Старый Город
История старого города
По преданиям школьных учебников
Нас уводит в скалистые горы -
К прототипам дорожных поребриков,
Где на склонах, богатых ущельями,
Средь оврагов, обжитых лисицами,
У жрецов одиноких над кельями
Жили боги с мохнатыми лицами,
Что молились друг другу, и думали,
И грешили, и жили, и умерли.
Геометрия старого города,
Над которой не бьются школьники,
Не Евклидова, ни Пифагорова,
Круглый глаз её в треугольнике
Как всевидящий символ практики,
Он под зимними злыми ливнями
В одну точку конца галлактики
Посылает прямые линии -
Параллели за параллелями,
Мы обычно зовём их елями.
География старого города
В школьных картах почти не отмечена,
Только вскользь упомянуто коротко
Как дождливо и ветренно вечером
На дорогах его искорёженных,
Не избалованных изобилием
Первых встречных, случайных прохожих,
Дикой фауны. Все позабыли,
Как метелью из прошлого вымели,
Все здесь жили когда-то, и вымерли.
По преданиям школьных учебников
Нас уводит в скалистые горы -
К прототипам дорожных поребриков,
Где на склонах, богатых ущельями,
Средь оврагов, обжитых лисицами,
У жрецов одиноких над кельями
Жили боги с мохнатыми лицами,
Что молились друг другу, и думали,
И грешили, и жили, и умерли.
Геометрия старого города,
Над которой не бьются школьники,
Не Евклидова, ни Пифагорова,
Круглый глаз её в треугольнике
Как всевидящий символ практики,
Он под зимними злыми ливнями
В одну точку конца галлактики
Посылает прямые линии -
Параллели за параллелями,
Мы обычно зовём их елями.
География старого города
В школьных картах почти не отмечена,
Только вскользь упомянуто коротко
Как дождливо и ветренно вечером
На дорогах его искорёженных,
Не избалованных изобилием
Первых встречных, случайных прохожих,
Дикой фауны. Все позабыли,
Как метелью из прошлого вымели,
Все здесь жили когда-то, и вымерли.