_vz_
in
zanzibarovy
"БУНТЫ И ДЕРЗОСТИ"
(«Евразия-2007»)- "Современная драматургия", 2007, №4
Конфликт между драматургами и критиками столь же естественен и неизбежен, как между гаишниками и водителями.
Критики хотят, чтобы драматурги писали с поправкой на классиков, были витальны, но не вульгарны, философичны, но без ложного глубокомыслия, а живая разговорная речь на сцене не оскорбляла бы слух читательниц журнала «Работница» за 1982-й год. Драматурги, возможно, и хотели бы ездить по этим предписанным правилам, но ухабистые пути российского театра не оставляют им пространства для маневра: либо пиши в режиме «отложено», либо ориентируйся на конъюнктуру сцены. А она, как правило, антрепризна и стрижет всех авторов под одну гребёнку. Поэтому, чтобы победить, нужно нарушать. А критики, так же, впрочем, как и сотрудники ГИБДД, нарушителей не любят.
Впрочем, есть зоны, где драматурги и критики, попадая в общее пространство, начинают если не любить друг друга, то хотя бы прислушиваться к словам из другого лагеря. Это фестивали и конкурсы современной пьесы. Сложился определенный годичный цикл, когда конкурс «Свободный театр», ФМД «Любимовка», практикум «Премьера» передают друг другу, как по эстафете, не только драматургические тексты, но и экспертов, райтеров (тех, кто читает тексты для отбора в лонг-лист) и гостей, приезжающих на показы и читки.
Замыкающая этот круг «Евразия» (победителей конкурса награждают в июне, дальше - лето, а после новый театральный сезон) в нынешнем году была особенно богата на открытия новых талантов. Как и прежде, среди призеров много учеников того человека, который, собственно, и придумал конкурс - драматурга и режиссеры Николая Коляды. И это уже иное поколение школы уральских драматургов. От лобовой социальности они ушли к метафизике, от невротического обличения жизни к новому, иногда парадоксальному оптимизму, от беспомощности перед хаосом к созданию новой гармонии. Пример такой драматургии, передающей трагизм жизни, но в моцартовских тонах - публикуемая в этом номере пьеса Павла Казанцева и Ярославы Пулинович «Мойщики».
Еще один ученик Коляды, Владмир Зуев, автор, пожалуй, лучшей пьесе о чеченской войне под названием «Круговая оборона», решил попробовать себя в новом жанре - комедии положений. Все действие в его новой пьесе «Чужие здесь не ходят» происходит в замкнутом пространстве семейной секции общежития: страсти здесь кипят нешуточные, а финал напоминает полузабытые фильмы советского кино, где герои оставались наедине с тем неопределенно-обманчивым состоянием, которое можно назвать «печаль моя светла».
Почти все тексты, представленные на заключительной части «Евразии» - своего рода кардиограммы, изображающие движения коллективного сердца, а бьется оно пугающе неровно. Одна из сквозных тем конкурса - конфликт «Свой-Чужой», разделение, разлом мира по новым культурно-тектоническим границам. Об этом и пьеса живущей в Санкт-Петербурге Ольги Погодиной «Глиняная яма», получившая первую премию в номинации «Свободная тема», острая, беспощадная, нарушающая многие сегодняшние конвенции, и «Прощай, Манчжурия!» Булата Ширибазарова из Ханты-Мансийска.
Отчуждение, впрочем, может принимать самые разные формы. Одна из них - отчуждение иерарахическое. Бунт офисного планктона против мира, превратившегося в огромный офис и зависть к пассионарности смертников в «Дневнике шахида» москвича Александра Молчанова. Вселенская злоба винтиков гигантской машины промоушена-продакшена, топ-команд и чипо-цен в «Монологах о карме успешности» екатеринбуржца Леонида Андронова.
И еще один лейтмотив, который можно было уловить во многих присланных на «Евразию» пьесах - мутация семьи как общественного института. Драматургия - зеркало, и в нем отразилось странная форма двоебрачия, почти общепризнанной цивилизованной жизни на две семьи, сложившаяся не сегодня, но сейчас уже мало кем гневно отвергаемая.
