Опять быль.
История та известна мне от деда. В советское время дело было. Жил себе поживал в солнечном Туркменистане хороший человек с простым туркменским именем Перды. А точнее Перды Пердыевич Пердыбердыев. Был он знатным хлопкоробом, стахановцем, и аккуратная вырезка из газеты "Туркменский передовик сельскохозяйства" с черно-белой фотографией, подписанной: "Ударник хлопкоробства П.П.Пердыбердыев. Победа в битве за урожай!", поправу занимала почетное место на стене его кабинета, когда, уже в зрелом возрасте, сделал наш герой изрядную в масштабах области карьеру по партийной линии и дорос до должности секретаря райкома. И дальнейшие перспективы партийного роста маячили перед ним весьма заманчивые и обширные. Но вышла вдруг в карьере Перды Пердыевича внезапная загвоздка. Год, два, три торчит он в должности райкомовской и на республиканский уровень никак не продвинется. И не продвинулся никогда, открою вам, забегая вперед, что, впрочем совершенно неважно для дальнейшего повествования. А дело было в том, что в те времена на должности первых секретарей региональных обкомов - ставили только русских. Во избежания таксказать обрастания главного партийного органа республики национальным таксказать колоритом. И вот для русскоязычного уха первого секретаря обкома сочетание Перды, Пердыевича, да ещё и Пердыбердыева в одном человеке было настолько непереносимо и не сочеталось с чинной обкомовской реальностью, что карьерный рост Перды Пердыевича как-то сам собой прекратился. Знающие люди предложили ему сменить фамилию и он даже подал документы, чтобы стать безобидным для начальственного уха Бердыбердыевым, но вовремя вспомнив о наличии у себя ещё и имени с отчеством и поняв, что одновременная смена имени, фамилии и отчества вряд ли будет свидетельствовать о его душевном здоровьи и уважении к родителям, что на востоке немаловажно, выбрал из двух зол меньшее и действительно съехал с нарезки, положил хуй на суетные дела иллюзорного окружающего мира, зарезал старшего по подъезду Шмуля Гершевича Шниппельдозера и распевая героические баллады о подвигах национального героя Мастур-Батыра был со всем уважением доставлен в областную психиатрическую лечебницу № 14 имени дважды героя советского союза Турхунзады Мандыевой. Лет через двадцать его выпустили и он ещё несколько лет ежедневно гулял в одиночестве в городском парке и пугал местных мальчишек неразборчивым индюшачьим бормотанием: "перды-берды-хуйды-перды-берды-хуйды...". А потом и вовсе затерялся где-то в петлях своего причудливого пространства-времени знатный хлопкороб Перды Пердыевич Пердыбердыев. Ну да и хуй с ним.