Игра престолов по-русски или импортозамещение культуры
Важный вопрос - что такое наша культура? Какая культура может считаться нашей в век, когда все уже обо всем сказано?
Современное российское кино не ищет новых идей. В погоне за сборами и рейтингами продюсеры выбирают уже опробованные модели.
Вот, например, на днях СМИ объявили о запуске исторического проекта «Эпоха расцвета». Речь пойдет о династии Романовых. Как говорят создатели, ничуть не стесняясь, «сериал станет российским аналогом киносаги «Игра престолов». Русские цари будут умирать, интриговать, совершать адюльтеры, все как полагается.
Эта новость ни громкая, ни удивительная. Наши сериалы, идущие в прайм-тайм на федеральных каналах, часто точные копии западных аналогов. Продюсерам проще купить готовый формат, чем придумывать оригинальные. Наши ток-шоу собираются по принципу конструктора. Есть на западе несколько успешных форматов - возьмем по чуть-чуть у каждого. Тут и права покупать не надо и думать над стратегией успеха. Идеальная схема.
Все адаптируется, конечно. Культура проницаема, ты меняешь сержанта Броуди на майора Брагина, их Ливан становится нашим Северным Кавказом - и все готово. Даже название можно оставить, зачем лишний раз что-то менять? Женские образы и вовсе лучше не трогать: жесткая начальница, влюбленная студентка, безутешная вдова кочуют из картины в картину. И, похоже, никаких проблем это не вызывает.
Постараюсь объяснить, почему меня так задела эта новость про Игру престолов по-русски. Конечно, сама идея снять под копирку- просто частность, не требующая серьезного разговора. Но попробуем копнуть глубже. Сейчас мы стоим перед важной задачей импортозамещения культуры. Строго говоря, мы наконец-то должны начать задать себе вопрос: «А уверены ли мы, что перед нами - собственное искусство?»
Принято кивать на постмодернизм, раздвигающий границы: мол, ничего национального не осталось, но эта теория рассыпается, когда мы говорим конкретно. Например, взять Стивена Кинга. Он же американский писатель, не французский, не южнокорейский. А эпатажный Ларс фон Триер - датский режиссер, не норвежский и даже не румынский. А вы уверены, что роман Людмилы Улицкой - это русский роман? Что же там русского? Уже почти ничего.
Да, Голливуд диктует правила игры, так принято считать, однако фантаст Джордж Р. Р. Мартин, автор «Игры престолов», вовсе не вписывался в них, а заставил всех принять его универсальную схему. Цикл романов о выдуманном мире Вестеросе - попытка автора уйти от классической формы фэнтези (она задана Джоном Р. Толкином и Урсулой Ле Гуин), где героев нужно тащить через все книги, сдувать с них пылинки и натягивать сову на глобус, потому что читатель так привык. Мартин убивает тех, кто кажется ему отыгранным, смело вводит новых персонажей, организуя блестящую симфонию из характеров и сюжетных линий. Содержание - битва за трон - зависит от формы: все настолько интересно именно потому, что каждый может умереть на следующей странице, и оторваться невозможно. Такого раньше не позволял себе никто, а теперь оказалось, что и так тоже можно.
Так, например, Федор Михайлович Достоевский, ничуть не стесняясь того, что главное в его текстах - идеи, изобретает свою форму. . Она выглядит так: герои бродят, сходятся, скандал, они разбегаются, и в этом-то хороводе вокруг разных точек и есть половина всего смысла романов. Люди у Достоевского - неприкаянные, чужие, им хочется втолкнуться в гущу событий, хотя дело, допустим, происходит в Скотопригоньевске, где отродясь не бывало ничего интересного. Почти бесовское кружение Раскольникова, скитания Мышкина - все это развитие формы, чтобы она оказалась идеальной в «Братьях Карамазовых». Пусть читатель живет в тексте, даже не зная о том, как долог был путь к нему.
Недавние очереди к Серову и триумфальный детский мультфильм «Маша и медведь», который смотрят от Италии до Японии - так выглядит наше торжество формы. В первом случае - всем известный художник («Девочка с персиками» - это разве новости?) оказывается нашим проводником в мир дореволюционной России. Во втором - классический сюжет о дружбе девочки и лесного мишки облекается в намеренно детскую, абсурдистскую форму, и оказывается, что именно благодаря этому можно рассказать о родителях и детях. Если бы создатели «Маши и медведя» попробовали сделать новый «Том и Джерри», никто и трех серий не стал бы смотреть.
Так вот, к чему я веду. Клон «Игры престолов» (и их будет еще много, в этом сомневаться не приходится) - все равно англо-американская фэнтезийная культура, пусть и с русскими царями, вынужденными оглядываться на неведомый Вестерос. Это будет не наш сериал и не про нас и нашу культуру. А, скажем, роман Алексея Иванова «Сердце пармы» - наш, и не только по содержанию, но и по форме, которую автор выковал самостоятельно из подручных материалов - слова, железа, камня - так, что теперь о русском язычестве иначе и не написать.
Михаил Бударагин, специально для группы Культурный минимум.