Шкафы и внутри них
Второе по важности действо после самого акта великого расхламления - это письменная фиксация всех этих увлекательных расхламительных вех. Guess what. I'm late for well over a year. But nonetheless. Прошлый октябрь прошёл под знаком книг, а в ноябре были совершены поползновения в два сложных направления: документы и кухню. Перечитываю кухонные посты с такой любовью и благодарностию к себе за то, что нашла силы запечатлеть это всё в моменте! Духовитое, ароматное, переживательное, увлекательное, дарующее силы, любознательность и ресурс продолжать.
Последние схемы и чертежи для макетов деталей и коробок как раз датировались двадцатыми числами ноября двадцать второго года. Потом я погрузилась в документальные пучины, и это было новое путешествие в генеалогию - эмоционально непростое, как и сама физическая фаза действа: на кухне ты крутишься и нахаживаешь до 15 тысяч шагов в день, перемещаясь между макетной мастерской, местами облагораживания, местами хранения и другими злачными уголками, а с документами ты просто сидишь торжественно в их кругу, и перебираешь-перебираешь-перебираешь каждый. В процессе обнаружается полный сюр в перемешанных чеках, абонентских книжках и внезапных копиях свидетельств о рождении, сделанных в 1930-х.
Ещё в прошлом ноябре я начала делать йогу, и нет, не напишу, что мне однозначно и безоговорочно понравилось. Хуже того, постоянно хотелось зевать, чихать и кашлять. Иногда тело банально отказывалось шевелиться. В декабре был перерыв, поэтому начисто можно вести второй отсчёт от начала нового две тысячи двадцать третьего года. И таки это было чижеловато (именно в формате прививания такового образа действия как образа жизни), особенно регулярность необходимости уделить немного внимания и приятных разнообразных форм движения своему телу.
Летом были дни, когда, наоборот, двигаться стало легко и привольно, захотелось повторять цикл ещё дополнительный раз. Это было удивительное ощущение. Пропустила наверное дней десять суммарно за год, когда с самого раннего утра сходу впиливалась в другую активную деятельность. Успела по ряду причин переделать йогу во всех комнатах, куда помещается развёрнутый коврик, в том числе и на кухне однажды. Почему-то это оказалось весьма воодушевляюще!
Вообще мне довольно импонирует сама идея: "пять хороших минут" (ц), которые ты посвящаешь телу и своему с ним взаимодействию. К этому настрою ума ещё идти и идти, разбуженный разум с самого утра частенько навостряется впиливаться в какие-то незавершённые и тяжёлые эмоциональные трансперсональные ситуации, на которые этот год оказался изобильно щедр, но, увы, не с плюсовым знаком. Возможно, по прошествии достаточного времени я смогу более внятно оценить результаты произошедшего и даже возблагодарить за то, что выход из определённых ситуаций сложился именно таким, хотя вотпрямщаз в моменте он ощущается довольно печальным и травматичным. Но впервые за этим выходом видны другие шансы и возможности.
Возвращаясь к благим практикам познания пространства вокруг себя. В январе (кажется, всё же в нём, как раз в серединке) был осмотрен с доброжелательным вниманием прихожный комод. Несмотря на переезды, в нём сохранились вещи, датированные 1985-м годом и окружающими его годами. В основном сушёные травы типа родиолы или ромашки. Да, здесь можно включать нашу любимую присказку "Господи боже, но почему же ничего этого не было съедено и выпито", но присказка на то и риторическая, что не было.
Комод был героически разобран по полочкам, те полочки (почти метровой ширины) вынуты и со всем скарбом отбазированы в макетную мастерскую, где и был произведён учёт всему и всего. Антикварного, безгодного, странного и так и не пригодившегося. Потом несколько вечеров играла в тетрис, сопоставляла пространства, отсеки и ячейки, собирала коробчатое из обширной коллекции материалов. Почти все коробки ввиду соотношения их размерностей пришлось вырезать и склеивать вручную, и, как оказалось, это был пробный заход перед тем, чем я занималась вот сейчас в ноябре.
В итоге в комоде появилась некоторая упорядоченность, расползшиеся пакеты были все поселены в одну пакетную коробку, отдельное же жильё досталось зубным пастам, ручным кремам, ботиночным стелькам, и иным более-менее схожим по свойствам вещам и штуковинам. Cамым непростым оказалось водружение заполненных ящиков обратно в комод - уж зело тяжелы и неповоротливы они оказались, одно прохождение с ними по коридору чего стоило. Но тема была среди себя очень вдохновительная, поскольку всякое избавление от отслужившего своё неведомого (и далеко не всегда идентифицируемого) хлама - большой праздник.
В феврале сего года был заход в непостижимый прихожный шкаф - конструкция его сложна, а форма треугольна, посему базовые конструктивные решения вроде прямоугольных полок и прямоугольных же коробок - отнюдь не его вотчина. Там я разбирала правый угол с прицелом на размещение понавезённых штученек, ожидающих своих покупателей. В итоге поселила несколько свёрнутых курток и пальто вместе с большими мешками сахара в удачно подвернувшуюся коробку из-под чего-то детского. Она задала доминанту нижнему уровню пространства, туда же поселились всякие расходники обоев в рулонах - в смачную жестяную консерву, в которой выглядят, как волшебные свитки из дорам. Планы у меня на эти обои соответствующие - думаю устраивать на них разухабистую задорную каллиграфию, довольно раскатывая обойный свиток по полу.
