Исповедь матери наркоманки. Ублюдки, что наезжают на Фонд - читайте. Менты, громящие Фонд - читайте.
Оригинал взят у satoria74 в Исповедь матери наркоманки.
Я мать наркоманки, которая реабилитировалась в женском реабелитационном центре в Сарапулке Фонда "Город без наркотиков" , который был разгромлен 22 июня. В интернете наткнулась на исповедь наркомана и мне захотелось написать исповедь матери.
Дочь. Любимая и единственная. Сын. Любимый и единственный. Это мои дети. Они погодки. В 16 лет она влюбилась. Первая любовь. Он парень постарше, из хорошей семьи. У него есть сестра. Дочь часами на телефоне, часто задерживается. Волнуюсь. Однажды она пришла и сильно плакала. Ей кажется, что он не любит её. Тянется к его сестре, чтобы быть поближе к нему. И потом через много лет я узнала, что впервые наркотик предложила его сестра. Она была наркоманкой. Это была страшная тайна их семьи и они боролись с её пристрастием как могли. Но трагедия уже случилась. И я ничего не знала.
Потом она поступила в институт. Училась. Потом она вышла замуж за хорошего парня и уехала в Москву.
Первые истеричные звонки начались через год. Я ничего не понимала. Парень-то, золото! Красивый, умный, работает, всё в дом, ни в чём ей не отказывает, ни пъёт, не гуляет, любит. Прожили 3 года. Она ушла от него, но осталась в Москве. А через год приехала домой. Было ощущение, что как будто сбежала. А это она бежала от наркотиков. Но от них не убежишь. Они, оказывается, везде. Стала искать работу. Нашла. И вот именно тогда я увидела, что что-то происходит с моей дочерью. Устала и закрылась в комнате, какие-то звонки. Говорит, что встретила сестру бывшего парня. Говорит, что родители купили ей квартиру, отселили. Стала бывать часто у неё. А я не знала, что их сейчас связывало. Потом пропали 500 рублей. Не могла найти. Ну, думаю, ладно. Потом не могла найти своё золотое кольцо. Потом оно нашлось. Потом куда-то исчезло всё её золото, потом потеряла телефон, потом телефон украли и куча всего непонятного. Случайно нашла какие-то свечи экстрата красавки. Спрашиваю, что это? Говорит, что запоры. А оказывается, ими мажут слизистую глаз, чтобы расширить зрачки.
Потом в сумках нахожу всё время пластыри, говорит от мозолей, но мозолей-то нет. Странно. Потом какой-то странный взгляд. Я ничего не понимаю Что с глазами? То зрачки в ноль, то огромные. Потом я увидела её сидящей в кресле и как бы дремлет. Я села на корточки рядом и стала рассматривать её руки. Я увидела след от укола. Кинулась к её сумке и нашла там окровавленный шприц. И тут я села на пол. И для меня прогремел самый громкий гром во всей вселенной. Взорвалась атомная бомба и я вцепилась зубами в собственную руку и стала выть.
Когда она очнулась я показала ей шприц и сказала, чтобы она мне всё рассказала. Она попыталась нести какую-то чушь про чужой шприц, потом стала кричать, что я лезу к ней в сумку. Состоялся наш первый скандал. Для меня мир перевернулся. Он просто упал и всё потеряло смысл. Как быть? Что делать? Как с этим жить и как бороться? Неделю не могла подняться. Кому сказать? У кого спросить? Вызвала сына. Он по профессии врач Сказал:«мама, это жопа».
Я надеялась на сына, что он сможет как-то на неё воздействовать. Он умеет говорить нужные слова. Собрались на кухне, поговорили. Она плакала. Говорила, что больше не будет. Что вот она неделю дома посидит, телефон отключит и переболеет. Я сдуру обрадовалась и немного успокоилась, хотя уже прежней быть не получалось. Звонила ей, контролировала. Потом вдруг телефон становился не доступен и я не находила себе места. Страшные картины рисовал мозг. Потом она приходила обдолбанная и скандалы продолжались. Я решила действовать. Перелопатила ее телефон , вычислила ее круг и стала проводить расследование. Узнала где живут эти наркоманы. Она смогла внушить мне мульку про то, что ей звонят и предлагают. А она, типа, не хочет. И я решила разгромить этих наркоманов. Оградить её.
Однажды она сказала, что ей надо на 5 минут выйти и подорвалась. Телефон забыла. Я прочла в нем: «Лена, пожалуйста, помоги мне, именно сегодня, я завтра тебе отдам. Буду ждать на углу дома.» Я вылетела на улицу, было темно и я увидела серую Ниву, запомнила номера. И знала, что там какая-то Лена привезла моей дочери наркотик. Меня затрясло и я кинулась к машине, я схватила какую-то палку и стала кричать и бить по стеклу двери. Та стала меня оскорблять, я кричала, что сожгу её, суку и сожру живой. Дочь умоляла меня прекратить. Та рванула по газам. Дочь убежала вслед. Я кричала:Вернись!!!! Бежала за ней, но так и не догнала.
На другой день я стала звонить в милицию, сообщила номер машины, рассказала ситуацию. Посочувствовали и записали. И я стала ждать. Но Лена приезжала снова.
