Обретение записей Эйхмана
Originally posted by cas1961at Обретение записей Эйхмана
Об авторе:
Дэвид Ирвинг, признан лондонским The Times "Одним из выдающихся историков Британии" - автор более двух дюжин публикаций по истории 20 века, включая: Гесс: Потерянные годы; Восстание, Венгрия, 1956; Война Гитлера; Война Черчилля и Геринг: Биография. Ирвингу были посвящены четыре конференции Института Ревизии Истории.
Воспоминания Эйхмана
Если Вы окажетесь сейчас в Лондоне, то вокруг Вест Энд, где я живу, вы обнаружите, что любой счётчик парковки, любой придорожный штендер, любой придорожный фонарь снабжён стикерами с надписями: "Сокрушите Дэвида Ирвинга", "Остановите Ирвинга" или "Ирвинг говорит, Росток горит". За этим стоит группа, называющая себя CAFE - Комитет Против Фашизма в Европе, которую Дэйли Экспресс назвала выкормышем Моссада. Её члены слоняются по всей Вест Энд, призывая к массовым митингам возле моего дома и очень доброжелательно предоставляя мой адрес.
Тем не менее, дурная слава даёт и преимущества. Когда я был в Аргентине, в октябре 1991, человек, читавший меня пару лет назад, придя ко мне после одного митинга, упомянул о бумагах, которые мне следует увидеть. На следующий день он вернулся и протянул мне два пухлых свёртка в коричневой бумаге, как оказалось, содержащие записи Адольфа Эйхмана за время его сокрытия в Аргентине в конце 1950-х. Адольф Эйхман является человеком, с которым публика ассоциирует слово "холокост".
Я ненавижу это слово и не люблю его использовать. Люди говорят мне: "М-р Ирвинг, Вы верите в Холокост? Вы отрицаете Холокост?". Я отвечаю, что не верю словам с большой буквы. Они выглядят как торговая марка, не так ли? Как Тиленол или ему подобное. Мы не верим им; не важно, сколько они потратили на рекламу Тиленола.
То же самое - со словом "Холокост". У Вас создаётся впечатление, что это - аккуратно проведённая, продвинутая операция, и Вы не верите ей.
Эйхман родился 19 марта 1906. В звании генерал-лейтенанта СС (Оберштурмбанфюрера) он был специалистом по еврейскому вопросу. Он смотрел на евреев со смесью восхищения и страха, как большинство нееврейского населения по всему миру.
Мать: Maria née Schefferling, отец: Adolf Karl Eichmann, Adolf Otto Eichmann - справа.
Лютеранская семья из Золингена (Германия).
Он посетил Палестину в 1937, после того, как стал офицером СС и он действительно (мы располагаем его собственными описаниями этого) вступил в переговоры с лидерами подпольного сионистского террористического движения, некоторые из которых выдвинулись после войны на должности членов кабинета израильского лидера бен-гуриона. Никто из них не подтверждает этого, но соответствующие записи содержатся в документах СС, хранящихся в Национальных архивах Вашингтона.
Эйхман был главой 4 Управления Безопасности Рейха ((RSHA). Это было отделение гестапо, специализирующееся на еврейском вопросе. Эйхман подчинялся Генриху Мюллеру (главе Гестапо), подчинявшегося Рейнхарду Гейдриху (главе RSHA) (после января 1943 Эрнсту Кальтенбрюннеру), подчинявшегося Генриху Миллеру (Рейхсфюреру СС), подчинявшемуся Гитлеру.
В действительности, Гиммлер был граздо более отдалён от Гитлера, чем Вы можете представить из последующей исторической пропаганды. Отношения между Гитлером и Гиммлером не были близкими. Они редко виделись; Гиммлер принимал собственные решения и поступал так, как хотел. Гитлер не докучал ему в области компетенции Гиммлера. Я думаю, между ними был некоторый недостаток родства, и это становилось всё более очевидным в ходе войны. Это отражено и в записях Эйхмана.
С женой
Невеста - Veronika Liebl (1909-1997) из Чешских Будейовиц, женился 21 марта, 1935
У Эйхмана было четверо детей, сыновья: Клаус Эйхман (род. 1936 в Берлине),
Хорст Адольф Эйхман(род. 1940 в Вене), Дитер Хельмут Эйхман (род. 1942 в Праге) и Рикардо Франсиско Эйхман (род. 1955 в Буэнос Айресе).