Чтобы всё это благолепие устроить, пришлось перебрать уйму тяжёлых зимних и уличных вещей. Вот это было поролонно, пухово, нитяно, сетчато, нитчато и ни разу не благолепно. Бабушкины зимние вещи, опять же, пусть и было их сравнительно немного. Какая-то древнего вида подушка в каком-то гобеленном покрывале - дюже здоровенная, а уж сколько места занимала! На среднем уровне разобрала штангу с вешалками. Вещей на ней по-прежнему осталась уймистая уйма, но. НО!
Удалось выкроить место для длинных платьев. Нормальное человеческое место в шкафу, где не надо их сгибать и подворачивать подол. Где они не висят-пылятся прямо на шкафах снаружи, потому что никуда не помещаются. Под подолами юбок удалось уютно притулить стеклянные панели из серванта второй бабушки - эти ребята незаменимы в деле акварельного пресса, а то и размашистой монотипии. Каждое стекло любовно отмывала в ванне и натирала всякой фэйрей, потому что они ж здоровые и ни в какую раковину добровольно не влезут. Впервые пригодилась низкая державка для душа: оказалось, с ней удобно именно что промывать всякие объёмные штуки, не отвлекаясь на собсно манипулирование душем.
Эпохально ввернули внутрь шкафа в бетонную стену прям вот на саморезы с дюбелями многокрючковую вешалку из лероя. Часть сумок, подсумков, барсеточек и чехол с бадминтонными ракетками торжественно были поселены туда. Через пару месяцев добыли вторую такую же вешалку и привинтили уже в открытом пространстве прихожей - для рюкзаков и хозяйственных сумок. И вот ей богу! Раньше всё это валялось в три слоя на стуле и лавке, плотно охватывая все возможные места для прилунений. А теперь висит уютновое, и так хорошо стало. Понятнее. Маленькое действие, вызвавшее столько радости и удовлетворения. Нужно было его осознать, понять, продумать и придумать. Вот где самая мякотка.
Неохваченным остался верхний ярус, где хранятся пальто. Польта, vernacularly speaking. Пока ряд необходимых с ними действий выглядит как тягомотная морока. Часть отснять для продажи, часть вытащить, часть отчистить. Ох. Нижний и средний ярус, что забавно, выглядят такими же забитыми, как было и до разбора, хотя вещей осталось шибко меньше. Но теперь у этого всего появилась некая логическая внутренняя организация, а не только лишь метод "тючок на тючок".
То было перед весной. Весной была весна, и шум дерев, и счастье рисования, и оно же было летом, акварельное, лёгкое, восторженное и исцеляющее сердце и душу. Осенью я вернулась в Москву, и у меня открылся третий глаз. Вполне натуральное ощущение: я шла по помещениям и видела, где находится то, чему уже давно пора покинуть этот дом. Оно прям подсвечивалось, подпрыгивало, мелькало уведомлениями и призывало к себе внимание. Польза свежего незамыленного взгляда во всей красе. Вновь по уже знакомым нотам оперы: "Почему я не избавилась от этого (хлама) прежде? Что его удерживало?"
Заодно распробовала новый способ очищения, каковым не работала прежде. Прежде мне было важно разобрать категорию или пространство всё целиком, без увиливаний и экивоков. В октябре же в рамках ли заботы о себе, близких и близком же пространстве, либо по каким иным причинам, позволила себе разбирать понемногу. Не весь сектор разом, а только одну полку. Таким способом добралась до второй половины уже упомянутого треугольного прихожного шкафа. Причём у меня ясное воспоминание, что я уже его приводила в порядок в формате "чуточку по верхам" раньше. Судя по возникшим из стихийного хаосного месива категориям "сюда варежки, а сюда перчатки", а также "полке для шарфов" и "полке для шапок". Остальное я тогда только пригладила и собрала, а сейчас разобрала и присмотрелась к каждой вещи по отдельности.
Конечно же, больше половины вещей поела моль. Такова печальная участь многих удивительных вручную вязанных шерстяных предметов гардероба. Иногда потрясающе красивых и поистине артефактных в своей красоте. Но - моль. Внезапно в грудах тёплой зимней одежды возникали летние рубашки и прочие лёгкие элементы. Как, откуда, почему они туда затесались - тоже дополним уже известный сборник подобных пространственно-временных загадок. Зато нашла себе смачную клетчатую рубашку взамен полностью за этот летней сезон износившейся до нитяной тонкости хлопковой. Она когда-то была белой, потом от стирки с чем-то сделалась нежнейшего волшебного оттенка сиреневой, и так удобно защищала руки и шею от солнца, что я из неё летом практически не вылазила. Вот что значит грамотная конструкция предмета одежды!
Потом она стала терять пуговицы, рваться и обтрёпываться в запястьях, где торчащие нитки зело мешают всем садоводческим и хозяйственным процессам, бо отвлекают и лезут под пальцы, и в итоге рубашка была отправлена на заслуженный покой. Шутка. Она, конечно же, была переработана на тряпки, как и вообще всё текстильное, что по составу своему пригодно для. Безворсовая впитывающая ткань - великий помощник в расхламительном деле, а равно и в повседневном душеполезном наведении чистоты. Москва всё ещё чудовищно пыльный город.