Потом я сообщила адреса наркоманов, которые узнала. И наивно думала, что за ними поставят слежку и выследят где они берут, кто им продаёт. Так я начала свою борьбу за дочь. Но я же наивная. За наркоманами никто не следит куда они ходят и где берут никого не интересует.
Приехали её подруги и вызвали её на разговор на улицу. Она вернулась бешеная. Сказала, что у клиента их пропал телефон и они точно знают, что это сделала она. Но она отрицала всё. Её уволили. Подруг потеряла. Появилась какая-то Юля.
Я стала искать организации, которые занимаются этой темой. Звонила в больницы. Мне говорили, что привозите, будем чистить. Что значит чистить? Капельницы. А потом она бросит? Говорят, что врядли. Как врядли? А что мне делать? Не знаем. Стала искать в интернете любую информацию. Нашла про киргиза, который вводит в кому наркоманов, а потом выводит. Но есть риск, что не выведет. Господи. Что же делать? Очень дорого. Увезу, а потом где её искать? Господи, и до Киргизии как с ней добираться?
Находила разные частные центры, читала о них, но что-то сердце отвергало. Находила протестантские центры. Но я православная. Прочла о православном центре под Питером много хорошего, но не было координат Потом я добыла информацию о центре «Крылья». Это программа 12 шагов. Записалась на консультацию. Очень благодарна парню, с которым беседовала. Он из бывших. Он терпеливо меня слушал. А я все рассказывала и рассказывала. Терпел мои сопли, слёзы, поил чаем. Потом он посмотрел на часы и я очнулась. Он мне разложил все по полочкам и вправил мозги на предмет моих иллюзий. Он мне объяснил, что эта страсть навсегда. Но можно прожить в ремиссии всю жизнь счастливо и долго. Нужно вправлять мозги и много работать над собой. Нужна изоляция. Если приведу её, то видеться с ней будет не желательно месяца три. Рассказал, как я должна себя вести с ней. Никаких сюсю, НЕ покрывать, НЕ жалеть. Так. как у неё одна проблема - где взять деньги, потом уколоться. Покушать, одеться, поспать в чистой постели - всё это есть. А если лишится этого, то в минуты трезвости будет задумываться. На панель не каждая пойдёт с разбегу. Если что украдёт - идти в милицию. Не жалеть. Только так. Как только согласится, на реабилитацию - приводите. Но в месяц надо 30000 штук таких денег у семьи нет… Но я не могу видеть и ждать когда она опустится до неузноваемости. Сын говорит, падающего подтолкни, иначе всех утянет, начнет карабкаться - будем вытаскивать. Сердце противится. Но я осмысливаю всё, что он говорил. Да, надо становиться жесткой. Сажусь и пишу письмо своей дочке. Пишу, что люблю очень сильно, но если она будет продолжать, то дома она жить не будет. Она его читает и агрессивно отвечает - пожалуйста. Сказала, что будет искать квартиру.
Пропала мясорубка Мулинэкс. Сочинила, что у кого-то день рождения и нужно молоть мясо. Не верю и говорю, что если не вернётся мясорубка домой, то иду писать заявление в милицию. Мясорубка вернулась.
Когда она засыпает, то сон её очень не спокоен, она вздрвгивает, стучит рукой по подушке. Я тихо сажусь рядом, плачу и молю Бога. Мысленно говорю с ней, что люблю, как же так? Мысленно беру её за руку и увожу от того первого укола, прячу за своей спиной, обнимаю и целую. Всех наркоманов и торговцев смертью отправляю на Луну и на необитаемый остров.
Вечером приходит парень. Я его знаю, он её любил со школы. Случайно встретились и он пригласил её в гости. Она украла шкатулку с золотом. Сидим в троём. Волосы дыбом, она плачет. Сначала отпирается. Потом признается, что сдали с Юлей в ломбард золото его родителей. Что делать? У него есть знакомые менты, но изъять из ломбарда золото не могут без заведения дела. Собираю деньги и идём выкупать. Шок и ощущение позора. Он спрашивает, чем помочь? Я прошу помочь просто быть почаще рядом. Он переживает. Решаем, что запираем её дома без телефона и на улицу выгуливает её он раз в день. Истерика.
Днем вижу с балкона странного типа. (7-ой этаж) Он ходит по двору и смотрит на наши окна. Материнское чутьё бъет тревогу. Наблюдаю картину: он подходит к стене дома. Спускается какая-то нитка из окна дочери. Он что-то привязывает к ней и верёвка медленно поднимается. Я пытаюсь ворваться в комнату. закрылась изнутри, я выламываю дверь, кричу, но дверь не открывается, так как понимаю, что она чем-то забарекадировалась. Кричу, что вызываю милицию. Схватила телефон. Дежурный спрашивает, а парень там? Говорю, что уже убежал. Говорят, что выехать не могут, т.к. нет наркоторговца, а её употребление законом не наказывается. Кричу :Суки! Кричу ей, что они едут. Она пугается и выбрасавает что-то в окно. Мне удаётся протиснуться в щель и я вижу дочь на подоконнике и она кричит:: Не подходи, или я прыгну. Я замираю, так как вижу, что внешний подоконник гнётся и она на волоске. Ничего не помню как, но я дёргаю за ремень джинс и она падает на пол. Кричит, что ненавидит. Пытаюсь её скрутить, но не могу. Не знаю как, но удаётся сесть ей на спину и она не может пошевелиться. Я звоню сыну, парню, чтобы немедленно ехали сюда. Сижу на ней. Жду их. Приехали, связали ей руки и ноги, положили на диван. Что делать? Сын говорит, что может её сейчас загрузить и она будет спать. Она просит, что не надо, что она успокоилась. Не верим. Грузим.