Правительствам стран, из которых депортировались евреи, Эйхман отрицал, что евреев убивали. Но из его бумаг мы можем предположить, что он знал или подозревал нечто иное.
Эти бумаги Эйхмана - 600 страниц, которые были обретены мной в Аргентине - отпечатаны на машинке на очень, очень тонкой бумаге - которую вы, американцы зовёте бумагой из луковой шелухи. Я предполагаю, что с них было сделано много, много копий. Мы знаем, что они были плодом сотрудничества фламандского журналиста Вильяма Сассенса фон Хилдевора, который также скрывался в Аргентине. Сассенс обладал очень подозрительным характером.
Я допускаю, что он всё ещё живёт в Аргентине, но скрывается, так как опасается за свою жизнь и, надо полагать, небезосновательно. Когда он передал кипу таких копий журналу Life, то их (частичная) публикация стала прямой причиной поимки и похищения Эйхмана в следующем году израильтянами.
Клаус Эйхманн в период, когда его семья жила в Такумане.Клаус Эйхманн даёт интервью репортёру в Буэнос-Айресе в 1961.
Адольф Эйхман был похищен во время его приезда в дом Клауса для встречи со своей внучкой. Считает своего отца невиновным.
Итак, Сассенс был очень подозрительным. Как мы знаем от Уолтерсдорфа, свидетеля, который живёт в Германии по сей день и написал мне очень длинное письмо после скандала (он присутствовал в течение многих сеансов записи с Эйхманом), Сассенс убедил Эйхмана на длительную диктовку на магнитофон. Всего было 67 или 72 записи на ленту. Так как это происходило в 1950-х, магнитофон был катушечным и довольно примитивным. Он требовал предварительного стирания лент перед новой записью, и лишь некоторые ленты сохранились.
Сохранившиеся ленты теперь находятся на хранении у Дитера Эйхмана, сына Эйхмана, который живёт недалеко от озера Констанс (Южная Германия). После скандала после моего открытия этих бумаг эйхмана, я постарался защатить Дитера Эйхмана от беспокойства газетчиками: я сказал журналистам, что не сообщу им о его местонахождении, так как не хочу, чтобы они её беспокоили.
Однако, я свёл одного журналиста с Дитером Эйхманом - журналиста из швейцарского еженедельника Die Weltwoche, который приобрёл для газеты все оставшиеся ленты и бумаги. Die Weltwoche теперь является их полным правообладателем. Затем я получил письмо от юристов Die Weltwoche, предупреждающее меня не использовать никакие материалы, которыми обладаю и я.
Вероника Эйхманн 55 лет, вдова Адольфа, отгоняет фотографов, проходя со своим сыном Хаасом через терминал аэропорта Буэнос-Айреса после возвращения из Германии в 1963. Слева от неё - Дитер Эйхман, встречающий свою мать и брата.
Сассенс отпечатал разговоры с эйхманом в 1950-х. Они являются копиями со слов, что делает их очень ценными, и они радикально отличаются от содержания книг об Эйхмане, опубликованных в 1985, так как в этих книгах нет записей разговоров. Они содержат слегка отредактированный текст, скомпилированный Сассенсом.
Записи очень интересны, так как Эйхман часто бывал очень раздражён Сассенсом и постоянно прерывал его: "Я не вижу, что Вы имеете в виду" или: "Вы очень тупы", или: "Почему Вы спрашиваете меня о том, кто отдавал приказы? Как я могу это знать?". Такие дерзости в диалогах очень интересны.
В январе 1992 я пожертвовал все эти оригинальные бумаги Федеральному архиву [Bundesarchiv] в Кобленце. Фактически, я передал их, даже не прочитав полностью, так как они являются источником чрезвычайной важности для изучения "холокоста". С 1965 я начал практику передачи моих частных документов и исследовательских материалов Германскому Федеральному архиву, так как их объём стал очень велик, а также чтобы ими могли пользоваться другие историки.
Хорст, "Адольфо" Эйхманн, 24 лет на пресс-конференции в Буэнос-Айресе в 1964. Он заявляет, что является членом аргентинской Нацистской партии, основанной в 1960. Конференция проводилась на вторую годовщину казни его отца.
Хорст возле огороженного сеткой дома Адольфа Эйхмана в Bancalari, Сан-Фернандо, в предместьях Буэнос-Айреса в 1961.
