КРИТИЧЕСКАЯ МАССА МЕДИАЦИИ
Воскобитова Лидия Алексеевна.
Год рождения - 1949
• доцент
• доктор юридических наук
• Город: Ставрополь
1969 - 1971 гг. - служба в органах МВД; 1971 - 1974 гг. - аспирантура ВЮЗИ, г. Москва; 1974 - 1995 гг. - преподаватель ВЮЗИ по Магаданскому, а с 1983 г. - по Ставропольскому филиалам в СевКавГТУ работала с 1995 г. Являлась деканом юридического факультета, заведующей кафедрой уголовно-правовых дисциплин. Затем перешла на должность профессора кафедры уголовного процесса Московской государственной юридической академии. Выезжала в краткосрочные командировки за рубеж: в 1972 г. - в Чехословакию для работы на выставке, посвященной 50-летию образования СССР (2 месяца); в 1997 г. - в США для изучения опыта клинического образования (2 недели); в 1998 г. - в Хорватию, для участия в Международном семинаре по юридическим клиникам.
Интервью:
Мы всегда говорим о том, что судья обязан предложить спорящим сторонам попытаться уладить спор мирным путем. И судьи обычно делают это. Но, как вы думаете, почему подобное предложение зачастую кажется спорящим пустой формальностью?
-Во-первых, потому что в России пока еще нет культуры переговоров и мирного урегулирования споров. В правосознании и юристов, и неюристов преобладает представление о том, что властный и силовой способ разрешения спора вместо его урегулирования является наиболее эффективным. Необходима активная и наступательная деятельность по разъяснению смысла и преимуществ медиации и обширная практика ее применения, обучающая людей этому способу урегулирования споров во всех сферах жизни, а не только в бизнесе или коммерции.
-Популярность медиации во многом зависит от того, как выполняются соглашения, достигнутые процессе этой процедуры. Что, по вашему мнению, лучше всего обеспечило бы выполнение подобных соглашений?
-Признание законодателем правового значения соглашения, достигнутого в процессе медиации, и возможность применения судебного способа обеспечения выполнения обязательств, взятых на себя сторонами переговоров, в случае отказа от их добровольного исполнения. Но главное зависит от медиатора: сможет ли он вывести стороны на откровенный разговор в обсуждении соглашения и будет ли данное соглашение действительно взаимоприемлемым. Если одна из сторон «слукавит» в ходе медиации, а медиатор этого не заметит, результаты переговоров могут оказаться ничтожными.
─Одно из важных преимуществ медиации - конфиденциальность. Но как ее обеспечить, если суд или следствие требуют от медиатора дачи показаний против его клиентов? Должен ли медиатор, подобно адвокату, иметь свидетельский иммунитет, который бы гарантировался законом?
−Это наиболее важный вопрос при интеграции медиации. Безусловно, медиатор должен быть защищен свидетельским иммунитетом так же, как и адвокат. Здесь необходимо внесение соответствующих изменений в процессуальное законодательство, поскольку свидетельский иммунитет может быть установлен только законодателем. Вместе с тем, пока такие изменения в закон не внесены, необходимо вырабатывать определенные тактические правила поведения медиатора. Например, обязательность предупреждения сторон о конфиденциальности переговоров, предупреждение о том, что медиатор «забывает» все, что говорилось сторонами в ходе переговоров сразу же по их завершении, что медиатор не должен вести какие-либо записи высказываний сторон и хранить какие-либо документы, содержащие подобную информацию. Конечно, следователь, не понимающий смысл медиации и не признающий ее ценности, может вызвать медиатора на допрос в качестве свидетеля. И в настоящее время медиатор не защищен от угрозы применения к нему ответственности за отказ от дачи показаний. Но человеческая помять все же не автомат, она не фиксирует с точностью все, что происходит вокруг, тем более то, что говорят во время диалога. Медиатору необходимо просто учиться забывать высказывания сторон в период переговоров. А о содержании достигнутого соглашения следователь может спросить у сторон, а не у медиатора.
-Довольно часто субъекты хозяйственной деятельности, вовлеченные в спор, не прибегают к медиации, аргументируя это необходимостью придания гласности той информации, которая впоследствии может быть использована против них другой стороной в случае необходимости обращения к судебному разбирательству. Является ли это обоснованным аргументом? Как обезопасить конфиденциальность такой информации? Зависит ли обеспечение конфиденциальности такой информации только от порядочности сторон спора или имеются иные механизмы защиты интересов сторон в этом вопросе?
