Композитор Александр Харютченко: «Музыка - это космос»
Композитор Александр Харютченко: «Музыка - это космос»
Говорят, в интернете есть все! Но как ни старалась я найти интервью или биографию Александра Дмитриевича Харютченко, преподавателя Академии Матусовского, ничего кроме фразы, перекопированной на множество сайтов, о том, что он известный композитор, член союза композиторов Украины и России, ученик Арама Хачатуряна и Эдисона Денисова не было. Тогда я стала расспрашивать о нем знакомых музыкантов. Картина вырисовывалась еще более загадочная: «Это глыба!», «Живая легенда!», «То, что он сочиняет сыграть можно только в состоянии наркотического опьянения!» - говорили мне они. На встречу с маэстро я шла заинтригованная, а побывав на репетиции симфонического оркестра под управлением Сергея Йовсы, исполнявшего сочинения Харютченко, вынуждена была согласиться со своими собеседниками. И возможно, вам дорогие читатели, после прочтения этого интервью захочется послушать его необычную прекрасную музыку.
Я родился в Тихом океане, в прошлом веке. Отец мой был военнослужащим и вскоре мы перебрались в Москву. Во время путешествия домой, переплывая Охотское море, мы попали в шторм. И нас, пассажиров корабля, с помощью рыболовной сети перемещали на другое судно. Под нами бездна и над нами. Я был совсем еще грудным ребенком.
Если бы я не стал композитором, я бы стал астрофизиком, потому что музыка - это космос!
Через несколько месяцев остров Шум-шу, на котором мы жили, был смыт к чертовой матери огромной волной. Бог для чего-то спас нас.
У меня есть сочинение «Цунами». Но не каждый может выслушать эти безумные звуки.
У Шарля Бодлера есть стихотворение: «Я в музыку порой иду, как в океан,// Пленительный, опасный// Чтоб устремить ладью сквозь морок и туман// К звезде своей неясной...». Так что в моей жизни два океана.
Мама уроженка Луганска. После того, как отец ушел в запас, мы осели в Луганске.
Я был обычным пацаном, учился в школе, гонял в футбол, но в 12-13 лет возникло желание заниматься музыкой.
Я научился играть на ксилофоне, не зная нот. Мне нравились ударные инструменты.
В оркестре Георгия Аванесова я солировал на ксилофоне и играл на всех ударных инструментах. Аванесов стал моим первым учителем.
Мне хотелось сочинять, но Аванесов говорил: «Лучше чем Чайковский не напишешь, а хуже не стоит». Спустя годы я сыграл ему свою музыку, и он сказал: «Это не хуже, чем у Чайковского, но по-другому». Это была авангардная, духовная музыка «Страсти по Руси».
В 14 лет я стал лауреатом 1 премии Киевского конкурса молодых талантов. После победы на конкурсе я подал документы в Луганское музыкальное училище.
Мой экзаменатор композитор Михаил Воль понял, что я не знаю нот, но у меня был абсолютный слух. Меня приняли. Через три года я уже учился в Донецке на теоретическом факультете заочно, чтобы иметь возможность играть.
Год я отработал с нашим Луганским симфоническим оркестром. Я узнал оркестр, это помогло мне в дальнейшем.
Мой преподаватель композитор В. Доронкин посоветовал мне после третьего курса поступать в консерваторию в Одессу. Он дал мне рекомендательное письмо. В Одессе меня обокрали, украли деньги и рекомендательное письмо. Но я все же решился поступать и поступил без рекомендаций.
Я разрывался между Луганском, Донецком и Одессой, пока были улажены все бюрократические моменты, ведь у меня не было аттестата зрелости.
Однажды, когда я перелетал на каком-то кукурузнике из Луганска в Донецк, у самолета заглох мотор. «Мы не падаем, мы планируем» - сказал пилот.
Вскоре я стал расходиться во взглядах со своим педагогом. Я писал авангардную, атональную, додекафонную музыку. Поэтому, чтобы продолжить образование я отправиться в Москву.
Мне не нужен диплом, я хочу учиться. - Сказал я Араму Хачетуряну в ответ на его предложение идти на 4-й курс. У кого Вы хотите учиться? - спросил он. - Что за вопрос! Конечно у Вас! Так я стал учиться у Хачатуряна.
«Мне нравится, музыка, которую ты создаешь, но я не понимаю, как это тебе удается» - говорил мне Арам. Я и сам не знаю. Это то, что дается свыше.
Однажды мне поставили на экзамене 2. Объяснение было простым: слишком хорошо, чтобы ставить 4, но слишком нетрадиционно, чтобы поставить 5. Хачатурян самолично красным фломастером в зачетке исправил двойку на пятерку.
Хачатурян с трудом выговаривал мою фамилию. Он говорил «Харутченко» и предлагал взять фамилию матери, но я отказался. И тогда он сказал: «Надо делать из фамилии ИМЯ. Сделаешь!»
Меня направили служить в Таманскую дивизию в Подмосковье, но освободили от армии в связи с работой над фильмом «Арам Хачатурян».