Так я пережила три месяца с ней один на один. Ночь. Она жалуется на боль в спине, уснуть не может. Ходит по квартире, ложится, встает. Потом ложится со мной и я её целую, глажу по голове. Просит походить по спине, Боюсь раздавить, но хожу. Говорит, что легче. Потом идёт на балкон, сидит и курит, потом идёт в душ, сидит там долго и я начинаю волноваться. Выходит, ложится на пол, потом садится. Опять ложится. Наконец под утро засыпает. А я не сплю и думаю, что же делать?
Потихоньку она начала приходить в себя. Начала заниматься вышивкой. Я купила ей кучу ниток, научила вязать носки. И я думала, что беда миновала. Потихоньку стала думать о жизни. Что делать дальше, где работать. Стала искать работу. Появилось куча энергии, горы сворачивает. Устроилась, нравится, уважают и ценят. Я счастлива. Всё позади. Она победила! Ура!
Проходит пол года и я вдруг нахожу шприц у неё под подушкой. Ноги подкашиваются. Опять скандал. Опять этот ужас. Обещает, что не повторится. Я надеюсь, но не верю. Опять начинаю следить и вспоминаю слова того парня из Крыльев. Что можно самим добиться перерыва и можно выкоробкаться, но надо помочь а если срывается наркоман, то начинается ужас ещё круче. И я замерла в ожидании.
Мне нужно на концерт, прошу её быть к пяти, чтобы отвезти меня. Опаздывает, нервничаю. Не берёт трубку. Я жду у подъезда. Мчится. Открываю дверь и вижу зависшую Юлю и бешеную дочь. Понимаю, что виток набирает новые обороты. Потом недостача в магазине, потом увольнение, потом исчезает ноутбук, фотоаппараты, потом пропадает моя норковая шуба. Потом вывожу оставшееся в доме сыну: мясорубку, соковыжималку, телевизор, кофеварку, принтер, сканер, хлебопечку. Вывозили при ней. Хожу по ломбардам, ищу вещи. Выслеживаю Юлю, бью морду, вырываю из её машины магнитолу Из-за угла выходит наркоман и угрожает мне. А мне по фиг. Говорю, что убью и сожгу. Моя жизнь превратилась в ад. Звонят друзья, зовут в гости, идут ко мне, а я не могу ни с кем разговаривать и прячусь от всех как идиотка.
Иду в наркоконтроль. Выходят два парня, Сидим в фойе. Рассказываю. Прошу помощи поймать Настю, знаю адрес, знаю, что работает на стоянке, торгует героином, колет брата инвалида, берёт в частном доме на Северозападе. Прошу пресануть дочь. Они спрашивают, будете писать заявление? Говорю, что пока нет, прошу лично. Готова заплатить. Даю деньги на закуп, они встречают дочь, Потом она мне закатывает скандал. Говорю, чтобы собирала манатки и катилась. Настю берут, но барыга ускользает, вроде на тот момент он был пустой. Не знаю. Устала, нет сил. Ничего не хочу, уже ко всему готова. Но ведь она моя дочь. И я один на один с этим горем и никто, никто не может мне помочь. У меня даже нет слёз, нет сил.
Видела после наркологии Юлю, которую мать отправила туда. Ходила овощем долгое время, потом снова кололась. Потом её снова мать уговорила в наркологию и она от туда сбежала на другой день, спрыгнув со второго этажа. Я поняла, что это не болезнь, это адский ад бесовщины духовного разложения. Молюсь, заказала в монастыри заказные.
Нашла хорошего психолога. Он согласился с ней поработать. Говорю: можно? Давай попробуем. Она по вене? Да. Герыч? Тяжело будет, пусть приходит. Пришла ужаленная.
Что делать? Кто поможет мне спасти моего ребёнка? Я русская женщина и я не могу жить для себя, не умею, моя жизнь в детях. У сына родился ребёнок, мой внук, а меня ничего не радует. У меня паралич души и никаких эмоций. Одна маторика следить, орать, громить, убивать. Но дочь-то гибнет! На моих глазах, рядом со мной, в моей родной стране и государство не может и не желает мне помочь.