Возвращаясь к осенним похождениям. Прохождение урывками формата "то здесь, то там", конечно, полезно, но препятствует формированию целостной картины произведённых действий и яркости преображения получившегося. Оно же по чуть-чуть, капелька здесь и капелька там. Возвращалась я в город с большой задумкой подступиться, наконец, ко всему разнообразному бумажному, бо расползлось и накопилось оно преизрядно, и очень тяготит этим тентаклевым расползанием, неотделённости расходников от готовых альбомов и блокнотов, смеси бумаг под разные техники заодно с бумагами документального и писчего свойства, а с ними и бумаг под эскизы, акварели и каллиграфию - очевидно, что всё это разные бумаги (а равно иже с ними и блокноты и прочие чудеса канцелярской мысли).
Но оказалось, что нельзя так просто взять и подступиться к задуманному, не обратившись прежде к этимологически не связанным рубрикам. Дом - живой организм, и "рисуя лицо, смотри на пятку" (ц), и всё в итоге оказывается взаимосвязанным в организме. А организм - с миром. В итоге сейчас прорабатываю разбор кладовых полок в ванной, расчищение второй части прихожей, продолжение эпопеи с древним неработающим холодильником, ныне исполняющим роль шкафа-для-съедобного и иже с ними. Именно в процессе этих, не связанных с рисованием действий нашла новое решение для организации именно что больших рисовальных форматов. Смотрю с интересом.
Из более-менее явных сфер приложения самой забавной оказалась внешне пасторальная и чистая лавка в прихожей. Обувь в ней расхламлялась на протяжении пары лет, а нынче удалось заодно разобрать и чисто обувной шкапчик, чудесным образом обнаружив место почти для всех, кто тусует в прихожей. Лавка не предвещала. Сейчас она выглядит точно так же, как и до акта расхламинго. Тем не менее, из-под этой лавки было вытащено несколько увесистых газетно-журнальных стопок и мои старые велосипедные штаны (?!), и совершенно неясно, КАК они там вообще в уголке помещались. Как они туда заныкались.
Дальше сделалось ещё веселее - пятикилограммовый пакет оказался с журналами, которые мы никогда не выписывали. Не покупали. Не получали в подарок. Я натурально видела их впервые. Судя по датам (2008~2009) это могло быть как-то связано с универом, но притаранить оттуда СТОЛЬКО тяжеленных журналов?! Когда я и так постоянно таскала туда и обратно тяжеленные планшеты, каркасы и макеты? Нет, я принесла оттуда однажды том БСЭ, так что совсем исключать подобного нельзя, но. Журналы о фотографии и всяких хассельбладах, кто лучше фокусное расстояние выставит и баланс белого пронзит. Множество эpoтики - весьма дурновкусной, хотя, казалось бы, искусство фотографии именно подобное дурновкусие должно бы отрицать, а не. Много слабых и неинтересных кадров; странно, что их вообще напечатали, - унылая композиция и вымученные ситуации и сценки.
В общем, эту бандуру выволакивала с радостью и недоумением от её почти 15-летнего нахождения в доме. С оставшимися связками газет - ну естественно! - всё оказалось совсем не просто. Бабушкины выкройки. Журналы по вязанию и вышиванию. Макраме. Схемы, схемы, схемы, миллиметровки, ещё схемы, я уже сказала про схемы? Так вот, и ещё схемы. И ещё. Выкройки, "молодая хозяйка, сделай сама" и прочие мотивационные сборники и брошюры. Немецкие журналы с выкройками - все затёртые и зачитанные, словом, отнюдь не клиенты букинистов. Уже пальцы устали набирать этот пост, но я хочу запомнить детали. Идеальные платья. Выкройки идеальных платьев. В тг-канале этого дневника я даже постила кадр идеального платья на выпускной - как если бы я обнаружила эту выкройку, и эту связку, и эту стопку лет с двадцать назад.
Посреди огромного сонма все этих выкроек - внезапная учебная книга по вышивке пятьдесят-какого-то года. А вот это уже вполне клиент букинистов и профильных учебных организаций. Вообще же разбор подобного бумажного - очень утомителен именно в силу бумажности клиента. Нужно острое орлиное внимание, перебор идёт визуально идентичных предметов, а счёт им идёт на сотни. Это не кухня, где все формы и фактуры разные: тёплое, холодное, металлическое, деревянное, ароматное, стекло, керамика, плоское, круглое, высокое, маленькое, малюпусенькое и т.д. На кухне всегда любознательность обостряется, внимание бдит и всегда интерес и интрига в обнаруженных вещах. Тем не менее, к бумажному требуется интерес не меньший, чтобы не пропустить потенциально или реально дивное что-нибудь.
Следующей клиенткой после разбора прихожей лавки стала мини-антресоль в коридоре. Она открытого типа, в ней живёт чемодан, коньки, лыжные ботинки и коробки с ЧЕМ-ТО. Вот это и предстояло выяснить. Для начала оказалось, что чемодан вмещает в себя далеко не только лишь чемодан, но и уйму настолько хорошо запрятанных старых рюкзаков, сумок и тяжёлой зимней обуви, что весила вся эта бандура примерно как я, "и сейчас мы с этим всем попытаемся взлететь" (ц), точнее, слезть со стремянки, балансируя этот сезам над головою. Волшебные ощущения. Коробки с чем-то, понятное дело, не разочаровали, но чаечкой я, конечно, поверещала в процессе. В одном основательном и увесистом коробе лежали мои тетради из начальной школы. Вообще логично, учитывая, что прежде они мне нигде в доме не попадались, а выбрасывать их никто не выбрасывал. Все эти безконечные "тетрадь по математике №12" и "тетрадь по русскому языку №14", потому что тоненькие 12-листовые же они.
