Алтай: в горах
По загривку Теректинского хребта идется легко и быстро. Почти летится. По левому подолу гор разноцветные лоскуты Уймонской степи, по правую - только потолок неба и горная спина, покрытая августовской полинявшей травой. Вдруг из-под той полосы, где былинки залезают за края неба, кто-то выдохнет облако. Оно покатится по-над степью неба и заметет дымкой хребтовые позвонки, поляны эдельвейсов и тебя. Запутавшаяся в облачном пододеяльнике, ты сядешь на хребтовый позвонок, обхватишь собственные колени и примешься ждать, когда дымка вокруг тебя рассеется.
В горах думай только о хорошем. Мечтай в горах. Хватай воздух, отталкивайся от него пружинами собственных мыслей и лети. Мечты, которые кладешь в свой нагрудный карман, отправляясь на позвоночник земли, обязательно сбудутся.
Думай о любимых. Сидя в складках гор, путаясь в молочных облаках, ты вдруг ясно увидишь, где сейчас твои, почувствуешь, как им сейчас, все-все про них узнаешь. По невидимой ниточке добежишь до них, дотянешься пальцами до пальцев, обнимешь, откинешь волосы со лба, разгладишь морщинку на переносице и понесешься обратно на горную хребтину думать и мечтать, чтобы все-все, о чем бьется их сердце, случилось. Ведь мечты, которые кладешь в свой нагрудный карман, отправляясь на позвоночник земли, обязательно сбудутся.
Облако рассеется, и ты увидишь спокойно пасущийся табун лошадей. Красивые, чистые, сильные. Буланые, сивые, соловые. Игреневые, карие, каурые. Почти не касаясь земли, вышагивают среди альпийских цветов, зарослей бадана и серо-багряных камней. Почти не настоящие. Может, ты случайно выдумала их себе на радость. По детской южно-русской привычке достанешь из кармана куртки несколько румяных ранеток, прихваченных утром в спящей алтайской деревне на дне долины, вытрешь их о собственный свитер и на вытянутой руке понесешь лошадям. Не берут. Пугаются.
- Что ты делаешь здесь одна? - обернешься на голос и увидишь перед собой молодого пастуха-алтайца верхом на вороном коне. Улыбаясь, он наблюдал все это время, как ты пыталась накормить его лошадей яблоками.
- Эти дикие, неприрученные, в руки не даются - лошадь под ним смахивает собственную челку с черных глаз.
Ты вздохнешь, спрячешь яблоки в карман да попрощаешься с пастухом и его табуном. Через минуту тишина на хребте треснет от свиста плетки - молодой алтаец гонит выдуманных и раскрашенных мною лошадей вниз по горной хребтине на новое пастбище. И полетят по-над позвонками Теректинского хребта разноцветные облака. Буланые, сивые, соловые. Игреневые, карие, каурые.
Ты пойдешь себе дальше к самому краю, где небо срастается с землей. По стежкам, что сшивают воздух и почву в единое полотно, выходишь к концу земли. Ты на самом верху задыхаешься от высоты, пока кто-то внизу в ущелье долины под тобой выдыхает облака, будто беззаботное дите мыльные пузыри, и пускает их плавать по небу. Вдалеке внизу бирюзовое озеро в синих разводах упавшим осколком неба отражает теперь причудливые игры неприрученного горного ветра. По краям озера затихли не то камни, не то лодки.
Затихнешь и ты на самом краю земли. Снова сядешь на последний позвонок хребта, обнимешь собственные колени и станешь на чуть-чуть тонким стежком, что соединяет время и безвременье. Вспомнишь про своих. По невидимой ниточке добежишь до них, дотянешься пальцами до пальцев, обнимешь, откинешь волосы со лба, разгладишь морщинку на переносице и понесешься обратно на горную хребтину думать и мечтать, чтобы все-все, о чем бьется их сердце, случилось. Ведь мечты, которые кладешь в свой нагрудный карман, отправляясь на позвоночник земли, обязательно сбудутся.
В горах думай только о хорошем. Мечтай в горах. Хватай воздух, отталкивайся от него пружинами собственных мыслей и лети. Мечты, которые кладешь в свой нагрудный карман, отправляясь на позвоночник земли, обязательно сбудутся.
Думай о любимых. Сидя в складках гор, путаясь в молочных облаках, ты вдруг ясно увидишь, где сейчас твои, почувствуешь, как им сейчас, все-все про них узнаешь. По невидимой ниточке добежишь до них, дотянешься пальцами до пальцев, обнимешь, откинешь волосы со лба, разгладишь морщинку на переносице и понесешься обратно на горную хребтину думать и мечтать, чтобы все-все, о чем бьется их сердце, случилось. Ведь мечты, которые кладешь в свой нагрудный карман, отправляясь на позвоночник земли, обязательно сбудутся.
Облако рассеется, и ты увидишь спокойно пасущийся табун лошадей. Красивые, чистые, сильные. Буланые, сивые, соловые. Игреневые, карие, каурые. Почти не касаясь земли, вышагивают среди альпийских цветов, зарослей бадана и серо-багряных камней. Почти не настоящие. Может, ты случайно выдумала их себе на радость. По детской южно-русской привычке достанешь из кармана куртки несколько румяных ранеток, прихваченных утром в спящей алтайской деревне на дне долины, вытрешь их о собственный свитер и на вытянутой руке понесешь лошадям. Не берут. Пугаются.
- Что ты делаешь здесь одна? - обернешься на голос и увидишь перед собой молодого пастуха-алтайца верхом на вороном коне. Улыбаясь, он наблюдал все это время, как ты пыталась накормить его лошадей яблоками.
- Эти дикие, неприрученные, в руки не даются - лошадь под ним смахивает собственную челку с черных глаз.
Ты вздохнешь, спрячешь яблоки в карман да попрощаешься с пастухом и его табуном. Через минуту тишина на хребте треснет от свиста плетки - молодой алтаец гонит выдуманных и раскрашенных мною лошадей вниз по горной хребтине на новое пастбище. И полетят по-над позвонками Теректинского хребта разноцветные облака. Буланые, сивые, соловые. Игреневые, карие, каурые.
Ты пойдешь себе дальше к самому краю, где небо срастается с землей. По стежкам, что сшивают воздух и почву в единое полотно, выходишь к концу земли. Ты на самом верху задыхаешься от высоты, пока кто-то внизу в ущелье долины под тобой выдыхает облака, будто беззаботное дите мыльные пузыри, и пускает их плавать по небу. Вдалеке внизу бирюзовое озеро в синих разводах упавшим осколком неба отражает теперь причудливые игры неприрученного горного ветра. По краям озера затихли не то камни, не то лодки.
Затихнешь и ты на самом краю земли. Снова сядешь на последний позвонок хребта, обнимешь собственные колени и станешь на чуть-чуть тонким стежком, что соединяет время и безвременье. Вспомнишь про своих. По невидимой ниточке добежишь до них, дотянешься пальцами до пальцев, обнимешь, откинешь волосы со лба, разгладишь морщинку на переносице и понесешься обратно на горную хребтину думать и мечтать, чтобы все-все, о чем бьется их сердце, случилось. Ведь мечты, которые кладешь в свой нагрудный карман, отправляясь на позвоночник земли, обязательно сбудутся.