Чесотка
Я лежала на спокойной половине и немного приходила в себя. У меня начали чесаться руки и на них появились несколько красных узелков. "Чесотка",-предположила мама и попросила моего психиатра показать меня дерматологу.
"Не знаю что это.-Сказала дерматолог.-Не чесотка."
Я продолжала почесываться. Время тянулось медленно. В дурдоме жизнь текла неторопливо, периодически все обсуждали какие-то новости, вроде мнимой беременности пациентки, которая собралась тут же рожать и вспоминать от кого, но подозрения не подтвердились. Судачили о том, что квартирка одной совсем сбрендившей бабушки уже отписана заведующей отделения. Кто-то проходил ВТЭК и велись разговоры о размере взятки.
Я слышала то, что слышала. И конечно, мечтала только об одном: поскорее выписаться и попасть домой. К новому году меня выпустили. Я была счастлива. Но продолжала почесываться.
Мне пришлось сходить в свой ВУЗ, предоставить справку для академа. Зам.декана стал уговаривать меня остаться на пятом курсе. Сказал, что мне помогут сдать сессию, что я за январь смогу подтянуть все предметы и сделать курсовые. Что, даже если я не сдам в сессию, то смогу чуть позже, там будет подготовка к диплому и будет время. Я отказалась. Меня пугала мысль об учебе. Я не представляла, как чертить курсовые и готовиться к экзаменам.
Я пришла со справкой к терапевту, что бы она оформила академ. Врач посмотрела на справку: "Это из психиатрической клиники. Что с тобой случилось?"-спросила она. Мне стало стыдно и неловко. Я почувствовала себя очень ущербной, что-то пролепетала про неразделенную любовь.
А мой преподаватель, увидев меня, сказал моей подруге: "В больницах так не загорают." Не поверил, что я болела. Надо было меньше мазаться автозагаром перед тем, как появиться в универе.
Я встретила дома новый год, в семье и с самой любимой подругой Нелькой, моей однокурсницей, которая до сих пор думает, что я в Москве тусовалась все время, проведенное в больнице. Чесаться к тому времени я стала еще сильнее и не только руки.
Чуть позже из Москвы ко мне приехала Мила, меня поддержать. У нее была подруга, которая работала в Омском Драматическом театре. И три раза в неделю, в течении месяца, до того как на меня навалилась жесточайшая депрессия, мы с Милой посещали театр. С тех пор я не люблю театр. Ничего плохого не могу сказать про него, но почему то я не очень проникалась действием. Мне было интересно во время спектакля, что произойдет, например, если я хлопну по голове впереди сидящего человека, или выдерну волос у дамы справа, или встану и выкрикну: "Черепашки народу". В общем, ходила в театр как на каторгу. А он ведь вроде для удовольствия создан.
Чесаться я начала сильнее. Мама и папа стали тоже чесаться, стала чесаться Нелька и ее родители, Мила зачесалась. Когда мы поехали в кожвендиспансер, врач сказала: "Покажи живот". Я показала и сама увидела что он в мелкую красную точку. "Чесотка."-сказала врач и написала чем лечить. Варианта лечения было два: дешевая фигня и дорогая. Дешевой надо мазаться несколько раз, дорогой один. Мама выбрала дешевый вариант.
Как вчера, помню тот день, когда мы все намазались. Мама впервые услышала от меня мат, потому что кожу жгло ужасно, я прыгала по всей квартире и материлась. Мама не ругалась на меня, потому что и ей тоже жгло кожу. Папа был самым спокойным, но и он меня понял.
Все остальные выбрали более дорогой вариант и так не страдали.
"Не знаю что это.-Сказала дерматолог.-Не чесотка."
Я продолжала почесываться. Время тянулось медленно. В дурдоме жизнь текла неторопливо, периодически все обсуждали какие-то новости, вроде мнимой беременности пациентки, которая собралась тут же рожать и вспоминать от кого, но подозрения не подтвердились. Судачили о том, что квартирка одной совсем сбрендившей бабушки уже отписана заведующей отделения. Кто-то проходил ВТЭК и велись разговоры о размере взятки.
Я слышала то, что слышала. И конечно, мечтала только об одном: поскорее выписаться и попасть домой. К новому году меня выпустили. Я была счастлива. Но продолжала почесываться.
Мне пришлось сходить в свой ВУЗ, предоставить справку для академа. Зам.декана стал уговаривать меня остаться на пятом курсе. Сказал, что мне помогут сдать сессию, что я за январь смогу подтянуть все предметы и сделать курсовые. Что, даже если я не сдам в сессию, то смогу чуть позже, там будет подготовка к диплому и будет время. Я отказалась. Меня пугала мысль об учебе. Я не представляла, как чертить курсовые и готовиться к экзаменам.
Я пришла со справкой к терапевту, что бы она оформила академ. Врач посмотрела на справку: "Это из психиатрической клиники. Что с тобой случилось?"-спросила она. Мне стало стыдно и неловко. Я почувствовала себя очень ущербной, что-то пролепетала про неразделенную любовь.
А мой преподаватель, увидев меня, сказал моей подруге: "В больницах так не загорают." Не поверил, что я болела. Надо было меньше мазаться автозагаром перед тем, как появиться в универе.
Я встретила дома новый год, в семье и с самой любимой подругой Нелькой, моей однокурсницей, которая до сих пор думает, что я в Москве тусовалась все время, проведенное в больнице. Чесаться к тому времени я стала еще сильнее и не только руки.
Чуть позже из Москвы ко мне приехала Мила, меня поддержать. У нее была подруга, которая работала в Омском Драматическом театре. И три раза в неделю, в течении месяца, до того как на меня навалилась жесточайшая депрессия, мы с Милой посещали театр. С тех пор я не люблю театр. Ничего плохого не могу сказать про него, но почему то я не очень проникалась действием. Мне было интересно во время спектакля, что произойдет, например, если я хлопну по голове впереди сидящего человека, или выдерну волос у дамы справа, или встану и выкрикну: "Черепашки народу". В общем, ходила в театр как на каторгу. А он ведь вроде для удовольствия создан.
Чесаться я начала сильнее. Мама и папа стали тоже чесаться, стала чесаться Нелька и ее родители, Мила зачесалась. Когда мы поехали в кожвендиспансер, врач сказала: "Покажи живот". Я показала и сама увидела что он в мелкую красную точку. "Чесотка."-сказала врач и написала чем лечить. Варианта лечения было два: дешевая фигня и дорогая. Дешевой надо мазаться несколько раз, дорогой один. Мама выбрала дешевый вариант.
Как вчера, помню тот день, когда мы все намазались. Мама впервые услышала от меня мат, потому что кожу жгло ужасно, я прыгала по всей квартире и материлась. Мама не ругалась на меня, потому что и ей тоже жгло кожу. Папа был самым спокойным, но и он меня понял.
Все остальные выбрали более дорогой вариант и так не страдали.