Так что вновь случилось путешествие на машине времени. Это я ещё не знала, что в соседних двух коробках, хха, и не добралась до большой антресоли и двух саквояжей там, хха х2! Заодно вырезала все неиспользованные тетрадные листы, сейчас они мне здорово пригодились для создания новых макетных схем, суммарно уже пару толстых тетрадей под эти схемы и планирования всяческого экзокортекса извела, и очень уж оно удобно идёт для организации безпребойности собственной деятельности. Оставила на память тетрадь по природоведению за третий класс - там дневники наблюдения за погодой с подневным графиком и температурой. Зимние и летние. Было очень интересно почитать, как за четверть века (+-) менялась температура (и менялась ли вообще). Почитаю за важный документ эпохи, чего уж там.
Так же душевно не смогла выкинуть дошкольные прописи, которые мне придумывала и сама делала мама, - это такой великолепный творческий образец действительно интересных и увлекательных заданий, что их и сейчас интересно и весело делать, что уж говорить о шестилетней мне. Вместе со школьными тетрадями обнаружился такожде поистине неожиданный, невероятный и преисполненный чистого нефильтрованного великолепия артефакт - мои тетради с литературными, как бы сейчас сказали, ориджами. Рассказами собственного сочинения. Оригинальными, не фанфиками. Не датированы, угадать примерный год можно только по почерку - к третьему классу он становится ровнее, а буквы - мельче, так что рассказы, видимо, были написаны в восьми- или девятилетнем возрасте.
По содержанию это чисто пелевинский абсурдистский угар. Вот так обкладываешься по вечерам коробами и коробками для разбирания, открываешь тетрадь и дюже весело хохочешь остаток вечера. Какое там расхламление, господи, это же чистый сапфир! Бриллиант! Ничем не остановимый полёт мысли, потрясающее сочетание салонной лексики и позднейшего канцелярита, всё это приправлено присказками да прибаутками, отдающими мощнейней исконной посконностью, и при этом такое... Бережное к читателю. Заботливое. Словно автор обнимает читателя, сидит с ним за чашкою вкусного чаю, с баранками, да у самовара, да по плечу гладит ласково: вот так оно, мол, получилось, представляешь. Почувствовала в этих строках глубокую детскую мудрость юной себя.
Сами рассказы в обязательном порядке содержат после названий важные примечания: "непр." и "правд." - неправдивые и правдивые. Чтобы отличить правду от вымысла. Правдивые - записи случаев из жизни, в основном формата "мы с бабушкой возвращались из школы и увидели..." Далее вариации от снежинки до умильного щенка, авторское переживание чувства, глубокая рефлексия пережитой эмоции, потребность в выводе и финале.
Неправдивые - абсолютно безбрежная фантастика, натуралистические заметки о дальних странах, быт и уклад местных жителей, праздничные блюда, домашние животные, изобретения, появление некоторых вещей, кто придумал, как и зачем. Среди них же - сборник страшных историй. Прям вот хэловинский сборник ужастиков. Феерия. Некоторые настолько прекрасны, что хоть сейчас печататься. Притча (ибо это лучший термин для подобного) о совместной побелке потолка заканчивается прилётом инопланетян, но в итоге все мирно пьют чай и вообще живут дружно. Какой же восторг!
В соседней папке оказались мамины рисунки. С таким типом сентиментальных вещей отдельно тяжело иметь дело, потому что они не твои. Через неделю я доберусь до большой антресоли и саквояжей с письмами, и рисунки покажутся ещё цветочками. Второй саквояж остаётся лежать нетронутым, ибо. В первом же окажется внутрисемейная переписка на манер сегодняшних семейных чатиков в телеге, только письмами с марками, потому что письма тогда (1960~70-е) ходили с какой-то поразительной, невообразимой скоростью. В школах раньше писали анонимные письма 11-классникам и дарили на Последний звонок, с пожеланиями великого и упорного труда на благо родины.
А бабушкин слог просто восторг! Она могла бы написать своё комедийное шоу. Интересно, как бы она отнеслась к затее? Сожалею о том, что совсем её не знала. Мы познакомились, когда ей было уже очень много, а мне ещё очень мало. Она же в свои 40-50-60 - неистово феерична и искромётна. По понятным причинам во многом грустна, и грусть эту не замаскировать, но как же она обо всём этом пишет. "Соседи уехали, теперь блаженствую" - о кратких днях, когда в коммуналке все разъехались. Вообще такой замечательный подбор фраз и выражений. Чувствую огромную, океанического размаха любовь и понимание, нутряное, глубокое на уровне душевных струн звенящее понимание, очень хочется обнять и приласкать.
