Обыкновенная суббота : заметки на полях
Почему я не написал эту книгу раньше? Я был занят. Чем? Что чем? Чем занят? Смотрел на мир. Осень, порывистый ветер качает дорожку старого сада. Качается гроздь рябины, но если долго смотреть на качающиеся ветви, начнет качаться дорожка. Если долго смотреть на плывущие облака, поплывут и кроны деревьев. Лет в шесть эти занимательные опыты удаются без труда. Ты еще не знаешь ни Родченко, ни Картье-Брессона, ни Аведона, ни Вангенхайма, но ты уже играешь с невидимым фотоаппаратом, что затаился в глубине зрачка. Чем еще? Исследовал его наощупь. Смотрел на себя. Исследовал себя наощупь. Не всегда своими руками, но это не имеет никакого значения. Ты чувствуешь не руки, что тебя касаются, ты чувствуешь само прикосновение, а прикосновение принадлежит тебе. Ты не можешь знать, что чувствуют руки, но даже если б и мог, тебе это глубоко безразлично. Тебе не cтоль безразлично, что чувствуют твои собственные руки, но и в этом случае тебя больше интересует результат прикосновения. Тактильные ощущения, в сущности, бездушная механика. Тебя интересует смычок или звук, который издает скрипка? Ну, неважно. Чем я был занят? Смотрел на мир. Расстроенный Стейнвей. Яблоки между тронутых инеем рам. Сад. Керосиновая лавка с ее пьянящими запахами. Пруд с его лячушачьей икрой, похожей на пену. Диван с голубыми драконами. Вывески магазинов, которые, оказывается, можно прочесть. Головной вагон метро с окрашенным черной краской стеклом, отделяющим кабину кондукторов. Краской, чуть-чуть облупившейся, в мелких трещинках, с непременной отвалившейся чешуйкой, дающей возможность любоваться летящим навстречу полутемным тоннелем, одновременно таинственным и необъяснимо уютным. Глядя на мир, понимаешь, что в нем есть тайна. И ее поиски занимают массу времени. Неудивительно, что я был занят.