− Это еще одна правовая проблема с внедрением медиации как новой технологии урегулирования споров. В процессе доверительных переговоров стороны, действительно могут сообщать информацию, которую они не стали бы озвучивать в суде. В случае недостижения сторонами соглашения, и прекращения медиации без заключения примирительного соглашения, стороны вправе продолжить защиту своих интересов в суде. И тогда конечно возникает «соблазн» использовать как доказательство в судебной процедуре то, что было сказано на примирительных переговорах. Наиболее надежной гарантией прав участников медиации было бы внесение в процессуальное законодательство запрета использовать в качестве доказательств любой информации, полученной в процессе медиации (без согласия на то стороны, представлявшей эту информацию на переговорах). Иными словами, должно быть закреплено правило, гласящее, что после проведения медиации по данному делу, в судебном процессе по этому же делу сторона может использовать только собственную информацию.
Информацию другой стороны она может предлагать к исследованию только с согласия последней. До тех пор, пока подобные правила отсутствуют в процессуальном законодательстве, обеспечение прав сторон, конечно, в значительной мере зависит от их порядочности и способности медиатора настроить спорящих на урегулирование спора путем выработки взаимоприемлемых условий. Если конфронтация сторон очевидна, и они не идут на урегулирование, стараясь удовлетворить свои интересы за счет другой стороны, если они демонстрируют готовность «злоупотребить» правом или доверием, то медиатор должен уметь не только своевременно диагностировать ситуацию, но и остановить обсуждение фактических обстоятельств спора, которые могут быть использованы против одной из сторон.
− Как вы считаете, способна ли медиация стать действенным средством борьбы с коррупцией в нашей стране?
- Безусловно! Если стороны способны сами урегулировать свои отношения, готовы обсуждать возникающие проблемы и совместно искать пути и средства их решения, они получают определенную независимость от властных и бюрократических структур. Они берут на себя обязательства друг перед другом, и избавляются от необходимости просить о помощи или искать защиты у органов власти. В такой ситуации они ничего не должны чиновникам, а следовательно, исключается сама почва злоупотреблений и коррупции.
-Мы говорим о медиаторе как об абстрактной фигуре. А можете ли вы представить кого-либо из известных вам людей в роли медиатора? Есть ли среди ваших друзей или знакомых те, кто, на ваш взгляд, сумел бы хорошо справиться с подобной работой?
-Да, есть, но их немного. Поэтому, говоря о распространения медиации, не приходится рассчитывать на то, что медиаторы появятся сами по себе. Есть даже определенная опасность в том, что любой человек захочет практиковать медиацию, не получив специальной подготовки к такого рода деятельности. Я глубоко убеждена в том, что медиатор - это новая профессия, имеющая свои квалификационные характеристики. К сожалению, в России пока такая профессия официально не признана, не имеет описания и стандартов обучения. Нет и вузов, имеющих лицензию и аккредитацию для подготовки медиаторов. Если мы хотим, чтобы медиация в России получила поддержку и распространение, следует начинать движение и в этом направлении: обсуждать формы, способы, содержание профессиональной подготовки, пути законодательного закрепления данной профессии и профессиональной деятельности.
-В ряде зарубежных стран медиация активно используется при урегулировании налоговых споров. Как вы считаете, если бы подобная практика привилась в России - помогло бы это более эффективному функционированию налоговой системы?
-Думаю, что да. Недостатки российского налогового законодательства общеизвестны. Споры с органами налоговой системы далеко не беспочвенны. Поэтому применение медиации в этой области правовых конфликтов в целом способствовало бы улучшению социального климата и оздоровлению налоговых отношений. Особенно это касается малого и среднего бизнеса, не исключено - и в отношении крупного бизнеса. Но для этого должны быть законодательно закреплены дискреционные полномочия органов налоговой системы в отношении, например, исчисления и применения налоговых санкций.
−А теперь достаточно личный вопрос. Были ли у вас в жизни такие моменты когда медиация могла оказаться очень полезной? И если бы сегодня подобный случай повторился, вы бы согласились обратиться к услугам медиатора?