Современные герои семейных драм не испытывают угрызений совести по поводу измены. Господствовавший два тысячелетия христианства принцип брака до гроба («пока смерть не разлучит нас»), единственности семейного опыта не воспринимается всерьез. Фактически торжествует полигамия. Длинный список «евразийских» пьес - как раз об этом. Здесь и пьесы «Forточка» Анны Андреевой, и «Жизнь убога» Дианы Балыко, «Где-то и около» Анны Яблонской и уже упомянутая «Глиняная яма» Ольги Погодиной.
Тотально-матримониальному кризису посвящена гомерически смешная и до жути достоверная пьеса «Парикмахерша» дебютанта из Ростова-на-Дону Сергея Медведева. Его героиня, продукт национальной традиции «жестокого романса» простодушно совмещает несколько параллельных любовных интриг, и каждая из них - приговор традиционной семье. Если есть в сегодняшней отечественной драматургии пьесы о невозможности счастливого брака, то «Парикмахерша» здесь под номером один.
Ту же тему в иной тональности отыгрывает пьеса петербуржца Олега Михайлова «Мои мертвецы». Формулу нынешнего мироощущения выводит герой, что забавно, по профессии тоже парикмахер: «Сложно выложить из льдинок слово «вечность», когда в алфавите только четыре буквы: ж-о-п-а!»
Авторы, получившие призы на «Евразии», в большинстве своем очень молоды, они дерзят и провоцируют, ломают (жанровые запреты) и строят (новые традиции). Многие тексты напоминают киносценарии; пространные ремарки сочетаются с короткими диалогами, монтажный принцип лежит в основе всего каркаса пьесы, а действие спрессовано, как будто его сжимали голливудские прессы.
А что же критики? Критики пока притихли, выжидая результатов очередной драматургической сходки. Ведь для того, чтобы последовать евангельскому наставлению «по плодам их узнаете их», надо дождаться времени, когда тексты получат новую жизнь - на сцене или в кинематографе.
Конфликт между драматургами и критиками столь же естественен и неизбежен, как между гаишниками и водителями.
Критики хотят, чтобы драматурги писали с поправкой на классиков, были витальны, но не вульгарны, философичны, но без ложного глубокомыслия, а живая разговорная речь на сцене не оскорбляла бы слух читательниц журнала «Работница» за 1982-й год. Драматурги, возможно, и хотели бы ездить по этим предписанным правилам, но ухабистые пути российского театра не оставляют им пространства для маневра: либо пиши в режиме «отложено», либо ориентируйся на конъюнктуру сцены. А она, как правило, антрепризна и стрижет всех авторов под одну гребёнку. Поэтому, чтобы победить, нужно нарушать. А критики, так же, впрочем, как и сотрудники ГИБДД, нарушителей не любят.
Впрочем, есть зоны, где драматурги и критики, попадая в общее пространство, начинают если не любить друг друга, то хотя бы прислушиваться к словам из другого лагеря. Это фестивали и конкурсы современной пьесы. Сложился определенный годичный цикл, когда конкурс «Свободный театр», ФМД «Любимовка», практикум «Премьера» передают друг другу, как по эстафете, не только драматургические тексты, но и экспертов, райтеров (тех, кто читает тексты для отбора в лонг-лист) и гостей, приезжающих на показы и читки.
Замыкающая этот круг «Евразия» (победителей конкурса награждают в июне, дальше - лето, а после новый театральный сезон) в нынешнем году была особенно богата на открытия новых талантов. Как и прежде, среди призеров много учеников того человека, который, собственно, и придумал конкурс - драматурга и режиссеры Николая Коляды. И это уже иное поколение школы уральских драматургов. От лобовой социальности они ушли к метафизике, от невротического обличения жизни к новому, иногда парадоксальному оптимизму, от беспомощности перед хаосом к созданию новой гармонии. Пример такой драматургии, передающей трагизм жизни, но в моцартовских тонах - публикуемая в этом номере пьеса Павла Казанцева и Ярославы Пулинович «Мойщики».
