На проводе сбежавший из тоталитарной России в благословленную Европу участник арт-группы Война
На прошлой неделе стало известно, что чешская прокуратура выдала ордер на арест участника арт-группы «Война» Олега Воротникова. Мы созвонились с Вором по скайпу. Я разговариваю с черным экраном - у Олега не работает камера. Говорит, залили в полиции клеем. Слышны голоса детей и Козы (Натальи)
- Олег, где вы сейчас? Что с вами происходит?
- Два из трех, что скоро меня снова арестуют. «Друзья» сдадут. Мы сейчас живем в каком-то полузаброшепнном доме, населенном наркоманами, а прямо под нами квартира, переоборудованная под плантацию конопли. После ордера на арест мы попытались укрыться в подполье, но получается с большим трудом. В пятницу, завтра, потеряем и это жилье. Аккурат на день рожденья Троицы, ей два года. И других вариантов нет.
- Вас называли городскими партизанами…
- Нет, ну не партизаны, если бы… Хорошо было бы, конечно. Но мы тут выживаем с большим трудом, честно говоря.
- Если не партизаны, то как или кем себя ощущаете?
- Наверное, лучше всего это описать как военнопленных, если исходить из того же названия нашей группы. Это не столько похоже на тюрьму, сколько похоже, наверное, на плен. Ну как себя ощущают военные? Военные в плену - это не рядовые зеки, мы как бы не можем больше воевать, а вынуждены сидеть тут, мы полностью изолированы, мы в стороне от театра военных действий. Вот как себя чувствовал Махно в конце всего, когда сбежал, я об этом думаю? Как он себя ощущал, этот человек, у которого была такая совершенно невероятная история? А потом переехал в Париж, и так и умер там, никем не замеченный, рядовым человеком. Была такая полнота жизни в России - во всех смыслах! Я, конечно, ничего там не обеляю - с нами мерзко себя вели полицейские, мусора, но в любом случае это было ужасно интересно! Я вот говорю обычно, что одно из самых дорогих мне воспоминаний, может быть, оно третье по важности - мое пребывание в русской тюрьме, мне это дико понравилось! У меня такие яркие, большие и очень приятные остались воспоминания о том периоде, как я общался там с людьми. А потом я побывал здесь в тюрьмах и это не так интересно.
- Ваша позиция развернулась на все 180 градусов. У вас это произошло одновременно, то есть и у тебя, и у Козы, или все-таки были противоречия?
В.: Ну что, Коза, ответишь?
С.: Я просто по-другому отношусь к жизни. Для меня, например, существенную роль сыграло отношение полиции, когда нас избивали в участке здесь 25 января (в Чехии, в этом году.- «О»), я подумала, что даже русский мент, он не стал бы вот так поступать с женщиной, у которой ребенок.
- Избивали в полиции?! Как это случилось?
В.: В тот день мы были на встрече с нашим пражским юристом Павлом Улем, получили от него разрешение на выезд из страны, выданное для нас чешской прокуратурой. Оно требовалось для поездки в Швейцарию для участия в следственных действиях, касающихся нападения правозащитников на нашу семью в Базеле в марте 2016-го. Сразу, получив это разрешение, мы прямо из офиса юриста пошли на вокзал. Это на той же станции метро, пять минут ходу. И вот по пути к нам подошли полицейские и попросили документы, а обычно такого в Европе не происходит. У нас документов, в общем, нет, есть только решение суда, которое представляет собой бумажку формата А4, печать и подпись. Эти бумаги полностью легальны, они заменяют нам паспорта, но полицейских это не удовлетворило, и они начали нас задерживать, а поскольку мы были этому совсем не рады, мы опаздывали, нас стали задерживать уже силой. Приведя в участок, разделили и начали просто избивать, причем я впервые столкнулся с таким, когда женщину бьют по лицу. Здесь полиция может действовать как угодно, и общество поддерживает очень жесткие действия полиции, потому что живет, как на линии фронта, на паранойе: они - русские. От случаев разного рода нелегалов наш случай отличается только тем, что мы личности известные и нас нельзя потихоньку убить. Власти, когда поняли, что мы знаменитые, но спорные и некомпромиссные, они попытались нас вынудить покинуть Чехию, и таким образом проблема, по крайней мере для Чехии, была бы снята. Избивая, они поставили условие - просите убежища, либо это будет продолжаться. Понимаешь, нас вообще не хотят здесь видеть. Нас готовы терпеть, но только в строго определенном качестве классических диссидентов, укладывающихся в кондовые западные рамки. Любой выход за эти рамки здесь очень сильно пресекается и весьма болезненно. Были и другие не менее драматические случаи, собственно, из них состоит вся наша поездка.
- Какие случаи?
- Та же Швейцария, Базель. Там у нас тоже был конфликт с местными правозащитниками и полицией, когда нас вынуждали идти в подземный концлагерь для беженцев и просить политического убежища. А мы отказывались и к тому же имели неосторожность говорить, как все изменилось в мире, какие замечательные перемены мы видим в России. И вот там нас тоже сначала терроризировали, угрожали, а потом в конце концов вот так безумно поступили - ворвались человек 20 в масках и с дубинками, со слезоточивым газом и стали избивать, а детей голых, они в этот момент купались, вытащили из ванны и прямо на улицу - в марте, практически зимой! Все это мы записали на видео. Потом приехали полицейские, видео вырвали силой и до сих пор его не вернули. Потом меня отправили в депортационную тюрьму и далее нам с Козой угрожали в миграционной полиции, что если мы не пойдем в лагерь, то нас с детьми разделят и по отдельности вышлют в Россию, как посылки. В итоге благодаря усилиям одного именитого юриста, который работал с Романом Полански, уголовное дело против нападавших все-таки возбудили, однако нас допросили только спустя месяц, никого так и не задержали, и далее дело встало.
Интервью полностью: http://www.kommersant.ru/doc/3292661
Еще один баран, вкусив прелестей европейской демократии в сочетании с дубиналом, полюбил Россию и хочет вернуться. И Россия уже не так плоха, и полиция в России отличная. Может этих вырожденцев специально на годик-другой высылать в Европу?