Это уже, конечно, не про расхламление выверт получился, а про мощный, полномасштабный контакт с прошлым и с семьёй. Местами, конечно, очень непростой, тяжёлый и требующий абстрагироваться и отстраниться от. Стать безучастным наблюдателем, не вовлекаться, do not rage on her behalf. Do not despair on her behalf, as these people are long gone. Но это родные, это род, и потому задача оказывается куда как сложнее, чем разбор посудных шкафов.
Во второй папке были карты и путеводители старинных путешествий. Это тоже было непросто, но уже по причинам субъективного характера. И снова много-много бумаги и бумажного. Кое-как охватив это открывание неожиданного, попыталась-таки добраться до антресоли - глагол "попытаться" здесь потому, что доступной оказалась только ближняя её часть. Дальняя требует либо силовых цирковых гимнастических кульбитов в воздухе, поскольку высоты стремянки не хватает, либо привезения стремянки с дачи. И вновь метод "тючок на тючке, а что в тючке - бог весть", пара тюков обрезков ткани (смутного и среднего качества), рюкзаки, ещё рюкзаки, сумки, рюкзаки (утомлённые школьной жизнью и в целом). Застопорилась на необходимости вытащить с антресоли снегокат, повиснув при этом в воздухе, поскольку до него не дотянуться.
Сам же факт разбора антресоли недюжинно меня радует. Параллельно всё собираю и собираю лут для отвезения оного лута в городской пункт приёма электрохлама - уже собрала две коробки сломанной мелкой техники, проводов, наушников, дисков и коробок от них. Осталось разобрать три коробки с дисками для завершения этой миссии. Три коробки с дисками, в свою очередь, возникли на первом этапе электрорасхламления году эдак в 2019-м (?), когда их было гораздо-гораздо больше, и я снимала их из навесного дискового хранилища и выгребала дисковые заначки из самых разных мест. Тоже, как и фотографии, любят расползтись и таинственно притулиться.
Так вот. До недозалаза на антресоль я, наконец-таки, в конце октября возвернулась на кухню. Достала чертежи годичной давности, достала запасы пенокартона, картона, заготовок и прочих макетных радостей, и допилила полочки-в-шкафчики. Выдохнула и подумала, что это хорошо. Давалось тяжеловато, поэтому побаловала себя просмотром кинчика на нощь (целый один раз, ох). Потом вернулась на кухню уже после антресолей, имея в планах заняться-таки моим обширным бумажным. Но ньет. Присмотрелась. Выдохнула, и решила-таки разобрать два остававшихся с прошлого года нетронутыми посудных шкафа. Так вот. ЭТО БЫЛО МОНУМЕНТАЛЬНО. Прикол в том, что всё это происходило унутре тех шкафов, и снаружи сейчас видно только то, что сверху исчезли три дополнительно докупленных пластиковых контейнера, в которых прежде мостилось то, что не влезало унутрь.
Перед подходом к снаряду возжелала приличествующего сезону зимнего уюта и вознамерилась повесить на кухне гирлянду, благо есть направляющие нити, остающиеся уже двадцать лет с тех времён, когда там вился грандиозный по своим размерам плющ. Посмотрела наверх. Выдохнула. Взялась снимать паутину. С паутиной начала сниматься висящая клочьями (привет заливающим соседям) штукатурка. Выдохнула. Зачистила штукатурку на трёх квадратных метрах потолка. Превратила всю кухню в штукатурное побоище. Вымыла кухню начиная от потолка, продолжая стенами и мебелью, заканчивая полом и тайными его закоулками. В нощи 26 ноября таки повесила и взожгла гирлянду. Поняла, что надо бы сдвинуть светящуюся массу на полтора метра. Занялась в итоге посудным шкафом.
Говорят, шло соединение Солнца с Марсом. По всем параметрам вышло огненно и влило канистру для творческого горения ровно туда, где было максимально необходимо для качественной и важной трансформации. В целом же переключение циклов повлияло очень благотворно на действия и продуктивность - до того дела шли, по ощущению, мучительным домкратом, не шли даже, сколько ползли на силе шибко стиснутых зубов. А потом как-то - стало легче взять себя в руки? Вырулила в нужную колею действия? Отказалась от некоторых токсичных и отъедающих ресурс внешних взаимодействий в пользу взаимодействий внутренних? Чего там, мне, кажется, впервые за сознательную жизнь удалось внятно понять медитацию и погрузиться в неё не "потому что все так делают", а с конкретной задачей. Как раз сил шуровать макетным ножом уже оставалось на исходе, оставалось только полулежать и дышать. И как оно хорошо взошло-то! Дыхание, безусловно, код к этому всему.
Такожде восхитительный пред-адвентный день выдался в субботу второго декабря, активный, разнообразный; чудесная и во многом мистичная сатурналия получилась. Заодно любовалась созерцаемой синхронистичностью, сходными мыслями разных людей из максимально разных отраслей человеческого и надмирного знания, разных профессий и образов рассуждения, как все они по своим путям и дорогами вдруг приходят к созвучным выводам, и это так красиво. Как симфония. Десять дней подряд слушала "Орфея", и это тоже было целебно, а как же.