Одно время я передавал документы Институту Современной Истории Мюнхена, где была создана коллекция, названная "Коллекция Ирвинга". Но я изменил эту практику три года назад, после того, как профессор Института, Гельмут Ауэрбах, написал за моей спиной письмо на бланке Института, с доносом на меня Германскому прокурору!
Я решил больше не размещать документы в их архивах и до тех пор, пока они не извинятся передо мной и не возьмут назад это клеветническое письмо, они могут сказать "goodbye" получению чего-либо из моей коллекции. Теперь все документы поступают от меня в Германский Федеральный Архив.
У меня не было времени вскрыть этот коричневый пакет до рождества. В Лондоне оно является бесконечно скучным, утомительным и безлюдным праздником, поэтому я решил осветить этот праздник чтением документов Адольфа Эйхмана.
Я начал читать вечером на Рождество и продолжал до дня Рождества. Очень скоро я решил, что не могу продолжать чтение, так как они были столь хрупкими, что я мог повредить их. Поэтому я решил скопировать их, что я и сделал лист за листом. Это заняло весь день Рождества, но копия была гораздо качественнее оригинала. который я пожертвовал архиву.
Фрау Эйхман с её четвёртым сыном, Рикардо, рождённым в Аргентине в то время, пока Адольф скрывался там.
Мальчик - законнорожденный и зарегистрирован на фамилию матери Liebl, что было необходимо ввиду того, что Адольф Эйхманн под псевдонимом Рикардо Клемент был официально известен семье Эйхманн как "дядюшка Рикардо"
Рикардо Эйхман со своей матерью в Мюнхене в 1962.
Тогда я начал их основательное чтение 2-го или 3-го января. Каждый вечер, после дневной работы, я прочитывал 30 или 40 страниц этих копий.
"Дэвид Ирвинг отрекается"
Неожиданно в пятницу, 10 января, мне позвонил журналист Обсервера (одной из серьёзных газет Вритиш Санди, серьёзный конкурент Санди таймс) и попросил меня высказаться о событии, должном состояться в Лондоне на следующей неделе. 20 января в Лондоне в библиотеке вайнера должен был состояться большой еврейский семинар на тему холокоста. Библиотека вайнера выпустила пресс-релиз с высказываниями нескольких пострадавших (от холокоста) персоналиев, подготовленный иегудой бауэром из института яд вашем Израиля, который собирался принять участие в семинаре.
Такие вот "пострадавшие"
Были ли у меня какие-либо комментарии? Это был рутинный журналистский звонок. Я говорю об этом потому, что не ищу известности и не сворачиваю со своего пути для этого. Известность досадна, и я давно не думаю, что журналисты могут принести мне какую-либо пользу.
Когда этот журналист позвонил мне, я ответил: "Я не могу сказать Вам о своём впечатлении от этих фигур, но я скажу Вам, что Адольф Эйхман заявил, что фигура Рудольфа Хёсса (коменданта Аушвица) чрезвычайно раздута, и что Эйхман считал Хёсса вопиющим лжецом".
"Как Вы об этом узнали?" - спросил он.
Я ответил: "Никто пока не знает этого, но пару месяцев назад я получил все частные бумаги Адольфа Эйхмана. Они были переданы мне нашим общим знакомым в Аргентине, который не знал, что с ними делать и подумал, что в моих руках они будут в большей сохранности. Я передал оригиналы немецким архивам и сейчас занят изучением их (копий)". К тому времени я прочитал около 3/4 их.
Журналист подпрыгнул. "Вы хотите сказать, что обладаете дневниками Эйхмана?" - спросил он.
"Нет" - ответил я. "Не его дневниками, но его воспоминаниями и всем, что он надиктовал, а также всеми его беседами, и это - просто золото".
Затем он спросил: "Есть ли у Вас какие-либо новые выводы?".
Я ответил: "Там есть одна фраза, которая даёт мне повод задуматься". (Я скажу об этом позднее). И журналист написал статью, появившуюся на следующий день в Обсервере и перепечатанную на следующий день Санди Телеграф под заголовком: "Историк отрекается". (См. Новостное письмо IHR от февраля 1992, стр. 3-4.)
Но после этой невинной шутки на следующее утро начался переполох. Так как земля вращается и солнце всходит на востоке и заходит на западе, телефакс начал печатать сообщения от всех моих агентов, источников и друзей в Новой Зеландии, Австралии, Южной Африке и Европе, а затем с западного побережья Соединённых Штатов, Канады и, наконец, западного побережья, затем снова с Гавай, Китая и Гон Конга - вокруг всего света. Так мгновенно распространилась статья из Обсервера: "Дэвид Ирвинг отрекается".