-Подобная ситуация была у моих знакомых. Сторонам (а ими были люди, являвшиеся родственниками) было достаточно сложно решить имущественный конфликт. Одна сторона не хотела вернуть долг, а другая не хотела обращаться в суд против родственника, чтобы не разрушать отношения. В то время идеи медиации в России были еще не известны, и конфликт остался нерешенным. Думаю, что сейчас с помощью медиатора тот спор можно было бы решить и выработать соглашение, способное удовлетворить обе стороны с меньшими эмоциональными издержками.
-Не секрет, что сегодня большинство граждан России очень плохо знают законы, имеют смутное представление о своих правах и обязанностях. Не усугубит ли распространение медиации, где спор решается «не по закону», этой правовой безграмотности? Как избежать несправедливых соглашений, то есть злоупотреблений медиативной процедурой?
− Это очень серьезный вопрос. Здесь сталкиваются два важных фактора развития медиации. С одной стороны, медиация - это альтернатива традиционному судопроизводству и судебно-властной деятельности государства. В этом смысле медиация должна развиваться как институт гражданского общества. Но это вовсе не означает, что медиация позволяет решать спор «не по закону». Решение спора не может противоречить закону, здесь недопустимо злоупотребление правом. Медиация избавляет стороны только от формальных процедур, свойственных судопроизводству, и от принуждения, без которого немыслимо осуществление судебной власти. Однако личное участие сторон в урегулировании спора, их совместный поиск выхода из конфликта, осознание необходимости найти взаимоприемлемое условие в рамках права с соблюдением законных интересов каждой из сторон, - ни коим образом не усугубят правовую безграмотность. Наоборот, это позволит сторонам, наконец-то, оценить смысл и значение права в их повседневной жизни, даст им опыт правомерного поведения и правового выхода из конфликтных ситуаций.
С другой стороны, сфера правовых споров - это сфера самых острых социальных конфликтов. И государство, уходя из этой сферы, рискует оставить граждан без защиты. Это способно породить ситуации, когда регулятором социальных отношений вместо права может стать сила. А регулирование отношений с позиции силы всегда деструктивно. Поэтому государство должно определить «меру своего присутствия» в альтернативных способах разрешения конфликтов так, чтобы не мешать инициативе граждан, но и не допускать злоупотреблений. Развитие профессионального сообщества медиаторов и судебный контроль законности достигнутых договоренностей по требованию стороны, считающей, что ее права нарушены, - возможно, эти механизмы могли бы служить гарантией от злоупотреблений при проведении медиации.
-До последнего времени бизнес в России строился на тотальном недоверии к незнакомым партнерам. Как вы считаете, сможет ли медиация изменить подобный подход?
− Думаю, что медиация обладает таким потенциалом. Но полагаться на то, что все произойдет само собой, не следует. Необходима огромная организационная, просветительская, образовательная, наконец, законотворческая деятельность, чтобы эта новая технология дала свои плоды. Зарубежный опыт показывает, что заметные результаты при практике альтернативных способов решения конфликтов появляются спустя двадцать лет. Хотелось бы ускорить освоение этой новой технологии в России, и все время держать в поле внимания не только ее правовой аспект, но и возможности позитивного, социального влияния на существующие общественные отношения.
-Не секрет, что в современном российском обществе экономические рычаги порой кажутся политическими, и наоборот. «Закрытые» решения некоторых имущественных споров и без того порождают немало слухов и домыслов. Не добавит ли медиация, сохраняющая конфиденциальность, «масла в огонь» подобным слухам?
-Ну, это смотря как ее проводить. Конфиденциальность распространяется на сами переговоры и достигнутые соглашения. Но если стороны считают возможным все это обсуждать публично, никто не может им помешать. Мы читаем много материалов об успехах зарубежных медиаторов в разрешении сложных правовых конфликтов. Мастера рассказывают о своем опыте и удачах. Это никак не затрагивает интересы сторон медиации, если сама медиация проведена на основе права, взаимного уважения и взаимоприемлемых соглашений. Если же за переговорами и покровом конфиденциальности будет скрываться неправомерное решение, его не утаишь. Оно все равно станет достоянием гласности и тогда осуждение, слухи и домыслы неизбежны.
−Насколько, на ваш взгляд, велик потенциал медиации при урегулировании споров, связанных с семейным правом? Имущественных споров между гражданами - при разводах, при разделе наследства и так далее?