Это только маленькие эпизоды того ужаса, в котором я жила. Нашла сайт фонда «Город без наркотиков». Звоню. Женского нет. Читала ЖЖ Ройзмана. Верю. Советуют Алапаевск. Дают телефон. Звоню. Берут трубку и говорят, везите. Приняла решение. Повезу хоть в багажнике, хоть на крыше, хоть волоком, хоть как. И никто не в праве мне запретить! Пусть попробуют. Приехал племянник, сын. Ждём дочь. Планировали выехать в 22 вечера. Вся надежда на её парня, который не наркоман и поможет её изловить. Изловил. Ждём. Племянник и сын врачи по образованию. Племянник в шоке. Он не знал масштаба трагедии. Сын говорит, что возможно её нужно будет загрузить, но нечем. Надо звонить Толяну, но Толян выходной и уехал на базу, обещал перезвонить. Звонит. Сын едет в больницу и берёт у медсестры какой-то препарат. Влад сидит на телефоне и пытается выяснить как официально можно загрузить её. Никак. Время час ночи. Собираю её вещи. Приходит дочь с парнем. Объявляем, что ни через неделю, ни через день, а сейчас она поедет в ребцентр. Рыдания. Ей страшно. Мне тоже. Выхода нет. Говорю, что иначе я сейчас вызываю милицию и она пойдёт в тюрьму за кражу вещей из дома. Выбирай. Выбрала ребцентр. Грузить не пришлось, она была упоротая. Это было 20-го марта 2011 года. В мае в Сарапулке открыли женский и мы перевезли её туда.
Когда кричат о правах человека всякие теоретики талерантности у меня сжимаются кулаки. А мои права матери? А как же статья Конституции об благоприятных условиях жизни? Почему наркотики в свободном доступе? Где власть?
Через пол года я узнала в конченной наркоманке свою дочь. Выздоравливает, пишет дневники. Звонила редко так как не хотела тревожить процесс. Иногда звонила она сама и спрашивала в основном советы по хозяйству: как солить капусту, как стряпать шарлотку и всякое другое. А мне подумалось тогда, вот сорок баб и не знают как солить капусту! Дожили! Докалолись! В декабре приехали с сыном повидаться. Повидались. Это была моя дочь, та, которую я люблю больше жизни. Все при деле, тишина, порядок, дисциплина. Из карантина выглядывают чьи-то мордочки и я здороваюсь с ними. Они тоже. Я привезла тыквы, ещё что-то, уж не помню.
В этот момент в ребцентр приезжали 2 женщины с маленьким ребёнком. Запомнила бабушку. Она спускалась по крутой лестнице ребцетра с большим трудом. Её глаза запомню на всю жизнь. Глаза были влажные от слёз, на голове обычный русский платочек. На плечах шаль. Она вышла во двор, шёл снег, было темно и она не понимала куда дальше идти. Остановилась и опустила голову. У меня сердце чуть не разорвалось. Она была очень старенькая, она приехала повидать свою внучку. Я подошла к ней и обняла. Говорю, бабуля, вы не волнуйтесь, все будет хорошо! Внучка поправится и вернётся нормальной. Она жива, не колется, в тепле, в сытости. Вернётся здоровой и свободной и пойдёт работать, вам помогать будет. Ещё поживем счастливо! Она так грустно на меня посмотрела. И говорит: Правда? Как ребёнок. Говорю: Конечно, правда! Самое главное, чтобы вы не болели, еще поживём! Всё будет хорошо!
Огромное спасибо Евгению Ройзману, спасибо всем сотрудникам,Евгению Малёнкину, Насте Удеревской, за то, что приняли личное живое участие в судьбе моей дочери. Я благодарна за дочь. Благодарна за то, что она жива, здорова, работала над собой, писала дневники.
И я готова на всех уровнях свидетельствовать о том, что Фонд на Урале - это место, это ЕДИНСТВЕННОЕ место, где мне помогли в этом страшном горе. Когда у меня не было денег платить за её содержание, то Фонд мне не выкручивал руки и не выгонял мою дочь на улицу. Они кормили её и поили и никто ни в чём не упрекал. Спасибо Фонду за милосердие и за надежду, которую он даёт родителям и нашим детям.
Я, как родитель полностью поддерживаю метод реабилитации Фонда: карантин, режим, дисциплина, труд. Работа со своими мозгами(дневники- это очень сильная вещь), труд, труд на благо общества(добрые дела) в ребцентрах. Духовное окормление Православной Церковью. Это выстраданное. Я, прожив с наркоманией почти три года в одной квартире, имею право так говорить. Вы моей дочери дали шанс. Но вместо процесса ресоциализации доблестная полиция устроила моей дочери стресс и я боюсь срыва. И так стресс от смерти Тани Казанцевой, и ещё эти маски. Кувалды. Машины и прокуроры. Были планы побыть ей там ещё не много, потом домой и за ручку, потихоньку начать делать первые шаги в погрязшем в наркоте городе Челябинске. Разгромили женский центр и испоганили жизнь многим семьям, сорвали процесс реабилитации.
Я хочу выйти на митинг и позвать за собой всех матерей, которых бросило государство один на один с этой бедой, Нельзя позволить, чтобы Фонд громили безнаказанно. И я буду требовать наказания инициаторов этого беспредела, который устроили силовики. Эта акция против матерей и всех родителей, против наших детей. Мне терять нечего. Я уже теряла ребёнка три с половиной года каждую минуту. Что может быть для матери страшнее?!
Считаю, что в этом деле есть единственный фигурант, это государство, которое позволяет торговать наркотиками, которое громит ребцентры и отнимает шанс у наших детей.
Евгений Вадимович! Держитесь! Спасибо Фонду за дочь, за моего любимого ребёнка.
Люди есть разные. Но есть такие, что поливают Фонд "Город без наркотиков" грязью в интересных контекстах - "точно не знаю, но полагаю они сами торгуют; наркоманы тоже имеют права; они нарушают закон" и т.п. Вот такие - уроды похуже продажных ментов, громящих Фонд.