Фильм демонстрировался по всему миру. Он стал моей визиткой. В конце фильма звучала моя музыка. После этого показа меня стали приглашать в кино.
Кино - это настоящая лаборатория для композитора, благодаря которой он может донести свои эксперименты до зрителя.
Я написал музыку к более чем 40 фильмам и к одному мультфильму. «Это не серьезно», - говорили мне. Может это и хулиганство, но в хорошем смысле. Похулиганить я люблю!
Шнитке придумал такой термин «полистилистика». Я полистилист, я пишу во всех стилях, и авангардную, и традиционную музыку. На юбилейном концерте прозвучит мое сочинение «Барокко», но это не барокко в классическом понимании, оно стилистически напоминает эту форму, но в произведении происходит разрушение красоты! Это то, что мы видим вокруг, в современном мире.
Я писал симфонии, кантаты, оратории, камерную, хоровую духовную музыку. Написал музыку к 2 балетам, пока не поставленным: «Ящерица» и «Дориан». А так же оперу «Ромео и Джульетта», поставленную в стенах Академии Матусовского. Драматические спектакли с моей музыкой играли на сценах Москвы, Тбилиси, Луганска.
Говорят, что искусство должно быть понятно народу. Мне больше нравится мысль, что искусство должно быть понято народом. Слушателя нужно просвещать, а не опускаться до его уровня.
Сто тысяч музыкантов есть в мире, а гениальных единицы. В чем секрет? Не трудно выучить ноты, но главное это понимать структуру, что за произведение ты хочешь сотворить, почувствовать его. Это и есть Искра Божья.
Никогда не думал, что буду учить студентов.
Основная задача искусства - красота.
Основной принцип жизни: любовь, созидание, согласие и вера. А все остальное - безобразие, от слов «без образа».
И я пытаюсь эти понятия донести до людей средствами искусства, музыки. Но это возможно лишь, если произведение практически шедевр!
Надо писать так, чтобы после перерыва люди не уходили из зала!
Для себя я решил: плохо ничего нельзя делать. Этому и учу студентов.
Чтобы понять, что интернет не помойка, а кладезь знаний, нужен поводырь и не один, который расскажет, что искать и где искать.
В больших городах больше возможностей заработать денег, а писать можно хоть в пустыне! Где творить не имеет значение, это можно делать в любой точке мира, важно то, что ты творишь!
Война? Никуда не уезжал! Мимо меня летали бомбы, а я писал музыку. Я написал произведение на стихи Лермонтова «Молитва». Это простая, тональная, одухотворенная музыка. Писал в темноте. И мины не долетали. Работал. Не скучал и не боялся.
Я хотел бы написать книгу, но лучше я буду писать музыку.
Говорят, в интернете есть все! Но как ни старалась я найти интервью или биографию Александра Дмитриевича Харютченко, преподавателя Академии Матусовского, ничего кроме фразы, перекопированной на множество сайтов, о том, что он известный композитор, член союза композиторов Украины и России, ученик Арама Хачатуряна и Эдисона Денисова не было. Тогда я стала расспрашивать о нем знакомых музыкантов. Картина вырисовывалась еще более загадочная: «Это глыба!», «Живая легенда!», «То, что он сочиняет сыграть можно только в состоянии наркотического опьянения!» - говорили мне они. На встречу с маэстро я шла заинтригованная, а побывав на репетиции симфонического оркестра под управлением Сергея Йовсы, исполнявшего сочинения Харютченко, вынуждена была согласиться со своими собеседниками. И возможно, вам дорогие читатели, после прочтения этого интервью захочется послушать его необычную прекрасную музыку.
Я родился в Тихом океане, в прошлом веке. Отец мой был военнослужащим и вскоре мы перебрались в Москву. Во время путешествия домой, переплывая Охотское море, мы попали в шторм. И нас, пассажиров корабля, с помощью рыболовной сети перемещали на другое судно. Под нами бездна и над нами. Я был совсем еще грудным ребенком.
Если бы я не стал композитором, я бы стал астрофизиком, потому что музыка - это космос!
Через несколько месяцев остров Шум-шу, на котором мы жили, был смыт к чертовой матери огромной волной. Бог для чего-то спас нас.
У меня есть сочинение «Цунами». Но не каждый может выслушать эти безумные звуки.
У Шарля Бодлера есть стихотворение: «Я в музыку порой иду, как в океан,// Пленительный, опасный// Чтоб устремить ладью сквозь морок и туман// К звезде своей неясной...». Так что в моей жизни два океана.
Мама уроженка Луганска. После того, как отец ушел в запас, мы осели в Луганске.
Я был обычным пацаном, учился в школе, гонял в футбол, но в 12-13 лет возникло желание заниматься музыкой.
Я научился играть на ксилофоне, не зная нот. Мне нравились ударные инструменты.
В оркестре Георгия Аванесова я солировал на ксилофоне и играл на всех ударных инструментах. Аванесов стал моим первым учителем.
Мне хотелось сочинять, но Аванесов говорил: «Лучше чем Чайковский не напишешь, а хуже не стоит». Спустя годы я сыграл ему свою музыку, и он сказал: «Это не хуже, чем у Чайковского, но по-другому». Это была авангардная, духовная музыка «Страсти по Руси».