-Думаю, что с этого и следует начинать широкомасштабное освоение медиации в России. Именно урегулирование с помощью медиации споров граждан, проникновение этой новой технологии в повседневную, обыденную жизнь со всеми ее проблемами и сложностями, позволит реализовать потенциал медиации в нормализации социальных отношений. Освоение судами общей юрисдикции альтернативных способов разрешения конфликтов (особенно по делам, подсудным мировым судьям) представляется мне наиболее целесообразным. Поэтому сейчас предложен доктринальный законопроект создания служб примирения в субъектах Российской Федерации для содействия органам власти, обеспечивающим деятельность мировых судей (этому законопроекту посвящены материалы в журнале «Мировой судья», 2001).
-Если человек обращается в суд, значит, он верит в свою правоту и рассчитывает на справедливое решение. А судья, вместо того, чтобы удовлетворить эту жажду справедливости, предлагает найти мирный выход из ситуации. Не будет ли подобное предложение восприниматься многими, как желание отмахнуться от их проблем?
−Это будет зависеть от того, как судья сможет объяснить сторонам целесообразность и выгоду медиации, от того, насколько сможет убедить их медиатор, и поверят ли они ему. Это еще раз показывает, как важно допускать к медиации профессионально подготовленных специалистов, а не случайных людей.
-Насколько важна для нас интеграция медиации в судебную систему? И в каких формах? Следует ли, например, для некоторых категорий споров, как в Англии, сделать попытку медиации обязательной до начала судебного разбирательства? И при уклонении от мирного урегулирования спора учитывать это в судебном процессе как негативный фактор для уклонившейся стороны?
-Интеграция неизбежна, иначе медиация теряет смысл. Если это не правовой конфликт, спорщикам нужен скорее психотерапевт. А если это правовой конфликт, то интеграция медиации в судопроизводство необходима. Медиация - это, по определению, добровольный выбор сторон. Поэтому не должно быть никакого формально обязательного предписания сторонам. Тем более недопустимы «санкции» или иные негативные последствия при отказе от медиации.
-Медиацию трудно «рекламировать», поскольку ее важный козырь - конфиденциальность. Достигнутые договоренности зачастую известны лишь бывшим спорщикам. Так сможет ли, на ваш взгляд общество быстро оценить все плюсы этого метода, если его результаты скрыты от посторонних глаз?
− Следует учитывать зарубежный опыт. Конфиденциальность медиации не мешает продвижению ее идей и лоббированию соответствую¬щих изменений в законодательство и практику.
− Применение медиации в области ювенальной юстиции и разрешения уголовно-правовых споров с участием несовершеннолетних - возможно ли такое в России? И будет ли подобная практика эффективной?
- Возможно. В России уже несколько лет действуют в разных городах экспериментальные площадки, созданные общественным центром «Судебно-правовая реформа», где отрабатываются технологии восстановительного правосудия по делам несовершеннолетних. В этих городах уже созданы школьные службы примирения. Этот опыт регулярно освещается в журнале «Восстановительное правосудие». Известен и эксперимент в Ростовской области, где областной суд поддерживает и развивает практику медиации по делам несовершеннолетних. Этот опыт также освещается в юридической печати, и получил теоретическое осмысление в докторской диссертации В.Н.Ткачева. И эта практика убедительно доказывает эффективное использования медиации в разных конфликтах с участием несовершеннолетних.
─ Сегодня Центр медиации и права выступает одним из инициаторов проекта «Школьная медиация», предполагающего распространение медиации в школах, - не только для урегулирования внутришкольных конфликтов и конфликтов между детьми и взрослыми, но и для обучения детей толерантности. Как вы думаете, насколько актуален для России подобный проект?
─ Это хорошо, что и Центр медиации и права обращается к проблеме конфликтов несовершеннолетних. Безусловно, эта проблематика весьма актуальна, и создание такого проекта будет полезным. Однако мне кажется, что реальных сил, способных осуществлять такой проект повсеместно, еще явно недостаточно. Поэтому важно не только инициировать новые проекты, но и объединять усилия тех, кто уже работает в этом направлении, в теории или практике, законотворчестве или обучении, способно сделать медиацию реальным и доступным каждому способом урегулирования правовых конфликтов и создать альтернативу судопроизводству.