Я мать наркоманки, которая реабилитировалась в женском реабелитационном центре в Сарапулке Фонда "Город без наркотиков" , который был разгромлен 22 июня. В интернете наткнулась на исповедь наркомана и мне захотелось написать исповедь матери.
Дочь. Любимая и единственная. Сын. Любимый и единственный. Это мои дети. Они погодки. В 16 лет она влюбилась. Первая любовь. Он парень постарше, из хорошей семьи. У него есть сестра. Дочь часами на телефоне, часто задерживается. Волнуюсь. Однажды она пришла и сильно плакала. Ей кажется, что он не любит её. Тянется к его сестре, чтобы быть поближе к нему. И потом через много лет я узнала, что впервые наркотик предложила его сестра. Она была наркоманкой. Это была страшная тайна их семьи и они боролись с её пристрастием как могли. Но трагедия уже случилась. И я ничего не знала.
Потом она поступила в институт. Училась. Потом она вышла замуж за хорошего парня и уехала в Москву.
Первые истеричные звонки начались через год. Я ничего не понимала. Парень-то, золото! Красивый, умный, работает, всё в дом, ни в чём ей не отказывает, ни пъёт, не гуляет, любит. Прожили 3 года. Она ушла от него, но осталась в Москве. А через год приехала домой. Было ощущение, что как будто сбежала. А это она бежала от наркотиков. Но от них не убежишь. Они, оказывается, везде. Стала искать работу. Нашла. И вот именно тогда я увидела, что что-то происходит с моей дочерью. Устала и закрылась в комнате, какие-то звонки. Говорит, что встретила сестру бывшего парня. Говорит, что родители купили ей квартиру, отселили. Стала бывать часто у неё. А я не знала, что их сейчас связывало. Потом пропали 500 рублей. Не могла найти. Ну, думаю, ладно. Потом не могла найти своё золотое кольцо. Потом оно нашлось. Потом куда-то исчезло всё её золото, потом потеряла телефон, потом телефон украли и куча всего непонятного. Случайно нашла какие-то свечи экстрата красавки. Спрашиваю, что это? Говорит, что запоры. А оказывается, ими мажут слизистую глаз, чтобы расширить зрачки.
Потом в сумках нахожу всё время пластыри, говорит от мозолей, но мозолей-то нет. Странно. Потом какой-то странный взгляд. Я ничего не понимаю Что с глазами? То зрачки в ноль, то огромные. Потом я увидела её сидящей в кресле и как бы дремлет. Я села на корточки рядом и стала рассматривать её руки. Я увидела след от укола. Кинулась к её сумке и нашла там окровавленный шприц. И тут я села на пол. И для меня прогремел самый громкий гром во всей вселенной. Взорвалась атомная бомба и я вцепилась зубами в собственную руку и стала выть.
Когда она очнулась я показала ей шприц и сказала, чтобы она мне всё рассказала. Она попыталась нести какую-то чушь про чужой шприц, потом стала кричать, что я лезу к ней в сумку. Состоялся наш первый скандал. Для меня мир перевернулся. Он просто упал и всё потеряло смысл. Как быть? Что делать? Как с этим жить и как бороться? Неделю не могла подняться. Кому сказать? У кого спросить? Вызвала сына. Он по профессии врач Сказал:«мама, это жопа».
Я надеялась на сына, что он сможет как-то на неё воздействовать. Он умеет говорить нужные слова. Собрались на кухне, поговорили. Она плакала. Говорила, что больше не будет. Что вот она неделю дома посидит, телефон отключит и переболеет. Я сдуру обрадовалась и немного успокоилась, хотя уже прежней быть не получалось. Звонила ей, контролировала. Потом вдруг телефон становился не доступен и я не находила себе места. Страшные картины рисовал мозг. Потом она приходила обдолбанная и скандалы продолжались. Я решила действовать. Перелопатила ее телефон , вычислила ее круг и стала проводить расследование. Узнала где живут эти наркоманы. Она смогла внушить мне мульку про то, что ей звонят и предлагают. А она, типа, не хочет. И я решила разгромить этих наркоманов. Оградить её.
Однажды она сказала, что ей надо на 5 минут выйти и подорвалась. Телефон забыла. Я прочла в нем: «Лена, пожалуйста, помоги мне, именно сегодня, я завтра тебе отдам. Буду ждать на углу дома.» Я вылетела на улицу, было темно и я увидела серую Ниву, запомнила номера. И знала, что там какая-то Лена привезла моей дочери наркотик. Меня затрясло и я кинулась к машине, я схватила какую-то палку и стала кричать и бить по стеклу двери. Та стала меня оскорблять, я кричала, что сожгу её, суку и сожру живой. Дочь умоляла меня прекратить. Та рванула по газам. Дочь убежала вслед. Я кричала:Вернись!!!! Бежала за ней, но так и не догнала.
На другой день я стала звонить в милицию, сообщила номер машины, рассказала ситуацию. Посочувствовали и записали. И я стала ждать. Но Лена приезжала снова.
Потом я сообщила адреса наркоманов, которые узнала. И наивно думала, что за ними поставят слежку и выследят где они берут, кто им продаёт. Так я начала свою борьбу за дочь. Но я же наивная. За наркоманами никто не следит куда они ходят и где берут никого не интересует.
