Мои переводы. Charles-Nicolas d' Eslon. Observations sur le Magnétisme animal. Обложка и с.1(1-4 )
1781год.с франц.
Обложка.
SUR
LE MAGNÉTISME
ANIMAL,
Par M. D'ESLON,
Docteur - Régent de la Faculté de Médecine
de Paris, & Primier Médecin Ordinaire
de Monfeigneur le Comte D'ARTOIS.
A LONDRES;
Et fe trouve
A CARLS ROUHE,
Chez MICHEL MAKLOT,
Libraire & Imprimeur de la Cour.
M. DCC. LXXXI.
OBSERVATIONS
SUR
LE MAGNÉTISME
ANIMAL.
НА
МАГНЕТИЗМ
ЖИВОТНОЕ,
Господин Д'ЭСЛОН,
доктор - регент медицинского факультета
Парижа и первый ординарный врач
монсеньора графа Д'АРТУА.
В ЛОНДОНЕ;
И ты находишь
КАРЛС РУЭ,
У МИШЕЛЬ МАКЛОТ,
Книготорговец и придворный типограф.
М. 700 81
НАБЛЮДЕНИЯ
НА
МАГНЕТИЗМ
ЖИВОТНОЕ.
Автор: Шарль-Николя д’Эслон. Наблюдения за животным магнетизмом
стр.1
НА
МАГНЕТИЗМ
ЖИВОТНОЕ*
ТО
название этого письма достаточно объявляет его цель; но я должен предупредить, что у меня двойной интерес в фиксировании распространенных в мире мнений относительно животного магнетизма. Первое - это истина, плодотворное - мое.
* Те, кто желает узнать об этом вопросе, в каком свете он бесполезен, могут прочитать мемуары под названием «Память о животном магнетизме», написанные г-ном Мефмером, доктором медицины венского факультета. В ЖЕНЕВЕ. Можно найти в Карлсруэ в магазине MICHEL MAKLOT Bookseller & Court Printer. 1781.
ИМЕЕТ
Мои отношения с г-ном Месмером интерпретировались по-разному. Так должно было быть. Каждый, в зависимости от своего характера или образа мыслей, хвалил или порицал в моем поведении то, что находил достойным похвалы или порицания.
Что касается меня, я считаю, что поступил очень просто. Первоначально я услышал приведенные весьма необычные, но в то же время очень интересные факты. Я предпочитал рассматривать их, чем пренебрегать ими: случай был мне благоприятен: я воспользовался им: я видел: я вижу; И я говорю довольно просто, что я вижу и что я видел.
Напрасно я спрашиваю себя об этом предмете в тайне моего сердца; Я всегда возвращаюсь к тому, чтобы сказать себе, что не могу найти ничего проще своего поведения. Я даже не могу себе представить, что мы можем удержать еще одного,
Оставим на время пренебрежительные деноминации, которые могут почтить меня.
те, у кого нет другого выхода. Пусть говорят обо мне, что хотят. что-то, что меня утешит.
У меня есть
Как добр по-настоящему вежливый мир! с какой мягкостью, с какой учтивостью, с каким благородством и с какой деликатностью некоторые порицают то, чего они не одобряют! нам следует это сказать? Несколько раз я испытывал внутреннее удовлетворение от того, что они меня не одобряли. Что? Я прошептал себе: однажды эти же люди похвалят меня! Ах! Если бы простая честность могла требовать награды, она, конечно, не придумала бы более лестной награды.
Представляю это сочинение всем тем, кто, любя истину ради истины, не стремится скрыть ее ради тщетного и пустякового удовольствия поверить в нее или сказать ее за пределами обычных представлений.
Я не прошу их верить, потому что я говорю им, что верю; но я жду
от их fageffe, что они не предпочтут отрицания, бессистемные, робкие или недобросовестные, моим положительным утверждениям и обходным поклонникам.
Я ожидаю от их просвещения, что они поймут, что я говорю не легкомысленно, поскольку я выражаюсь достаточно подробно, чтобы дать им возможность судить самим, насколько можно судить, говоря о других.
Я ожидаю, исходя из здравости их суждений, что они не колеблются в решении, что я буду крайне виновен. В таком важном деле я намеренно приложил столько усилий, чтобы обмануть их, не имея другого интереса, кроме как обмануть их или заставить. люди говорят обо мне.
Я ожидаю от их правосудия, что, прежде чем пойти на такую крайность, они определят, от кого я бегу или кем могу быть.
Я убегаю от Доктора. По государству предмет, которым я занимаюсь, входит в мою компетенцию.
По штату,
Я должен позаботиться обо всем, что касается праздника и воображения моих близких. По условию я бегу отсюда, чтобы узнать о несостоятельности средств, используемых в медицине. По состоянию, я должен иметь глубокое чувство человеческого несчастья. Как мужчина и как Доктор они не могут быть ко мне равнодушны.
аннуитеты.
Не скажу, что все эти признания налагают на меня столько моральных обязанностей. Этот язык, в принципе весьма почтенный, употреблялся так часто и так неуместно, что доходил до насмешек; но я скажу, что эти конфедерации и подобные им всегда имели на мой разум величайшее влияние.
По этим причинам я в течение многих лет был очень занят поиском средств, наиболее подходящих для устранения из медицины злоупотреблений, которые в нее внесены. Наконец, около месяца назад, я принял твёрдое решение записать свои идеи, чтобы иметь возможность