Год рождения - 1949
• доцент
• доктор юридических наук
• Город: Ставрополь
1969 - 1971 гг. - служба в органах МВД; 1971 - 1974 гг. - аспирантура ВЮЗИ, г. Москва; 1974 - 1995 гг. - преподаватель ВЮЗИ по Магаданскому, а с 1983 г. - по Ставропольскому филиалам в СевКавГТУ работала с 1995 г. Являлась деканом юридического факультета, заведующей кафедрой уголовно-правовых дисциплин. Затем перешла на должность профессора кафедры уголовного процесса Московской государственной юридической академии. Выезжала в краткосрочные командировки за рубеж: в 1972 г. - в Чехословакию для работы на выставке, посвященной 50-летию образования СССР (2 месяца); в 1997 г. - в США для изучения опыта клинического образования (2 недели); в 1998 г. - в Хорватию, для участия в Международном семинаре по юридическим клиникам.
Интервью:
Мы всегда говорим о том, что судья обязан предложить спорящим сторонам попытаться уладить спор мирным путем. И судьи обычно делают это. Но, как вы думаете, почему подобное предложение зачастую кажется спорящим пустой формальностью?
-Во-первых, потому что в России пока еще нет культуры переговоров и мирного урегулирования споров. В правосознании и юристов, и неюристов преобладает представление о том, что властный и силовой способ разрешения спора вместо его урегулирования является наиболее эффективным. Необходима активная и наступательная деятельность по разъяснению смысла и преимуществ медиации и обширная практика ее применения, обучающая людей этому способу урегулирования споров во всех сферах жизни, а не только в бизнесе или коммерции.
-Популярность медиации во многом зависит от того, как выполняются соглашения, достигнутые процессе этой процедуры. Что, по вашему мнению, лучше всего обеспечило бы выполнение подобных соглашений?
-Признание законодателем правового значения соглашения, достигнутого в процессе медиации, и возможность применения судебного способа обеспечения выполнения обязательств, взятых на себя сторонами переговоров, в случае отказа от их добровольного исполнения. Но главное зависит от медиатора: сможет ли он вывести стороны на откровенный разговор в обсуждении соглашения и будет ли данное соглашение действительно взаимоприемлемым. Если одна из сторон «слукавит» в ходе медиации, а медиатор этого не заметит, результаты переговоров могут оказаться ничтожными.
─Одно из важных преимуществ медиации - конфиденциальность. Но как ее обеспечить, если суд или следствие требуют от медиатора дачи показаний против его клиентов? Должен ли медиатор, подобно адвокату, иметь свидетельский иммунитет, который бы гарантировался законом?
−Это наиболее важный вопрос при интеграции медиации. Безусловно, медиатор должен быть защищен свидетельским иммунитетом так же, как и адвокат. Здесь необходимо внесение соответствующих изменений в процессуальное законодательство, поскольку свидетельский иммунитет может быть установлен только законодателем. Вместе с тем, пока такие изменения в закон не внесены, необходимо вырабатывать определенные тактические правила поведения медиатора. Например, обязательность предупреждения сторон о конфиденциальности переговоров, предупреждение о том, что медиатор «забывает» все, что говорилось сторонами в ходе переговоров сразу же по их завершении, что медиатор не должен вести какие-либо записи высказываний сторон и хранить какие-либо документы, содержащие подобную информацию. Конечно, следователь, не понимающий смысл медиации и не признающий ее ценности, может вызвать медиатора на допрос в качестве свидетеля. И в настоящее время медиатор не защищен от угрозы применения к нему ответственности за отказ от дачи показаний. Но человеческая помять все же не автомат, она не фиксирует с точностью все, что происходит вокруг, тем более то, что говорят во время диалога. Медиатору необходимо просто учиться забывать высказывания сторон в период переговоров. А о содержании достигнутого соглашения следователь может спросить у сторон, а не у медиатора.
-Довольно часто субъекты хозяйственной деятельности, вовлеченные в спор, не прибегают к медиации, аргументируя это необходимостью придания гласности той информации, которая впоследствии может быть использована против них другой стороной в случае необходимости обращения к судебному разбирательству. Является ли это обоснованным аргументом? Как обезопасить конфиденциальность такой информации? Зависит ли обеспечение конфиденциальности такой информации только от порядочности сторон спора или имеются иные механизмы защиты интересов сторон в этом вопросе?