Приехали её подруги и вызвали её на разговор на улицу. Она вернулась бешеная. Сказала, что у клиента их пропал телефон и они точно знают, что это сделала она. Но она отрицала всё. Её уволили. Подруг потеряла. Появилась какая-то Юля.
Я стала искать организации, которые занимаются этой темой. Звонила в больницы. Мне говорили, что привозите, будем чистить. Что значит чистить? Капельницы. А потом она бросит? Говорят, что врядли. Как врядли? А что мне делать? Не знаем. Стала искать в интернете любую информацию. Нашла про киргиза, который вводит в кому наркоманов, а потом выводит. Но есть риск, что не выведет. Господи. Что же делать? Очень дорого. Увезу, а потом где её искать? Господи, и до Киргизии как с ней добираться?
Находила разные частные центры, читала о них, но что-то сердце отвергало. Находила протестантские центры. Но я православная. Прочла о православном центре под Питером много хорошего, но не было координат Потом я добыла информацию о центре «Крылья». Это программа 12 шагов. Записалась на консультацию. Очень благодарна парню, с которым беседовала. Он из бывших. Он терпеливо меня слушал. А я все рассказывала и рассказывала. Терпел мои сопли, слёзы, поил чаем. Потом он посмотрел на часы и я очнулась. Он мне разложил все по полочкам и вправил мозги на предмет моих иллюзий. Он мне объяснил, что эта страсть навсегда. Но можно прожить в ремиссии всю жизнь счастливо и долго. Нужно вправлять мозги и много работать над собой. Нужна изоляция. Если приведу её, то видеться с ней будет не желательно месяца три. Рассказал, как я должна себя вести с ней. Никаких сюсю, НЕ покрывать, НЕ жалеть. Так. как у неё одна проблема - где взять деньги, потом уколоться. Покушать, одеться, поспать в чистой постели - всё это есть. А если лишится этого, то в минуты трезвости будет задумываться. На панель не каждая пойдёт с разбегу. Если что украдёт - идти в милицию. Не жалеть. Только так. Как только согласится, на реабилитацию - приводите. Но в месяц надо 30000 штук таких денег у семьи нет… Но я не могу видеть и ждать когда она опустится до неузноваемости. Сын говорит, падающего подтолкни, иначе всех утянет, начнет карабкаться - будем вытаскивать. Сердце противится. Но я осмысливаю всё, что он говорил. Да, надо становиться жесткой. Сажусь и пишу письмо своей дочке. Пишу, что люблю очень сильно, но если она будет продолжать, то дома она жить не будет. Она его читает и агрессивно отвечает - пожалуйста. Сказала, что будет искать квартиру.
Пропала мясорубка Мулинэкс. Сочинила, что у кого-то день рождения и нужно молоть мясо. Не верю и говорю, что если не вернётся мясорубка домой, то иду писать заявление в милицию. Мясорубка вернулась.
Когда она засыпает, то сон её очень не спокоен, она вздрвгивает, стучит рукой по подушке. Я тихо сажусь рядом, плачу и молю Бога. Мысленно говорю с ней, что люблю, как же так? Мысленно беру её за руку и увожу от того первого укола, прячу за своей спиной, обнимаю и целую. Всех наркоманов и торговцев смертью отправляю на Луну и на необитаемый остров.
Вечером приходит парень. Я его знаю, он её любил со школы. Случайно встретились и он пригласил её в гости. Она украла шкатулку с золотом. Сидим в троём. Волосы дыбом, она плачет. Сначала отпирается. Потом признается, что сдали с Юлей в ломбард золото его родителей. Что делать? У него есть знакомые менты, но изъять из ломбарда золото не могут без заведения дела. Собираю деньги и идём выкупать. Шок и ощущение позора. Он спрашивает, чем помочь? Я прошу помочь просто быть почаще рядом. Он переживает. Решаем, что запираем её дома без телефона и на улицу выгуливает её он раз в день. Истерика.
Днем вижу с балкона странного типа. (7-ой этаж) Он ходит по двору и смотрит на наши окна. Материнское чутьё бъет тревогу. Наблюдаю картину: он подходит к стене дома. Спускается какая-то нитка из окна дочери. Он что-то привязывает к ней и верёвка медленно поднимается. Я пытаюсь ворваться в комнату. закрылась изнутри, я выламываю дверь, кричу, но дверь не открывается, так как понимаю, что она чем-то забарекадировалась. Кричу, что вызываю милицию. Схватила телефон. Дежурный спрашивает, а парень там? Говорю, что уже убежал. Говорят, что выехать не могут, т.к. нет наркоторговца, а её употребление законом не наказывается. Кричу :Суки! Кричу ей, что они едут. Она пугается и выбрасавает что-то в окно. Мне удаётся протиснуться в щель и я вижу дочь на подоконнике и она кричит:: Не подходи, или я прыгну. Я замираю, так как вижу, что внешний подоконник гнётся и она на волоске. Ничего не помню как, но я дёргаю за ремень джинс и она падает на пол. Кричит, что ненавидит. Пытаюсь её скрутить, но не могу. Не знаю как, но удаётся сесть ей на спину и она не может пошевелиться. Я звоню сыну, парню, чтобы немедленно ехали сюда. Сижу на ней. Жду их. Приехали, связали ей руки и ноги, положили на диван. Что делать? Сын говорит, что может её сейчас загрузить и она будет спать. Она просит, что не надо, что она успокоилась. Не верим. Грузим.