Последние схемы и чертежи для макетов деталей и коробок как раз датировались двадцатыми числами ноября двадцать второго года. Потом я погрузилась в документальные пучины, и это было новое путешествие в генеалогию - эмоционально непростое, как и сама физическая фаза действа: на кухне ты крутишься и нахаживаешь до 15 тысяч шагов в день, перемещаясь между макетной мастерской, местами облагораживания, местами хранения и другими злачными уголками, а с документами ты просто сидишь торжественно в их кругу, и перебираешь-перебираешь-перебираешь каждый. В процессе обнаружается полный сюр в перемешанных чеках, абонентских книжках и внезапных копиях свидетельств о рождении, сделанных в 1930-х.
Ещё в прошлом ноябре я начала делать йогу, и нет, не напишу, что мне однозначно и безоговорочно понравилось. Хуже того, постоянно хотелось зевать, чихать и кашлять. Иногда тело банально отказывалось шевелиться. В декабре был перерыв, поэтому начисто можно вести второй отсчёт от начала нового две тысячи двадцать третьего года. И таки это было чижеловато (именно в формате прививания такового образа действия как образа жизни), особенно регулярность необходимости уделить немного внимания и приятных разнообразных форм движения своему телу.
Летом были дни, когда, наоборот, двигаться стало легко и привольно, захотелось повторять цикл ещё дополнительный раз. Это было удивительное ощущение. Пропустила наверное дней десять суммарно за год, когда с самого раннего утра сходу впиливалась в другую активную деятельность. Успела по ряду причин переделать йогу во всех комнатах, куда помещается развёрнутый коврик, в том числе и на кухне однажды. Почему-то это оказалось весьма воодушевляюще!
Вообще мне довольно импонирует сама идея: "пять хороших минут" (ц), которые ты посвящаешь телу и своему с ним взаимодействию. К этому настрою ума ещё идти и идти, разбуженный разум с самого утра частенько навостряется впиливаться в какие-то незавершённые и тяжёлые эмоциональные трансперсональные ситуации, на которые этот год оказался изобильно щедр, но, увы, не с плюсовым знаком. Возможно, по прошествии достаточного времени я смогу более внятно оценить результаты произошедшего и даже возблагодарить за то, что выход из определённых ситуаций сложился именно таким, хотя вотпрямщаз в моменте он ощущается довольно печальным и травматичным. Но впервые за этим выходом видны другие шансы и возможности.
Возвращаясь к благим практикам познания пространства вокруг себя. В январе (кажется, всё же в нём, как раз в серединке) был осмотрен с доброжелательным вниманием прихожный комод. Несмотря на переезды, в нём сохранились вещи, датированные 1985-м годом и окружающими его годами. В основном сушёные травы типа родиолы или ромашки. Да, здесь можно включать нашу любимую присказку "Господи боже, но почему же ничего этого не было съедено и выпито", но присказка на то и риторическая, что не было.
Комод был героически разобран по полочкам, те полочки (почти метровой ширины) вынуты и со всем скарбом отбазированы в макетную мастерскую, где и был произведён учёт всему и всего. Антикварного, безгодного, странного и так и не пригодившегося. Потом несколько вечеров играла в тетрис, сопоставляла пространства, отсеки и ячейки, собирала коробчатое из обширной коллекции материалов. Почти все коробки ввиду соотношения их размерностей пришлось вырезать и склеивать вручную, и, как оказалось, это был пробный заход перед тем, чем я занималась вот сейчас в ноябре.
В итоге в комоде появилась некоторая упорядоченность, расползшиеся пакеты были все поселены в одну пакетную коробку, отдельное же жильё досталось зубным пастам, ручным кремам, ботиночным стелькам, и иным более-менее схожим по свойствам вещам и штуковинам. Cамым непростым оказалось водружение заполненных ящиков обратно в комод - уж зело тяжелы и неповоротливы они оказались, одно прохождение с ними по коридору чего стоило. Но тема была среди себя очень вдохновительная, поскольку всякое избавление от отслужившего своё неведомого (и далеко не всегда идентифицируемого) хлама - большой праздник.
В феврале сего года был заход в непостижимый прихожный шкаф - конструкция его сложна, а форма треугольна, посему базовые конструктивные решения вроде прямоугольных полок и прямоугольных же коробок - отнюдь не его вотчина. Там я разбирала правый угол с прицелом на размещение понавезённых штученек, ожидающих своих покупателей. В итоге поселила несколько свёрнутых курток и пальто вместе с большими мешками сахара в удачно подвернувшуюся коробку из-под чего-то детского. Она задала доминанту нижнему уровню пространства, туда же поселились всякие расходники обоев в рулонах - в смачную жестяную консерву, в которой выглядят, как волшебные свитки из дорам. Планы у меня на эти обои соответствующие - думаю устраивать на них разухабистую задорную каллиграфию, довольно раскатывая обойный свиток по полу.
Чтобы всё это благолепие устроить, пришлось перебрать уйму тяжёлых зимних и уличных вещей. Вот это было поролонно, пухово, нитяно, сетчато, нитчато и ни разу не благолепно. Бабушкины зимние вещи, опять же, пусть и было их сравнительно немного. Какая-то древнего вида подушка в каком-то гобеленном покрывале - дюже здоровенная, а уж сколько места занимала! На среднем уровне разобрала штангу с вешалками. Вещей на ней по-прежнему осталась уймистая уйма, но. НО!