− Это еще одна правовая проблема с внедрением медиации как новой технологии урегулирования споров. В процессе доверительных переговоров стороны, действительно могут сообщать информацию, которую они не стали бы озвучивать в суде. В случае недостижения сторонами соглашения, и прекращения медиации без заключения примирительного соглашения, стороны вправе продолжить защиту своих интересов в суде. И тогда конечно возникает «соблазн» использовать как доказательство в судебной процедуре то, что было сказано на примирительных переговорах. Наиболее надежной гарантией прав участников медиации было бы внесение в процессуальное законодательство запрета использовать в качестве доказательств любой информации, полученной в процессе медиации (без согласия на то стороны, представлявшей эту информацию на переговорах). Иными словами, должно быть закреплено правило, гласящее, что после проведения медиации по данному делу, в судебном процессе по этому же делу сторона может использовать только собственную информацию.
Информацию другой стороны она может предлагать к исследованию только с согласия последней. До тех пор, пока подобные правила отсутствуют в процессуальном законодательстве, обеспечение прав сторон, конечно, в значительной мере зависит от их порядочности и способности медиатора настроить спорящих на урегулирование спора путем выработки взаимоприемлемых условий. Если конфронтация сторон очевидна, и они не идут на урегулирование, стараясь удовлетворить свои интересы за счет другой стороны, если они демонстрируют готовность «злоупотребить» правом или доверием, то медиатор должен уметь не только своевременно диагностировать ситуацию, но и остановить обсуждение фактических обстоятельств спора, которые могут быть использованы против одной из сторон.
− Как вы считаете, способна ли медиация стать действенным средством борьбы с коррупцией в нашей стране?
- Безусловно! Если стороны способны сами урегулировать свои отношения, готовы обсуждать возникающие проблемы и совместно искать пути и средства их решения, они получают определенную независимость от властных и бюрократических структур. Они берут на себя обязательства друг перед другом, и избавляются от необходимости просить о помощи или искать защиты у органов власти. В такой ситуации они ничего не должны чиновникам, а следовательно, исключается сама почва злоупотреблений и коррупции.
-Мы говорим о медиаторе как об абстрактной фигуре. А можете ли вы представить кого-либо из известных вам людей в роли медиатора? Есть ли среди ваших друзей или знакомых те, кто, на ваш взгляд, сумел бы хорошо справиться с подобной работой?
-Да, есть, но их немного. Поэтому, говоря о распространения медиации, не приходится рассчитывать на то, что медиаторы появятся сами по себе. Есть даже определенная опасность в том, что любой человек захочет практиковать медиацию, не получив специальной подготовки к такого рода деятельности. Я глубоко убеждена в том, что медиатор - это новая профессия, имеющая свои квалификационные характеристики. К сожалению, в России пока такая профессия официально не признана, не имеет описания и стандартов обучения. Нет и вузов, имеющих лицензию и аккредитацию для подготовки медиаторов. Если мы хотим, чтобы медиация в России получила поддержку и распространение, следует начинать движение и в этом направлении: обсуждать формы, способы, содержание профессиональной подготовки, пути законодательного закрепления данной профессии и профессиональной деятельности.
-В ряде зарубежных стран медиация активно используется при урегулировании налоговых споров. Как вы считаете, если бы подобная практика привилась в России - помогло бы это более эффективному функционированию налоговой системы?
-Думаю, что да. Недостатки российского налогового законодательства общеизвестны. Споры с органами налоговой системы далеко не беспочвенны. Поэтому применение медиации в этой области правовых конфликтов в целом способствовало бы улучшению социального климата и оздоровлению налоговых отношений. Особенно это касается малого и среднего бизнеса, не исключено - и в отношении крупного бизнеса. Но для этого должны быть законодательно закреплены дискреционные полномочия органов налоговой системы в отношении, например, исчисления и применения налоговых санкций.
−А теперь достаточно личный вопрос. Были ли у вас в жизни такие моменты когда медиация могла оказаться очень полезной? И если бы сегодня подобный случай повторился, вы бы согласились обратиться к услугам медиатора?
