Как я Хичхайкеру мешала, или А мы пойдем на север
Я вернулась в Москву с твердым решением проработать тут год. Более того, проработать его в офисе. Ведь взрослый человек может взять себя за задницу и проработать в офисе год, думала я. Год длился недели полторы, после чего я сбежала в Хибиня приводить в порядок нервную систему. Не подумайте дурного, самой бы мне в голову не пришло ехать на север, но в тех краях Хичхайкер писал свой очередной путевод и я поехала ему мешать. И вот как это было.
Мы встретились в Апатитах. Апатиты состоят из серых унылых пятиэтажек. Пятиэтажки серы и унылы настолько, что жилые от нежилых отличить можно только по отсутствующим в последних стеклам. Местные не особенно стараются украсить это безобразие граффити и только суровые северные рэпперы пишут на стенах свое "Ё!". По-русски.
А потом мы в несколько вылазок бродили по горам. Хибины меня не впечатлили. Дело в том, что, как бы вам сказать... там нет людей. То есть с учетом теперешнего состояния моей камеры и моего настроения фотографировать нечего. А снимать пейзаж полтинником - только расстраиваться. Я отрывалась на Теме, собаках и случайных попутчиках. Собаки в моем личном рейтинге лидировали.
Гордость Кировска - дом-музей Кирова. Не то, чтобы Киров там жил, но за массивным столом (так я себе представляю карельскую березу) он объявил об основании Кировска, за что местные ему до сих пор благодарны. Смотреть там нечего, особенно за 20 рублей.
Мы прошли около 20 км по грунтовке от Кировска до турбазы с непроизносимым названием, не то финским, не то карельским. Дорога изредка пересекала ручьи, иногда становилась руслом речки. По словам директора турбазы, легковая машина может тут проехать. Но, по-моему, знают об этом только те, кто уже проехал. Может быть поэтому траффик, если можно так назвать одну машину в час, был исключительно встречным. Впрочем, ездить тут на легковой - задача для сильных духом, но слабых разумом.
Неподалеку от турбазы прогулялись в направлении "красивого водопада". Ну да, водопад.
Турбаза сурова как сам Север. И дорогостояща как он же. Мы переночевали на берегу речки и устопили обратно в Апатиты.
На следующий день прошлись по ущелью Аку-Аку в компании двух казанских туристов. Легкий маршрут. Начинается от Имандры, дальше тропами к водопаду, потом направо по ущелью. Каменные стенки с двух сторон, иногда в ложбинках грязный снег. По словам Темы, в описании маршрута сказано, что дальняя часть ущелья впечатляет меньше ближней. Я бы сказала, что они одинаковы: идти трудно, фотографировать некого. Неудобная обувь и общая слабосильность не позволяли мне идти быстро, но Артем проявил чудеса терпения и заботы, ждал и помогал.
Эх, не умею я пейзаж фотографировать. Да и не люблю...
Это не ручей - это дорога. Местами переходящая в ручей. По ней мы вышли к станции Нефелиновые Пески. Восемь поездов в день притормаживают там на минуту. Рядом с платформой два дома: в одном железнодорожники, в другом старик. Он пришел вечером знакомиться, когда мы поставились на берегу озера.
- Я рыбак. Раньше официально. Ходили туда и в ту сторону, - дед махнул рукой в сторону озера к северу и к югу. - Потом все ушли, а я остался.
Потом было Ловозеро с его саамами. Саамов не было. Что не удивительно: даже в лучшие годы численность народности не превышала 1700 человек, сейчас их не встретить. Только в разрезе глаз ветхих старух есть что-то древнее. На фото саамы суровые, скуластые лица кажутся голыми, безбровыми. Даже дети смотрят исподлобья, не улыбаются. На снимке со съезда малочисленных народов севера 7 человек. И правда, малочисленные.
- Оленеводческие хозяйства тут есть?
- Есть, остались. На лето оленей распускают, они уходят к морю искать соленую траву, а к зиме обратно.
- Оленям, наверное, тяжело зимой добывать ягель из-под сугробов?
- Зимой нет. Бывает идешь, видишь - только задница из сугроба торчит. (Смеется) Тяжело весной, когда наст образуется. Если он толстый, копытом не пробить, а под тонкой олени проваливаются и ранят лапы.