Интересно, что моё оригинальное изречение, истолкованное как отречение, не разошлось вокруг света, не оказалось на страницах газет, в отличие от моего "отречения", создавшего огромный общественный резонанс.
Человека, противостоящего антифашистам, протестующим против выступлений Дэвида Ирвинга и лидера БНП Ника Гриффина, уводят полицейские.
Ник Гриффин и Дэвид Ирвинг были допущены к тематическому диспуту в Oxford Union, но антифашисты преуспели более, ворвавшись на диспут и устроив сидячую забастовку.
Еврейство слишком поздно поняло, что оно допустило большой ляпсус, так как мне стали звонить с теле- и радиостудий всего мира с просьбами о живых и телефонных интервью. Смогу ли я появиться в студии для спутникового интервью Сиднею? И, конечно, каждый раз я отвечал: "Эйхман говорит, что был свидетелем массовых расстрелов в России, но он нигде ничего не упоминает о газовых камерах". Так у меня появилась возможность для распространения этого факта по всему миру.
После этого наши традиционные враги просто обезумели. Это был очень показательный пример ремонтно-восстановительных работ. Они срочно вызвали пожарные бригады для распространения следующего заявления: "То, что сказал Дэвид Ирвинг - не ново. То, что он нашёл, всегда было известно серьёзным, надёжным, академическим и профессиональным историкам. Бумаги Эйхмана не новы. Мы всегда знали об этих бумагах. В находке Дэвида Ирвинга нет ничего, заслуживающего серьёзного обсуждения".
На это я ответил: "Как вы могли знать? На документы, которые я передал в федеральный архив в Германии, мной наложено эмбарго, запрещающее кому-либо видеть их, и никто их и не видел, кроме меня и работников архива Германии. Как же вы можете знать о том, что то, что есть только у меня, широко известно всем?". Интересно!
"О, это очевидно!" - ответили они и приступили к разновидности ремонтно-восстановительных работ для ремонтно-восстановительных работ. Но было слишком поздно, так как стало очевидно: у меня были бумаги, а у них - нет".
Институт Современной истории Мюнхена также заявил, что то, что есть у меня - не ново, что оно хорошо известно и разве Дэвид Ирвинг не знает, что книга об Адольфе Эйхмане была выпущена в 1985?".
Я ответил. что не только знаю об этом, но и участвовал в составлении книги. После того, как ни один издатель в мире не дотронулся до книги об Эйхмане, я организовал встречу сына Эйхмана, у которого хранились рукописи Эйхмана и Друффеля Верлага (издателя в Германии), чтобы рукописи получили обнародование.
Итак, я знал о книге, но то, что оказалось у меня, было абсолютно другим: это были записи бесед, до этого никогда не опубликованных.
Стратегия защиты еврейства состояла в том, что обретённое мной не представляло никакой серьёзности и поэтому не требовало публичности. Это заставило меня удивляться. Что же это было, публикации чего они не хотели? Что это было. спрашивал я себя: когда воспоминания Эйхмана были готовы к публикации в 1985, никто, кроме Друффела Верлага в Германии и "Планеты" в Аргентине не согласился их опубликовать_ ни одно мэйнстримное издательство в Европе или США? Ведь это были воспоминания "крупнейшего массового убийцы всех времён" и они должны были заинтересоваться ими?
И почему они столь фанатично занялись аварийно-восстановительными работами, ведь я, владелец бумаг Эйхмана, положил их в архив?
Мартин Гилберт, мой смертельный враг и соперник, британский биограф Черчилля, сказад: "В течение многих лет м-р Ирвинг отрицал факты холокоста и сейчас он проявил добродетель, признав их".
Мартин Гилберт
Но я не говорил ни того, ни другого. Я говорю сейчас: Я не говорил ни первого ни второго. Я говорю: можем ли мы анализировать эти бумаги, эти записи, которые дезорганизованы, не пронумерованы и беспорядочны - определённым образом, с учётом того, что они были спрятанными в 1985, и того, что еврейство было столь озабочено, чтобы пресса не уделила внимания факту моего обретения их в Аргентине в 1991?
http://www.ihr.org/jhr/v13/v13n2p14_Irving.html
http://s-mahat.ru/cgi-bin/index.cgi?cont=200
Об авторе:
Дэвид Ирвинг, признан лондонским The Times "Одним из выдающихся историков Британии" - автор более двух дюжин публикаций по истории 20 века, включая: Гесс: Потерянные годы; Восстание, Венгрия, 1956; Война Гитлера; Война Черчилля и Геринг: Биография. Ирвингу были посвящены четыре конференции Института Ревизии Истории.