-Подобная ситуация была у моих знакомых. Сторонам (а ими были люди, являвшиеся родственниками) было достаточно сложно решить имущественный конфликт. Одна сторона не хотела вернуть долг, а другая не хотела обращаться в суд против родственника, чтобы не разрушать отношения. В то время идеи медиации в России были еще не известны, и конфликт остался нерешенным. Думаю, что сейчас с помощью медиатора тот спор можно было бы решить и выработать соглашение, способное удовлетворить обе стороны с меньшими эмоциональными издержками.
-Не секрет, что сегодня большинство граждан России очень плохо знают законы, имеют смутное представление о своих правах и обязанностях. Не усугубит ли распространение медиации, где спор решается «не по закону», этой правовой безграмотности? Как избежать несправедливых соглашений, то есть злоупотреблений медиативной процедурой?
− Это очень серьезный вопрос. Здесь сталкиваются два важных фактора развития медиации. С одной стороны, медиация - это альтернатива традиционному судопроизводству и судебно-властной деятельности государства. В этом смысле медиация должна развиваться как институт гражданского общества. Но это вовсе не означает, что медиация позволяет решать спор «не по закону». Решение спора не может противоречить закону, здесь недопустимо злоупотребление правом. Медиация избавляет стороны только от формальных процедур, свойственных судопроизводству, и от принуждения, без которого немыслимо осуществление судебной власти. Однако личное участие сторон в урегулировании спора, их совместный поиск выхода из конфликта, осознание необходимости найти взаимоприемлемое условие в рамках права с соблюдением законных интересов каждой из сторон, - ни коим образом не усугубят правовую безграмотность. Наоборот, это позволит сторонам, наконец-то, оценить смысл и значение права в их повседневной жизни, даст им опыт правомерного поведения и правового выхода из конфликтных ситуаций.
С другой стороны, сфера правовых споров - это сфера самых острых социальных конфликтов. И государство, уходя из этой сферы, рискует оставить граждан без защиты. Это способно породить ситуации, когда регулятором социальных отношений вместо права может стать сила. А регулирование отношений с позиции силы всегда деструктивно. Поэтому государство должно определить «меру своего присутствия» в альтернативных способах разрешения конфликтов так, чтобы не мешать инициативе граждан, но и не допускать злоупотреблений. Развитие профессионального сообщества медиаторов и судебный контроль законности достигнутых договоренностей по требованию стороны, считающей, что ее права нарушены, - возможно, эти механизмы могли бы служить гарантией от злоупотреблений при проведении медиации.
-До последнего времени бизнес в России строился на тотальном недоверии к незнакомым партнерам. Как вы считаете, сможет ли медиация изменить подобный подход?
− Думаю, что медиация обладает таким потенциалом. Но полагаться на то, что все произойдет само собой, не следует. Необходима огромная организационная, просветительская, образовательная, наконец, законотворческая деятельность, чтобы эта новая технология дала свои плоды. Зарубежный опыт показывает, что заметные результаты при практике альтернативных способов решения конфликтов появляются спустя двадцать лет. Хотелось бы ускорить освоение этой новой технологии в России, и все время держать в поле внимания не только ее правовой аспект, но и возможности позитивного, социального влияния на существующие общественные отношения.
-Не секрет, что в современном российском обществе экономические рычаги порой кажутся политическими, и наоборот. «Закрытые» решения некоторых имущественных споров и без того порождают немало слухов и домыслов. Не добавит ли медиация, сохраняющая конфиденциальность, «масла в огонь» подобным слухам?
-Ну, это смотря как ее проводить. Конфиденциальность распространяется на сами переговоры и достигнутые соглашения. Но если стороны считают возможным все это обсуждать публично, никто не может им помешать. Мы читаем много материалов об успехах зарубежных медиаторов в разрешении сложных правовых конфликтов. Мастера рассказывают о своем опыте и удачах. Это никак не затрагивает интересы сторон медиации, если сама медиация проведена на основе права, взаимного уважения и взаимоприемлемых соглашений. Если же за переговорами и покровом конфиденциальности будет скрываться неправомерное решение, его не утаишь. Оно все равно станет достоянием гласности и тогда осуждение, слухи и домыслы неизбежны.
−Насколько, на ваш взгляд, велик потенциал медиации при урегулировании споров, связанных с семейным правом? Имущественных споров между гражданами - при разводах, при разделе наследства и так далее?