Так я пережила три месяца с ней один на один. Ночь. Она жалуется на боль в спине, уснуть не может. Ходит по квартире, ложится, встает. Потом ложится со мной и я её целую, глажу по голове. Просит походить по спине, Боюсь раздавить, но хожу. Говорит, что легче. Потом идёт на балкон, сидит и курит, потом идёт в душ, сидит там долго и я начинаю волноваться. Выходит, ложится на пол, потом садится. Опять ложится. Наконец под утро засыпает. А я не сплю и думаю, что же делать?
Потихоньку она начала приходить в себя. Начала заниматься вышивкой. Я купила ей кучу ниток, научила вязать носки. И я думала, что беда миновала. Потихоньку стала думать о жизни. Что делать дальше, где работать. Стала искать работу. Появилось куча энергии, горы сворачивает. Устроилась, нравится, уважают и ценят. Я счастлива. Всё позади. Она победила! Ура!
Проходит пол года и я вдруг нахожу шприц у неё под подушкой. Ноги подкашиваются. Опять скандал. Опять этот ужас. Обещает, что не повторится. Я надеюсь, но не верю. Опять начинаю следить и вспоминаю слова того парня из Крыльев. Что можно самим добиться перерыва и можно выкоробкаться, но надо помочь а если срывается наркоман, то начинается ужас ещё круче. И я замерла в ожидании.
Мне нужно на концерт, прошу её быть к пяти, чтобы отвезти меня. Опаздывает, нервничаю. Не берёт трубку. Я жду у подъезда. Мчится. Открываю дверь и вижу зависшую Юлю и бешеную дочь. Понимаю, что виток набирает новые обороты. Потом недостача в магазине, потом увольнение, потом исчезает ноутбук, фотоаппараты, потом пропадает моя норковая шуба. Потом вывожу оставшееся в доме сыну: мясорубку, соковыжималку, телевизор, кофеварку, принтер, сканер, хлебопечку. Вывозили при ней. Хожу по ломбардам, ищу вещи. Выслеживаю Юлю, бью морду, вырываю из её машины магнитолу Из-за угла выходит наркоман и угрожает мне. А мне по фиг. Говорю, что убью и сожгу. Моя жизнь превратилась в ад. Звонят друзья, зовут в гости, идут ко мне, а я не могу ни с кем разговаривать и прячусь от всех как идиотка.
Иду в наркоконтроль. Выходят два парня, Сидим в фойе. Рассказываю. Прошу помощи поймать Настю, знаю адрес, знаю, что работает на стоянке, торгует героином, колет брата инвалида, берёт в частном доме на Северозападе. Прошу пресануть дочь. Они спрашивают, будете писать заявление? Говорю, что пока нет, прошу лично. Готова заплатить. Даю деньги на закуп, они встречают дочь, Потом она мне закатывает скандал. Говорю, чтобы собирала манатки и катилась. Настю берут, но барыга ускользает, вроде на тот момент он был пустой. Не знаю. Устала, нет сил. Ничего не хочу, уже ко всему готова. Но ведь она моя дочь. И я один на один с этим горем и никто, никто не может мне помочь. У меня даже нет слёз, нет сил.
Видела после наркологии Юлю, которую мать отправила туда. Ходила овощем долгое время, потом снова кололась. Потом её снова мать уговорила в наркологию и она от туда сбежала на другой день, спрыгнув со второго этажа. Я поняла, что это не болезнь, это адский ад бесовщины духовного разложения. Молюсь, заказала в монастыри заказные.
Нашла хорошего психолога. Он согласился с ней поработать. Говорю: можно? Давай попробуем. Она по вене? Да. Герыч? Тяжело будет, пусть приходит. Пришла ужаленная.
Что делать? Кто поможет мне спасти моего ребёнка? Я русская женщина и я не могу жить для себя, не умею, моя жизнь в детях. У сына родился ребёнок, мой внук, а меня ничего не радует. У меня паралич души и никаких эмоций. Одна маторика следить, орать, громить, убивать. Но дочь-то гибнет! На моих глазах, рядом со мной, в моей родной стране и государство не может и не желает мне помочь.
Это только маленькие эпизоды того ужаса, в котором я жила. Нашла сайт фонда «Город без наркотиков». Звоню. Женского нет. Читала ЖЖ Ройзмана. Верю. Советуют Алапаевск. Дают телефон. Звоню. Берут трубку и говорят, везите. Приняла решение. Повезу хоть в багажнике, хоть на крыше, хоть волоком, хоть как. И никто не в праве мне запретить! Пусть попробуют. Приехал племянник, сын. Ждём дочь. Планировали выехать в 22 вечера. Вся надежда на её парня, который не наркоман и поможет её изловить. Изловил. Ждём. Племянник и сын врачи по образованию. Племянник в шоке. Он не знал масштаба трагедии. Сын говорит, что возможно её нужно будет загрузить, но нечем. Надо звонить Толяну, но Толян выходной и уехал на базу, обещал перезвонить. Звонит. Сын едет в больницу и берёт у медсестры какой-то препарат. Влад сидит на телефоне и пытается выяснить как официально можно загрузить её. Никак. Время час ночи. Собираю её вещи. Приходит дочь с парнем. Объявляем, что ни через неделю, ни через день, а сейчас она поедет в ребцентр. Рыдания. Ей страшно. Мне тоже. Выхода нет. Говорю, что иначе я сейчас вызываю милицию и она пойдёт в тюрьму за кражу вещей из дома. Выбирай. Выбрала ребцентр. Грузить не пришлось, она была упоротая. Это было 20-го марта 2011 года. В мае в Сарапулке открыли женский и мы перевезли её туда.