Воспоминания Эйхмана
Если Вы окажетесь сейчас в Лондоне, то вокруг Вест Энд, где я живу, вы обнаружите, что любой счётчик парковки, любой придорожный штендер, любой придорожный фонарь снабжён стикерами с надписями: "Сокрушите Дэвида Ирвинга", "Остановите Ирвинга" или "Ирвинг говорит, Росток горит". За этим стоит группа, называющая себя CAFE - Комитет Против Фашизма в Европе, которую Дэйли Экспресс назвала выкормышем Моссада. Её члены слоняются по всей Вест Энд, призывая к массовым митингам возле моего дома и очень доброжелательно предоставляя мой адрес.
Тем не менее, дурная слава даёт и преимущества. Когда я был в Аргентине, в октябре 1991, человек, читавший меня пару лет назад, придя ко мне после одного митинга, упомянул о бумагах, которые мне следует увидеть. На следующий день он вернулся и протянул мне два пухлых свёртка в коричневой бумаге, как оказалось, содержащие записи Адольфа Эйхмана за время его сокрытия в Аргентине в конце 1950-х. Адольф Эйхман является человеком, с которым публика ассоциирует слово "холокост".
Я ненавижу это слово и не люблю его использовать. Люди говорят мне: "М-р Ирвинг, Вы верите в Холокост? Вы отрицаете Холокост?". Я отвечаю, что не верю словам с большой буквы. Они выглядят как торговая марка, не так ли? Как Тиленол или ему подобное. Мы не верим им; не важно, сколько они потратили на рекламу Тиленола.
То же самое - со словом "Холокост". У Вас создаётся впечатление, что это - аккуратно проведённая, продвинутая операция, и Вы не верите ей.
Эйхман родился 19 марта 1906. В звании генерал-лейтенанта СС (Оберштурмбанфюрера) он был специалистом по еврейскому вопросу. Он смотрел на евреев со смесью восхищения и страха, как большинство нееврейского населения по всему миру.
Мать: Maria née Schefferling, отец: Adolf Karl Eichmann, Adolf Otto Eichmann - справа.
Лютеранская семья из Золингена (Германия).
Он посетил Палестину в 1937, после того, как стал офицером СС и он действительно (мы располагаем его собственными описаниями этого) вступил в переговоры с лидерами подпольного сионистского террористического движения, некоторые из которых выдвинулись после войны на должности членов кабинета израильского лидера бен-гуриона. Никто из них не подтверждает этого, но соответствующие записи содержатся в документах СС, хранящихся в Национальных архивах Вашингтона.
Эйхман был главой 4 Управления Безопасности Рейха ((RSHA). Это было отделение гестапо, специализирующееся на еврейском вопросе. Эйхман подчинялся Генриху Мюллеру (главе Гестапо), подчинявшегося Рейнхарду Гейдриху (главе RSHA) (после января 1943 Эрнсту Кальтенбрюннеру), подчинявшегося Генриху Миллеру (Рейхсфюреру СС), подчинявшемуся Гитлеру.
В действительности, Гиммлер был граздо более отдалён от Гитлера, чем Вы можете представить из последующей исторической пропаганды. Отношения между Гитлером и Гиммлером не были близкими. Они редко виделись; Гиммлер принимал собственные решения и поступал так, как хотел. Гитлер не докучал ему в области компетенции Гиммлера. Я думаю, между ними был некоторый недостаток родства, и это становилось всё более очевидным в ходе войны. Это отражено и в записях Эйхмана.
С женой
Невеста - Veronika Liebl (1909-1997) из Чешских Будейовиц, женился 21 марта, 1935
У Эйхмана было четверо детей, сыновья: Клаус Эйхман (род. 1936 в Берлине),
Хорст Адольф Эйхман(род. 1940 в Вене), Дитер Хельмут Эйхман (род. 1942 в Праге) и Рикардо Франсиско Эйхман (род. 1955 в Буэнос Айресе).