Еще один ученик Коляды, Владмир Зуев, автор, пожалуй, лучшей пьесе о чеченской войне под названием «Круговая оборона», решил попробовать себя в новом жанре - комедии положений. Все действие в его новой пьесе «Чужие здесь не ходят» происходит в замкнутом пространстве семейной секции общежития: страсти здесь кипят нешуточные, а финал напоминает полузабытые фильмы советского кино, где герои оставались наедине с тем неопределенно-обманчивым состоянием, которое можно назвать «печаль моя светла».
Почти все тексты, представленные на заключительной части «Евразии» - своего рода кардиограммы, изображающие движения коллективного сердца, а бьется оно пугающе неровно. Одна из сквозных тем конкурса - конфликт «Свой-Чужой», разделение, разлом мира по новым культурно-тектоническим границам. Об этом и пьеса живущей в Санкт-Петербурге Ольги Погодиной «Глиняная яма», получившая первую премию в номинации «Свободная тема», острая, беспощадная, нарушающая многие сегодняшние конвенции, и «Прощай, Манчжурия!» Булата Ширибазарова из Ханты-Мансийска.
Отчуждение, впрочем, может принимать самые разные формы. Одна из них - отчуждение иерарахическое. Бунт офисного планктона против мира, превратившегося в огромный офис и зависть к пассионарности смертников в «Дневнике шахида» москвича Александра Молчанова. Вселенская злоба винтиков гигантской машины промоушена-продакшена, топ-команд и чипо-цен в «Монологах о карме успешности» екатеринбуржца Леонида Андронова.
И еще один лейтмотив, который можно было уловить во многих присланных на «Евразию» пьесах - мутация семьи как общественного института. Драматургия - зеркало, и в нем отразилось странная форма двоебрачия, почти общепризнанной цивилизованной жизни на две семьи, сложившаяся не сегодня, но сейчас уже мало кем гневно отвергаемая.
Современные герои семейных драм не испытывают угрызений совести по поводу измены. Господствовавший два тысячелетия христианства принцип брака до гроба («пока смерть не разлучит нас»), единственности семейного опыта не воспринимается всерьез. Фактически торжествует полигамия. Длинный список «евразийских» пьес - как раз об этом. Здесь и пьесы «Forточка» Анны Андреевой, и «Жизнь убога» Дианы Балыко, «Где-то и около» Анны Яблонской и уже упомянутая «Глиняная яма» Ольги Погодиной.
Тотально-матримониальному кризису посвящена гомерически смешная и до жути достоверная пьеса «Парикмахерша» дебютанта из Ростова-на-Дону Сергея Медведева. Его героиня, продукт национальной традиции «жестокого романса» простодушно совмещает несколько параллельных любовных интриг, и каждая из них - приговор традиционной семье. Если есть в сегодняшней отечественной драматургии пьесы о невозможности счастливого брака, то «Парикмахерша» здесь под номером один.
Ту же тему в иной тональности отыгрывает пьеса петербуржца Олега Михайлова «Мои мертвецы». Формулу нынешнего мироощущения выводит герой, что забавно, по профессии тоже парикмахер: «Сложно выложить из льдинок слово «вечность», когда в алфавите только четыре буквы: ж-о-п-а!»
Авторы, получившие призы на «Евразии», в большинстве своем очень молоды, они дерзят и провоцируют, ломают (жанровые запреты) и строят (новые традиции). Многие тексты напоминают киносценарии; пространные ремарки сочетаются с короткими диалогами, монтажный принцип лежит в основе всего каркаса пьесы, а действие спрессовано, как будто его сжимали голливудские прессы.
А что же критики? Критики пока притихли, выжидая результатов очередной драматургической сходки. Ведь для того, чтобы последовать евангельскому наставлению «по плодам их узнаете их», надо дождаться времени, когда тексты получат новую жизнь - на сцене или в кинематографе.