Когда кричат о правах человека всякие теоретики талерантности у меня сжимаются кулаки. А мои права матери? А как же статья Конституции об благоприятных условиях жизни? Почему наркотики в свободном доступе? Где власть?
Через пол года я узнала в конченной наркоманке свою дочь. Выздоравливает, пишет дневники. Звонила редко так как не хотела тревожить процесс. Иногда звонила она сама и спрашивала в основном советы по хозяйству: как солить капусту, как стряпать шарлотку и всякое другое. А мне подумалось тогда, вот сорок баб и не знают как солить капусту! Дожили! Докалолись! В декабре приехали с сыном повидаться. Повидались. Это была моя дочь, та, которую я люблю больше жизни. Все при деле, тишина, порядок, дисциплина. Из карантина выглядывают чьи-то мордочки и я здороваюсь с ними. Они тоже. Я привезла тыквы, ещё что-то, уж не помню.
В этот момент в ребцентр приезжали 2 женщины с маленьким ребёнком. Запомнила бабушку. Она спускалась по крутой лестнице ребцетра с большим трудом. Её глаза запомню на всю жизнь. Глаза были влажные от слёз, на голове обычный русский платочек. На плечах шаль. Она вышла во двор, шёл снег, было темно и она не понимала куда дальше идти. Остановилась и опустила голову. У меня сердце чуть не разорвалось. Она была очень старенькая, она приехала повидать свою внучку. Я подошла к ней и обняла. Говорю, бабуля, вы не волнуйтесь, все будет хорошо! Внучка поправится и вернётся нормальной. Она жива, не колется, в тепле, в сытости. Вернётся здоровой и свободной и пойдёт работать, вам помогать будет. Ещё поживем счастливо! Она так грустно на меня посмотрела. И говорит: Правда? Как ребёнок. Говорю: Конечно, правда! Самое главное, чтобы вы не болели, еще поживём! Всё будет хорошо!
Огромное спасибо Евгению Ройзману, спасибо всем сотрудникам,Евгению Малёнкину, Насте Удеревской, за то, что приняли личное живое участие в судьбе моей дочери. Я благодарна за дочь. Благодарна за то, что она жива, здорова, работала над собой, писала дневники.
И я готова на всех уровнях свидетельствовать о том, что Фонд на Урале - это место, это ЕДИНСТВЕННОЕ место, где мне помогли в этом страшном горе. Когда у меня не было денег платить за её содержание, то Фонд мне не выкручивал руки и не выгонял мою дочь на улицу. Они кормили её и поили и никто ни в чём не упрекал. Спасибо Фонду за милосердие и за надежду, которую он даёт родителям и нашим детям.
Я, как родитель полностью поддерживаю метод реабилитации Фонда: карантин, режим, дисциплина, труд. Работа со своими мозгами(дневники- это очень сильная вещь), труд, труд на благо общества(добрые дела) в ребцентрах. Духовное окормление Православной Церковью. Это выстраданное. Я, прожив с наркоманией почти три года в одной квартире, имею право так говорить. Вы моей дочери дали шанс. Но вместо процесса ресоциализации доблестная полиция устроила моей дочери стресс и я боюсь срыва. И так стресс от смерти Тани Казанцевой, и ещё эти маски. Кувалды. Машины и прокуроры. Были планы побыть ей там ещё не много, потом домой и за ручку, потихоньку начать делать первые шаги в погрязшем в наркоте городе Челябинске. Разгромили женский центр и испоганили жизнь многим семьям, сорвали процесс реабилитации.
Я хочу выйти на митинг и позвать за собой всех матерей, которых бросило государство один на один с этой бедой, Нельзя позволить, чтобы Фонд громили безнаказанно. И я буду требовать наказания инициаторов этого беспредела, который устроили силовики. Эта акция против матерей и всех родителей, против наших детей. Мне терять нечего. Я уже теряла ребёнка три с половиной года каждую минуту. Что может быть для матери страшнее?!
Считаю, что в этом деле есть единственный фигурант, это государство, которое позволяет торговать наркотиками, которое громит ребцентры и отнимает шанс у наших детей.
Евгений Вадимович! Держитесь! Спасибо Фонду за дочь, за моего любимого ребёнка.
Люди есть разные. Но есть такие, что поливают Фонд "Город без наркотиков" грязью в интересных контекстах - "точно не знаю, но полагаю они сами торгуют; наркоманы тоже имеют права; они нарушают закон" и т.п. Вот такие - уроды похуже продажных ментов, громящих Фонд.