Правительствам стран, из которых депортировались евреи, Эйхман отрицал, что евреев убивали. Но из его бумаг мы можем предположить, что он знал или подозревал нечто иное.
Эти бумаги Эйхмана - 600 страниц, которые были обретены мной в Аргентине - отпечатаны на машинке на очень, очень тонкой бумаге - которую вы, американцы зовёте бумагой из луковой шелухи. Я предполагаю, что с них было сделано много, много копий. Мы знаем, что они были плодом сотрудничества фламандского журналиста Вильяма Сассенса фон Хилдевора, который также скрывался в Аргентине. Сассенс обладал очень подозрительным характером.
Я допускаю, что он всё ещё живёт в Аргентине, но скрывается, так как опасается за свою жизнь и, надо полагать, небезосновательно. Когда он передал кипу таких копий журналу Life, то их (частичная) публикация стала прямой причиной поимки и похищения Эйхмана в следующем году израильтянами.
Клаус Эйхманн в период, когда его семья жила в Такумане.Клаус Эйхманн даёт интервью репортёру в Буэнос-Айресе в 1961.
Адольф Эйхман был похищен во время его приезда в дом Клауса для встречи со своей внучкой. Считает своего отца невиновным.
Итак, Сассенс был очень подозрительным. Как мы знаем от Уолтерсдорфа, свидетеля, который живёт в Германии по сей день и написал мне очень длинное письмо после скандала (он присутствовал в течение многих сеансов записи с Эйхманом), Сассенс убедил Эйхмана на длительную диктовку на магнитофон. Всего было 67 или 72 записи на ленту. Так как это происходило в 1950-х, магнитофон был катушечным и довольно примитивным. Он требовал предварительного стирания лент перед новой записью, и лишь некоторые ленты сохранились.
Сохранившиеся ленты теперь находятся на хранении у Дитера Эйхмана, сына Эйхмана, который живёт недалеко от озера Констанс (Южная Германия). После скандала после моего открытия этих бумаг эйхмана, я постарался защатить Дитера Эйхмана от беспокойства газетчиками: я сказал журналистам, что не сообщу им о его местонахождении, так как не хочу, чтобы они её беспокоили.
Однако, я свёл одного журналиста с Дитером Эйхманом - журналиста из швейцарского еженедельника Die Weltwoche, который приобрёл для газеты все оставшиеся ленты и бумаги. Die Weltwoche теперь является их полным правообладателем. Затем я получил письмо от юристов Die Weltwoche, предупреждающее меня не использовать никакие материалы, которыми обладаю и я.
Вероника Эйхманн 55 лет, вдова Адольфа, отгоняет фотографов, проходя со своим сыном Хаасом через терминал аэропорта Буэнос-Айреса после возвращения из Германии в 1963. Слева от неё - Дитер Эйхман, встречающий свою мать и брата.
Сассенс отпечатал разговоры с эйхманом в 1950-х. Они являются копиями со слов, что делает их очень ценными, и они радикально отличаются от содержания книг об Эйхмане, опубликованных в 1985, так как в этих книгах нет записей разговоров. Они содержат слегка отредактированный текст, скомпилированный Сассенсом.
Записи очень интересны, так как Эйхман часто бывал очень раздражён Сассенсом и постоянно прерывал его: "Я не вижу, что Вы имеете в виду" или: "Вы очень тупы", или: "Почему Вы спрашиваете меня о том, кто отдавал приказы? Как я могу это знать?". Такие дерзости в диалогах очень интересны.
В январе 1992 я пожертвовал все эти оригинальные бумаги Федеральному архиву [Bundesarchiv] в Кобленце. Фактически, я передал их, даже не прочитав полностью, так как они являются источником чрезвычайной важности для изучения "холокоста". С 1965 я начал практику передачи моих частных документов и исследовательских материалов Германскому Федеральному архиву, так как их объём стал очень велик, а также чтобы ими могли пользоваться другие историки.
Хорст, "Адольфо" Эйхманн, 24 лет на пресс-конференции в Буэнос-Айресе в 1964. Он заявляет, что является членом аргентинской Нацистской партии, основанной в 1960. Конференция проводилась на вторую годовщину казни его отца.
Хорст возле огороженного сеткой дома Адольфа Эйхмана в Bancalari, Сан-Фернандо, в предместьях Буэнос-Айреса в 1961.
