Шутошное
Была зима, снега, метели.
И так по всей земле мело,
что всем нам выйти из шинели
не покатило, не зашло.
Сукно и вата ближе к телу,
и столько сделалось тепла,
что дух витал, и нота пела,
и буква с цифрою легла.
Порой для легкого дебоша
встречались главы двух семей,
Святой Георгий, он же Гоша,
и Чингачгук, Великий Змей.
Мы закрывали плотно двери,
чтоб не смотреть, как дед Пихто
кроил из чуждых нам материй
подкладку белого пальто.
Но, вдруг из песни Окуджавы:
пришли брать за руки друзья,
и самый главный, моложавый,
сказал "Шинелька-то моя!".
И мы, суконное отребье,
ушли, как было испокон,
и растворились в звездном небе,
исполнив нравственный закон.
И так по всей земле мело,
что всем нам выйти из шинели
не покатило, не зашло.
Сукно и вата ближе к телу,
и столько сделалось тепла,
что дух витал, и нота пела,
и буква с цифрою легла.
Порой для легкого дебоша
встречались главы двух семей,
Святой Георгий, он же Гоша,
и Чингачгук, Великий Змей.
Мы закрывали плотно двери,
чтоб не смотреть, как дед Пихто
кроил из чуждых нам материй
подкладку белого пальто.
Но, вдруг из песни Окуджавы:
пришли брать за руки друзья,
и самый главный, моложавый,
сказал "Шинелька-то моя!".
И мы, суконное отребье,
ушли, как было испокон,
и растворились в звездном небе,
исполнив нравственный закон.