Удалось выкроить место для длинных платьев. Нормальное человеческое место в шкафу, где не надо их сгибать и подворачивать подол. Где они не висят-пылятся прямо на шкафах снаружи, потому что никуда не помещаются. Под подолами юбок удалось уютно притулить стеклянные панели из серванта второй бабушки - эти ребята незаменимы в деле акварельного пресса, а то и размашистой монотипии. Каждое стекло любовно отмывала в ванне и натирала всякой фэйрей, потому что они ж здоровые и ни в какую раковину добровольно не влезут. Впервые пригодилась низкая державка для душа: оказалось, с ней удобно именно что промывать всякие объёмные штуки, не отвлекаясь на собсно манипулирование душем.
Эпохально ввернули внутрь шкафа в бетонную стену прям вот на саморезы с дюбелями многокрючковую вешалку из лероя. Часть сумок, подсумков, барсеточек и чехол с бадминтонными ракетками торжественно были поселены туда. Через пару месяцев добыли вторую такую же вешалку и привинтили уже в открытом пространстве прихожей - для рюкзаков и хозяйственных сумок. И вот ей богу! Раньше всё это валялось в три слоя на стуле и лавке, плотно охватывая все возможные места для прилунений. А теперь висит уютновое, и так хорошо стало. Понятнее. Маленькое действие, вызвавшее столько радости и удовлетворения. Нужно было его осознать, понять, продумать и придумать. Вот где самая мякотка.
Неохваченным остался верхний ярус, где хранятся пальто. Польта, vernacularly speaking. Пока ряд необходимых с ними действий выглядит как тягомотная морока. Часть отснять для продажи, часть вытащить, часть отчистить. Ох. Нижний и средний ярус, что забавно, выглядят такими же забитыми, как было и до разбора, хотя вещей осталось шибко меньше. Но теперь у этого всего появилась некая логическая внутренняя организация, а не только лишь метод "тючок на тючок".
То было перед весной. Весной была весна, и шум дерев, и счастье рисования, и оно же было летом, акварельное, лёгкое, восторженное и исцеляющее сердце и душу. Осенью я вернулась в Москву, и у меня открылся третий глаз. Вполне натуральное ощущение: я шла по помещениям и видела, где находится то, чему уже давно пора покинуть этот дом. Оно прям подсвечивалось, подпрыгивало, мелькало уведомлениями и призывало к себе внимание. Польза свежего незамыленного взгляда во всей красе. Вновь по уже знакомым нотам оперы: "Почему я не избавилась от этого (хлама) прежде? Что его удерживало?"
Заодно распробовала новый способ очищения, каковым не работала прежде. Прежде мне было важно разобрать категорию или пространство всё целиком, без увиливаний и экивоков. В октябре же в рамках ли заботы о себе, близких и близком же пространстве, либо по каким иным причинам, позволила себе разбирать понемногу. Не весь сектор разом, а только одну полку. Таким способом добралась до второй половины уже упомянутого треугольного прихожного шкафа. Причём у меня ясное воспоминание, что я уже его приводила в порядок в формате "чуточку по верхам" раньше. Судя по возникшим из стихийного хаосного месива категориям "сюда варежки, а сюда перчатки", а также "полке для шарфов" и "полке для шапок". Остальное я тогда только пригладила и собрала, а сейчас разобрала и присмотрелась к каждой вещи по отдельности.
Конечно же, больше половины вещей поела моль. Такова печальная участь многих удивительных вручную вязанных шерстяных предметов гардероба. Иногда потрясающе красивых и поистине артефактных в своей красоте. Но - моль. Внезапно в грудах тёплой зимней одежды возникали летние рубашки и прочие лёгкие элементы. Как, откуда, почему они туда затесались - тоже дополним уже известный сборник подобных пространственно-временных загадок. Зато нашла себе смачную клетчатую рубашку взамен полностью за этот летней сезон износившейся до нитяной тонкости хлопковой. Она когда-то была белой, потом от стирки с чем-то сделалась нежнейшего волшебного оттенка сиреневой, и так удобно защищала руки и шею от солнца, что я из неё летом практически не вылазила. Вот что значит грамотная конструкция предмета одежды!
Потом она стала терять пуговицы, рваться и обтрёпываться в запястьях, где торчащие нитки зело мешают всем садоводческим и хозяйственным процессам, бо отвлекают и лезут под пальцы, и в итоге рубашка была отправлена на заслуженный покой. Шутка. Она, конечно же, была переработана на тряпки, как и вообще всё текстильное, что по составу своему пригодно для. Безворсовая впитывающая ткань - великий помощник в расхламительном деле, а равно и в повседневном душеполезном наведении чистоты. Москва всё ещё чудовищно пыльный город.
Возвращаясь к осенним похождениям. Прохождение урывками формата "то здесь, то там", конечно, полезно, но препятствует формированию целостной картины произведённых действий и яркости преображения получившегося. Оно же по чуть-чуть, капелька здесь и капелька там. Возвращалась я в город с большой задумкой подступиться, наконец, ко всему разнообразному бумажному, бо расползлось и накопилось оно преизрядно, и очень тяготит этим тентаклевым расползанием, неотделённости расходников от готовых альбомов и блокнотов, смеси бумаг под разные техники заодно с бумагами документального и писчего свойства, а с ними и бумаг под эскизы, акварели и каллиграфию - очевидно, что всё это разные бумаги (а равно иже с ними и блокноты и прочие чудеса канцелярской мысли).