Одно время я передавал документы Институту Современной Истории Мюнхена, где была создана коллекция, названная "Коллекция Ирвинга". Но я изменил эту практику три года назад, после того, как профессор Института, Гельмут Ауэрбах, написал за моей спиной письмо на бланке Института, с доносом на меня Германскому прокурору!
Я решил больше не размещать документы в их архивах и до тех пор, пока они не извинятся передо мной и не возьмут назад это клеветническое письмо, они могут сказать "goodbye" получению чего-либо из моей коллекции. Теперь все документы поступают от меня в Германский Федеральный Архив.
У меня не было времени вскрыть этот коричневый пакет до рождества. В Лондоне оно является бесконечно скучным, утомительным и безлюдным праздником, поэтому я решил осветить этот праздник чтением документов Адольфа Эйхмана.
Я начал читать вечером на Рождество и продолжал до дня Рождества. Очень скоро я решил, что не могу продолжать чтение, так как они были столь хрупкими, что я мог повредить их. Поэтому я решил скопировать их, что я и сделал лист за листом. Это заняло весь день Рождества, но копия была гораздо качественнее оригинала. который я пожертвовал архиву.
Фрау Эйхман с её четвёртым сыном, Рикардо, рождённым в Аргентине в то время, пока Адольф скрывался там.
Мальчик - законнорожденный и зарегистрирован на фамилию матери Liebl, что было необходимо ввиду того, что Адольф Эйхманн под псевдонимом Рикардо Клемент был официально известен семье Эйхманн как "дядюшка Рикардо"
Рикардо Эйхман со своей матерью в Мюнхене в 1962.
Тогда я начал их основательное чтение 2-го или 3-го января. Каждый вечер, после дневной работы, я прочитывал 30 или 40 страниц этих копий.
"Дэвид Ирвинг отрекается"
Неожиданно в пятницу, 10 января, мне позвонил журналист Обсервера (одной из серьёзных газет Вритиш Санди, серьёзный конкурент Санди таймс) и попросил меня высказаться о событии, должном состояться в Лондоне на следующей неделе. 20 января в Лондоне в библиотеке вайнера должен был состояться большой еврейский семинар на тему холокоста. Библиотека вайнера выпустила пресс-релиз с высказываниями нескольких пострадавших (от холокоста) персоналиев, подготовленный иегудой бауэром из института яд вашем Израиля, который собирался принять участие в семинаре.
Такие вот "пострадавшие"
Были ли у меня какие-либо комментарии? Это был рутинный журналистский звонок. Я говорю об этом потому, что не ищу известности и не сворачиваю со своего пути для этого. Известность досадна, и я давно не думаю, что журналисты могут принести мне какую-либо пользу.
Когда этот журналист позвонил мне, я ответил: "Я не могу сказать Вам о своём впечатлении от этих фигур, но я скажу Вам, что Адольф Эйхман заявил, что фигура Рудольфа Хёсса (коменданта Аушвица) чрезвычайно раздута, и что Эйхман считал Хёсса вопиющим лжецом".
"Как Вы об этом узнали?" - спросил он.
Я ответил: "Никто пока не знает этого, но пару месяцев назад я получил все частные бумаги Адольфа Эйхмана. Они были переданы мне нашим общим знакомым в Аргентине, который не знал, что с ними делать и подумал, что в моих руках они будут в большей сохранности. Я передал оригиналы немецким архивам и сейчас занят изучением их (копий)". К тому времени я прочитал около 3/4 их.
Журналист подпрыгнул. "Вы хотите сказать, что обладаете дневниками Эйхмана?" - спросил он.
"Нет" - ответил я. "Не его дневниками, но его воспоминаниями и всем, что он надиктовал, а также всеми его беседами, и это - просто золото".
Затем он спросил: "Есть ли у Вас какие-либо новые выводы?".
Я ответил: "Там есть одна фраза, которая даёт мне повод задуматься". (Я скажу об этом позднее). И журналист написал статью, появившуюся на следующий день в Обсервере и перепечатанную на следующий день Санди Телеграф под заголовком: "Историк отрекается". (См. Новостное письмо IHR от февраля 1992, стр. 3-4.)
Но после этой невинной шутки на следующее утро начался переполох. Так как земля вращается и солнце всходит на востоке и заходит на западе, телефакс начал печатать сообщения от всех моих агентов, источников и друзей в Новой Зеландии, Австралии, Южной Африке и Европе, а затем с западного побережья Соединённых Штатов, Канады и, наконец, западного побережья, затем снова с Гавай, Китая и Гон Конга - вокруг всего света. Так мгновенно распространилась статья из Обсервера: "Дэвид Ирвинг отрекается".