Всю дорогу нам рассказывали, что медведей в последнее время много и учили, как с ними общаться. Тут их не боятся, хотя о правилах предосторожности говорят, причем иногда советы взаимоисключающие. "Медведей наших не пугайте," - говорят.
Мы хорошо побродили, но желания повторить нет. Я так и не поняла, зачем едут на север.
Мы встретились в Апатитах. Апатиты состоят из серых унылых пятиэтажек. Пятиэтажки серы и унылы настолько, что жилые от нежилых отличить можно только по отсутствующим в последних стеклам. Местные не особенно стараются украсить это безобразие граффити и только суровые северные рэпперы пишут на стенах свое "Ё!". По-русски.
А потом мы в несколько вылазок бродили по горам. Хибины меня не впечатлили. Дело в том, что, как бы вам сказать... там нет людей. То есть с учетом теперешнего состояния моей камеры и моего настроения фотографировать нечего. А снимать пейзаж полтинником - только расстраиваться. Я отрывалась на Теме, собаках и случайных попутчиках. Собаки в моем личном рейтинге лидировали.
Гордость Кировска - дом-музей Кирова. Не то, чтобы Киров там жил, но за массивным столом (так я себе представляю карельскую березу) он объявил об основании Кировска, за что местные ему до сих пор благодарны. Смотреть там нечего, особенно за 20 рублей.
Мы прошли около 20 км по грунтовке от Кировска до турбазы с непроизносимым названием, не то финским, не то карельским. Дорога изредка пересекала ручьи, иногда становилась руслом речки. По словам директора турбазы, легковая машина может тут проехать. Но, по-моему, знают об этом только те, кто уже проехал. Может быть поэтому траффик, если можно так назвать одну машину в час, был исключительно встречным. Впрочем, ездить тут на легковой - задача для сильных духом, но слабых разумом.
Неподалеку от турбазы прогулялись в направлении "красивого водопада". Ну да, водопад.
Турбаза сурова как сам Север. И дорогостояща как он же. Мы переночевали на берегу речки и устопили обратно в Апатиты.
На следующий день прошлись по ущелью Аку-Аку в компании двух казанских туристов. Легкий маршрут. Начинается от Имандры, дальше тропами к водопаду, потом направо по ущелью. Каменные стенки с двух сторон, иногда в ложбинках грязный снег. По словам Темы, в описании маршрута сказано, что дальняя часть ущелья впечатляет меньше ближней. Я бы сказала, что они одинаковы: идти трудно, фотографировать некого. Неудобная обувь и общая слабосильность не позволяли мне идти быстро, но Артем проявил чудеса терпения и заботы, ждал и помогал.
Эх, не умею я пейзаж фотографировать. Да и не люблю...
Это не ручей - это дорога. Местами переходящая в ручей. По ней мы вышли к станции Нефелиновые Пески. Восемь поездов в день притормаживают там на минуту. Рядом с платформой два дома: в одном железнодорожники, в другом старик. Он пришел вечером знакомиться, когда мы поставились на берегу озера.
- Я рыбак. Раньше официально. Ходили туда и в ту сторону, - дед махнул рукой в сторону озера к северу и к югу. - Потом все ушли, а я остался.
Потом было Ловозеро с его саамами. Саамов не было. Что не удивительно: даже в лучшие годы численность народности не превышала 1700 человек, сейчас их не встретить. Только в разрезе глаз ветхих старух есть что-то древнее. На фото саамы суровые, скуластые лица кажутся голыми, безбровыми. Даже дети смотрят исподлобья, не улыбаются. На снимке со съезда малочисленных народов севера 7 человек. И правда, малочисленные.
- Оленеводческие хозяйства тут есть?
- Есть, остались. На лето оленей распускают, они уходят к морю искать соленую траву, а к зиме обратно.
- Оленям, наверное, тяжело зимой добывать ягель из-под сугробов?
- Зимой нет. Бывает идешь, видишь - только задница из сугроба торчит. (Смеется) Тяжело весной, когда наст образуется. Если он толстый, копытом не пробить, а под тонкой олени проваливаются и ранят лапы.
Всю дорогу нам рассказывали, что медведей в последнее время много и учили, как с ними общаться. Тут их не боятся, хотя о правилах предосторожности говорят, причем иногда советы взаимоисключающие. "Медведей наших не пугайте," - говорят.
Мы хорошо побродили, но желания повторить нет. Я так и не поняла, зачем едут на север.