-Думаю, что с этого и следует начинать широкомасштабное освоение медиации в России. Именно урегулирование с помощью медиации споров граждан, проникновение этой новой технологии в повседневную, обыденную жизнь со всеми ее проблемами и сложностями, позволит реализовать потенциал медиации в нормализации социальных отношений. Освоение судами общей юрисдикции альтернативных способов разрешения конфликтов (особенно по делам, подсудным мировым судьям) представляется мне наиболее целесообразным. Поэтому сейчас предложен доктринальный законопроект создания служб примирения в субъектах Российской Федерации для содействия органам власти, обеспечивающим деятельность мировых судей (этому законопроекту посвящены материалы в журнале «Мировой судья», 2001).
-Если человек обращается в суд, значит, он верит в свою правоту и рассчитывает на справедливое решение. А судья, вместо того, чтобы удовлетворить эту жажду справедливости, предлагает найти мирный выход из ситуации. Не будет ли подобное предложение восприниматься многими, как желание отмахнуться от их проблем?
−Это будет зависеть от того, как судья сможет объяснить сторонам целесообразность и выгоду медиации, от того, насколько сможет убедить их медиатор, и поверят ли они ему. Это еще раз показывает, как важно допускать к медиации профессионально подготовленных специалистов, а не случайных людей.
-Насколько важна для нас интеграция медиации в судебную систему? И в каких формах? Следует ли, например, для некоторых категорий споров, как в Англии, сделать попытку медиации обязательной до начала судебного разбирательства? И при уклонении от мирного урегулирования спора учитывать это в судебном процессе как негативный фактор для уклонившейся стороны?
-Интеграция неизбежна, иначе медиация теряет смысл. Если это не правовой конфликт, спорщикам нужен скорее психотерапевт. А если это правовой конфликт, то интеграция медиации в судопроизводство необходима. Медиация - это, по определению, добровольный выбор сторон. Поэтому не должно быть никакого формально обязательного предписания сторонам. Тем более недопустимы «санкции» или иные негативные последствия при отказе от медиации.
-Медиацию трудно «рекламировать», поскольку ее важный козырь - конфиденциальность. Достигнутые договоренности зачастую известны лишь бывшим спорщикам. Так сможет ли, на ваш взгляд общество быстро оценить все плюсы этого метода, если его результаты скрыты от посторонних глаз?
− Следует учитывать зарубежный опыт. Конфиденциальность медиации не мешает продвижению ее идей и лоббированию соответствую¬щих изменений в законодательство и практику.
− Применение медиации в области ювенальной юстиции и разрешения уголовно-правовых споров с участием несовершеннолетних - возможно ли такое в России? И будет ли подобная практика эффективной?
- Возможно. В России уже несколько лет действуют в разных городах экспериментальные площадки, созданные общественным центром «Судебно-правовая реформа», где отрабатываются технологии восстановительного правосудия по делам несовершеннолетних. В этих городах уже созданы школьные службы примирения. Этот опыт регулярно освещается в журнале «Восстановительное правосудие». Известен и эксперимент в Ростовской области, где областной суд поддерживает и развивает практику медиации по делам несовершеннолетних. Этот опыт также освещается в юридической печати, и получил теоретическое осмысление в докторской диссертации В.Н.Ткачева. И эта практика убедительно доказывает эффективное использования медиации в разных конфликтах с участием несовершеннолетних.
─ Сегодня Центр медиации и права выступает одним из инициаторов проекта «Школьная медиация», предполагающего распространение медиации в школах, - не только для урегулирования внутришкольных конфликтов и конфликтов между детьми и взрослыми, но и для обучения детей толерантности. Как вы думаете, насколько актуален для России подобный проект?
─ Это хорошо, что и Центр медиации и права обращается к проблеме конфликтов несовершеннолетних. Безусловно, эта проблематика весьма актуальна, и создание такого проекта будет полезным. Однако мне кажется, что реальных сил, способных осуществлять такой проект повсеместно, еще явно недостаточно. Поэтому важно не только инициировать новые проекты, но и объединять усилия тех, кто уже работает в этом направлении, в теории или практике, законотворчестве или обучении, способно сделать медиацию реальным и доступным каждому способом урегулирования правовых конфликтов и создать альтернативу судопроизводству.