Питер Кери, "Моя жизнь как фальшивка"
Жили-были два друга: молодой австралиец - талантливый поэт, и молодой еврей - поэт бездарный. Австралиец ушёл на войну и нахлебался там горя, а еврей сделался редактором модного поэтического журнала и жил припеваючи.
Австралиец вернулся с войны, зажил так себе, невесело. И решил "отомстить". Взял да выдумал никому неведомого "гениального поэта" Боба Маккоркла. Приписал ему стихи, надёрганные из строчек армейских уставов и наставлений по борьбе с малярией. И отправил эти вирши редактору, изнывавшему от вечной редакторской страсти - откопать в груде графоманов нового Шекспира.
А редактор купился: напечатал, воспарил от своей редакторской удачи, но - был разоблачён, осуждён обществом и скверно кончил.
Мистификация удалась даже лучше, чем планировал мистификатор, но в разгар торжества появился человек, заявивший, что он и есть Боб Маккоркл. Большой, сильный, страшный человек...
Книга, в общем-то, не про зажравшихся бездельников, которым кажется, будто поэтический дар есть благословение; среди персонажей нет ни одного положительного, и так им и надо.
Книга о поэзии. К сожалению, о поэзии англоязычной, которую я терпеть не могу; но многие, вероятно, любят.
===
Английская поэзия, - за редчайшим исключением народных авторов типа Бёрнса или Киплинга, - не нравится мне. Кажется, вся она построена в подражание античности, с античной строгостью, но без античных силы и страсти - оттого создаёт впечатление пафосной пустоты. Там, где в стихах следовало бы открыть душу, англичанин "сохраняет лицо"; редкие проблески настоящего чувства выглядят ещё большей насмешкой над человеческим.
Русская поэзия есть драма, французская - трагедия, английская - лицемерный фарс.
Австралиец вернулся с войны, зажил так себе, невесело. И решил "отомстить". Взял да выдумал никому неведомого "гениального поэта" Боба Маккоркла. Приписал ему стихи, надёрганные из строчек армейских уставов и наставлений по борьбе с малярией. И отправил эти вирши редактору, изнывавшему от вечной редакторской страсти - откопать в груде графоманов нового Шекспира.
А редактор купился: напечатал, воспарил от своей редакторской удачи, но - был разоблачён, осуждён обществом и скверно кончил.
Мистификация удалась даже лучше, чем планировал мистификатор, но в разгар торжества появился человек, заявивший, что он и есть Боб Маккоркл. Большой, сильный, страшный человек...
Книга, в общем-то, не про зажравшихся бездельников, которым кажется, будто поэтический дар есть благословение; среди персонажей нет ни одного положительного, и так им и надо.
Книга о поэзии. К сожалению, о поэзии англоязычной, которую я терпеть не могу; но многие, вероятно, любят.
===
Английская поэзия, - за редчайшим исключением народных авторов типа Бёрнса или Киплинга, - не нравится мне. Кажется, вся она построена в подражание античности, с античной строгостью, но без античных силы и страсти - оттого создаёт впечатление пафосной пустоты. Там, где в стихах следовало бы открыть душу, англичанин "сохраняет лицо"; редкие проблески настоящего чувства выглядят ещё большей насмешкой над человеческим.
Русская поэзия есть драма, французская - трагедия, английская - лицемерный фарс.