, а как сегодня рассчитать реальный вес казахстанского хлеба?
Ответ: К сожалению, только постфактум, - Бейбитхан Оразханович взялся за калькулятор. - Вот вам мои расчеты. К 12 миллионам экспорта прибавляем два, которые съела страна, плюс два ушли на семена. Итого - 16, плюс остаток с прошлого года - семь миллионов. Всего - 23 миллиона. Не больше. Официально показали 26,9. Четыре миллиона - миф.
Между строк. Учитывая казахстанские зерновые затраты, Бейбитхан Оразханович, однако, наш взгляд слабо учел растущие потребности отечественного животноводства, особенно крупных товарных ферм и птицефабрик в зерне на корм, который в основе своей имеет пшенично-ячменную составляющую. Глава Продкорпорации согласился, что мясные проекты государства будут требовать все большего количества зерна - животных надо кормить.
Вопрос: До сих пор неясно, как собираетесь поступать с этими пятью миллионами?