Интересно, что моё оригинальное изречение, истолкованное как отречение, не разошлось вокруг света, не оказалось на страницах газет, в отличие от моего "отречения", создавшего огромный общественный резонанс.
Человека, противостоящего антифашистам, протестующим против выступлений Дэвида Ирвинга и лидера БНП Ника Гриффина, уводят полицейские.
Ник Гриффин и Дэвид Ирвинг были допущены к тематическому диспуту в Oxford Union, но антифашисты преуспели более, ворвавшись на диспут и устроив сидячую забастовку.
Еврейство слишком поздно поняло, что оно допустило большой ляпсус, так как мне стали звонить с теле- и радиостудий всего мира с просьбами о живых и телефонных интервью. Смогу ли я появиться в студии для спутникового интервью Сиднею? И, конечно, каждый раз я отвечал: "Эйхман говорит, что был свидетелем массовых расстрелов в России, но он нигде ничего не упоминает о газовых камерах". Так у меня появилась возможность для распространения этого факта по всему миру.
После этого наши традиционные враги просто обезумели. Это был очень показательный пример ремонтно-восстановительных работ. Они срочно вызвали пожарные бригады для распространения следующего заявления: "То, что сказал Дэвид Ирвинг - не ново. То, что он нашёл, всегда было известно серьёзным, надёжным, академическим и профессиональным историкам. Бумаги Эйхмана не новы. Мы всегда знали об этих бумагах. В находке Дэвида Ирвинга нет ничего, заслуживающего серьёзного обсуждения".
На это я ответил: "Как вы могли знать? На документы, которые я передал в федеральный архив в Германии, мной наложено эмбарго, запрещающее кому-либо видеть их, и никто их и не видел, кроме меня и работников архива Германии. Как же вы можете знать о том, что то, что есть только у меня, широко известно всем?". Интересно!
"О, это очевидно!" - ответили они и приступили к разновидности ремонтно-восстановительных работ для ремонтно-восстановительных работ. Но было слишком поздно, так как стало очевидно: у меня были бумаги, а у них - нет".
Институт Современной истории Мюнхена также заявил, что то, что есть у меня - не ново, что оно хорошо известно и разве Дэвид Ирвинг не знает, что книга об Адольфе Эйхмане была выпущена в 1985?".
Я ответил. что не только знаю об этом, но и участвовал в составлении книги. После того, как ни один издатель в мире не дотронулся до книги об Эйхмане, я организовал встречу сына Эйхмана, у которого хранились рукописи Эйхмана и Друффеля Верлага (издателя в Германии), чтобы рукописи получили обнародование.
Итак, я знал о книге, но то, что оказалось у меня, было абсолютно другим: это были записи бесед, до этого никогда не опубликованных.
Стратегия защиты еврейства состояла в том, что обретённое мной не представляло никакой серьёзности и поэтому не требовало публичности. Это заставило меня удивляться. Что же это было, публикации чего они не хотели? Что это было. спрашивал я себя: когда воспоминания Эйхмана были готовы к публикации в 1985, никто, кроме Друффела Верлага в Германии и "Планеты" в Аргентине не согласился их опубликовать_ ни одно мэйнстримное издательство в Европе или США? Ведь это были воспоминания "крупнейшего массового убийцы всех времён" и они должны были заинтересоваться ими?
И почему они столь фанатично занялись аварийно-восстановительными работами, ведь я, владелец бумаг Эйхмана, положил их в архив?
Мартин Гилберт, мой смертельный враг и соперник, британский биограф Черчилля, сказад: "В течение многих лет м-р Ирвинг отрицал факты холокоста и сейчас он проявил добродетель, признав их".
Мартин Гилберт
Но я не говорил ни того, ни другого. Я говорю сейчас: Я не говорил ни первого ни второго. Я говорю: можем ли мы анализировать эти бумаги, эти записи, которые дезорганизованы, не пронумерованы и беспорядочны - определённым образом, с учётом того, что они были спрятанными в 1985, и того, что еврейство было столь озабочено, чтобы пресса не уделила внимания факту моего обретения их в Аргентине в 1991?
http://www.ihr.org/jhr/v13/v13n2p14_Irving.html
http://s-mahat.ru/cgi-bin/index.cgi?cont=200