В 14 лет я стал лауреатом 1 премии Киевского конкурса молодых талантов. После победы на конкурсе я подал документы в Луганское музыкальное училище.
Мой экзаменатор композитор Михаил Воль понял, что я не знаю нот, но у меня был абсолютный слух. Меня приняли. Через три года я уже учился в Донецке на теоретическом факультете заочно, чтобы иметь возможность играть.
Год я отработал с нашим Луганским симфоническим оркестром. Я узнал оркестр, это помогло мне в дальнейшем.
Мой преподаватель композитор В. Доронкин посоветовал мне после третьего курса поступать в консерваторию в Одессу. Он дал мне рекомендательное письмо. В Одессе меня обокрали, украли деньги и рекомендательное письмо. Но я все же решился поступать и поступил без рекомендаций.
Я разрывался между Луганском, Донецком и Одессой, пока были улажены все бюрократические моменты, ведь у меня не было аттестата зрелости.
Однажды, когда я перелетал на каком-то кукурузнике из Луганска в Донецк, у самолета заглох мотор. «Мы не падаем, мы планируем» - сказал пилот.
Вскоре я стал расходиться во взглядах со своим педагогом. Я писал авангардную, атональную, додекафонную музыку. Поэтому, чтобы продолжить образование я отправиться в Москву.
Мне не нужен диплом, я хочу учиться. - Сказал я Араму Хачетуряну в ответ на его предложение идти на 4-й курс. У кого Вы хотите учиться? - спросил он. - Что за вопрос! Конечно у Вас! Так я стал учиться у Хачатуряна.
«Мне нравится, музыка, которую ты создаешь, но я не понимаю, как это тебе удается» - говорил мне Арам. Я и сам не знаю. Это то, что дается свыше.
Однажды мне поставили на экзамене 2. Объяснение было простым: слишком хорошо, чтобы ставить 4, но слишком нетрадиционно, чтобы поставить 5. Хачатурян самолично красным фломастером в зачетке исправил двойку на пятерку.
Хачатурян с трудом выговаривал мою фамилию. Он говорил «Харутченко» и предлагал взять фамилию матери, но я отказался. И тогда он сказал: «Надо делать из фамилии ИМЯ. Сделаешь!»
Меня направили служить в Таманскую дивизию в Подмосковье, но освободили от армии в связи с работой над фильмом «Арам Хачатурян».
Фильм демонстрировался по всему миру. Он стал моей визиткой. В конце фильма звучала моя музыка. После этого показа меня стали приглашать в кино.
Кино - это настоящая лаборатория для композитора, благодаря которой он может донести свои эксперименты до зрителя.
Я написал музыку к более чем 40 фильмам и к одному мультфильму. «Это не серьезно», - говорили мне. Может это и хулиганство, но в хорошем смысле. Похулиганить я люблю!
Шнитке придумал такой термин «полистилистика». Я полистилист, я пишу во всех стилях, и авангардную, и традиционную музыку. На юбилейном концерте прозвучит мое сочинение «Барокко», но это не барокко в классическом понимании, оно стилистически напоминает эту форму, но в произведении происходит разрушение красоты! Это то, что мы видим вокруг, в современном мире.
Я писал симфонии, кантаты, оратории, камерную, хоровую духовную музыку. Написал музыку к 2 балетам, пока не поставленным: «Ящерица» и «Дориан». А так же оперу «Ромео и Джульетта», поставленную в стенах Академии Матусовского. Драматические спектакли с моей музыкой играли на сценах Москвы, Тбилиси, Луганска.
Говорят, что искусство должно быть понятно народу. Мне больше нравится мысль, что искусство должно быть понято народом. Слушателя нужно просвещать, а не опускаться до его уровня.
Сто тысяч музыкантов есть в мире, а гениальных единицы. В чем секрет? Не трудно выучить ноты, но главное это понимать структуру, что за произведение ты хочешь сотворить, почувствовать его. Это и есть Искра Божья.
Никогда не думал, что буду учить студентов.
Основная задача искусства - красота.
Основной принцип жизни: любовь, созидание, согласие и вера. А все остальное - безобразие, от слов «без образа».
И я пытаюсь эти понятия донести до людей средствами искусства, музыки. Но это возможно лишь, если произведение практически шедевр!
Надо писать так, чтобы после перерыва люди не уходили из зала!
Для себя я решил: плохо ничего нельзя делать. Этому и учу студентов.
Чтобы понять, что интернет не помойка, а кладезь знаний, нужен поводырь и не один, который расскажет, что искать и где искать.
В больших городах больше возможностей заработать денег, а писать можно хоть в пустыне! Где творить не имеет значение, это можно делать в любой точке мира, важно то, что ты творишь!
Война? Никуда не уезжал! Мимо меня летали бомбы, а я писал музыку. Я написал произведение на стихи Лермонтова «Молитва». Это простая, тональная, одухотворенная музыка. Писал в темноте. И мины не долетали. Работал. Не скучал и не боялся.
Я хотел бы написать книгу, но лучше я буду писать музыку.