Но оказалось, что нельзя так просто взять и подступиться к задуманному, не обратившись прежде к этимологически не связанным рубрикам. Дом - живой организм, и "рисуя лицо, смотри на пятку" (ц), и всё в итоге оказывается взаимосвязанным в организме. А организм - с миром. В итоге сейчас прорабатываю разбор кладовых полок в ванной, расчищение второй части прихожей, продолжение эпопеи с древним неработающим холодильником, ныне исполняющим роль шкафа-для-съедобного и иже с ними. Именно в процессе этих, не связанных с рисованием действий нашла новое решение для организации именно что больших рисовальных форматов. Смотрю с интересом.
Из более-менее явных сфер приложения самой забавной оказалась внешне пасторальная и чистая лавка в прихожей. Обувь в ней расхламлялась на протяжении пары лет, а нынче удалось заодно разобрать и чисто обувной шкапчик, чудесным образом обнаружив место почти для всех, кто тусует в прихожей. Лавка не предвещала. Сейчас она выглядит точно так же, как и до акта расхламинго. Тем не менее, из-под этой лавки было вытащено несколько увесистых газетно-журнальных стопок и мои старые велосипедные штаны (?!), и совершенно неясно, КАК они там вообще в уголке помещались. Как они туда заныкались.
Дальше сделалось ещё веселее - пятикилограммовый пакет оказался с журналами, которые мы никогда не выписывали. Не покупали. Не получали в подарок. Я натурально видела их впервые. Судя по датам (2008~2009) это могло быть как-то связано с универом, но притаранить оттуда СТОЛЬКО тяжеленных журналов?! Когда я и так постоянно таскала туда и обратно тяжеленные планшеты, каркасы и макеты? Нет, я принесла оттуда однажды том БСЭ, так что совсем исключать подобного нельзя, но. Журналы о фотографии и всяких хассельбладах, кто лучше фокусное расстояние выставит и баланс белого пронзит. Множество эpoтики - весьма дурновкусной, хотя, казалось бы, искусство фотографии именно подобное дурновкусие должно бы отрицать, а не. Много слабых и неинтересных кадров; странно, что их вообще напечатали, - унылая композиция и вымученные ситуации и сценки.
В общем, эту бандуру выволакивала с радостью и недоумением от её почти 15-летнего нахождения в доме. С оставшимися связками газет - ну естественно! - всё оказалось совсем не просто. Бабушкины выкройки. Журналы по вязанию и вышиванию. Макраме. Схемы, схемы, схемы, миллиметровки, ещё схемы, я уже сказала про схемы? Так вот, и ещё схемы. И ещё. Выкройки, "молодая хозяйка, сделай сама" и прочие мотивационные сборники и брошюры. Немецкие журналы с выкройками - все затёртые и зачитанные, словом, отнюдь не клиенты букинистов. Уже пальцы устали набирать этот пост, но я хочу запомнить детали. Идеальные платья. Выкройки идеальных платьев. В тг-канале этого дневника я даже постила кадр идеального платья на выпускной - как если бы я обнаружила эту выкройку, и эту связку, и эту стопку лет с двадцать назад.
Посреди огромного сонма все этих выкроек - внезапная учебная книга по вышивке пятьдесят-какого-то года. А вот это уже вполне клиент букинистов и профильных учебных организаций. Вообще же разбор подобного бумажного - очень утомителен именно в силу бумажности клиента. Нужно острое орлиное внимание, перебор идёт визуально идентичных предметов, а счёт им идёт на сотни. Это не кухня, где все формы и фактуры разные: тёплое, холодное, металлическое, деревянное, ароматное, стекло, керамика, плоское, круглое, высокое, маленькое, малюпусенькое и т.д. На кухне всегда любознательность обостряется, внимание бдит и всегда интерес и интрига в обнаруженных вещах. Тем не менее, к бумажному требуется интерес не меньший, чтобы не пропустить потенциально или реально дивное что-нибудь.
Следующей клиенткой после разбора прихожей лавки стала мини-антресоль в коридоре. Она открытого типа, в ней живёт чемодан, коньки, лыжные ботинки и коробки с ЧЕМ-ТО. Вот это и предстояло выяснить. Для начала оказалось, что чемодан вмещает в себя далеко не только лишь чемодан, но и уйму настолько хорошо запрятанных старых рюкзаков, сумок и тяжёлой зимней обуви, что весила вся эта бандура примерно как я, "и сейчас мы с этим всем попытаемся взлететь" (ц), точнее, слезть со стремянки, балансируя этот сезам над головою. Волшебные ощущения. Коробки с чем-то, понятное дело, не разочаровали, но чаечкой я, конечно, поверещала в процессе. В одном основательном и увесистом коробе лежали мои тетради из начальной школы. Вообще логично, учитывая, что прежде они мне нигде в доме не попадались, а выбрасывать их никто не выбрасывал. Все эти безконечные "тетрадь по математике №12" и "тетрадь по русскому языку №14", потому что тоненькие 12-листовые же они.
Так что вновь случилось путешествие на машине времени. Это я ещё не знала, что в соседних двух коробках, хха, и не добралась до большой антресоли и двух саквояжей там, хха х2! Заодно вырезала все неиспользованные тетрадные листы, сейчас они мне здорово пригодились для создания новых макетных схем, суммарно уже пару толстых тетрадей под эти схемы и планирования всяческого экзокортекса извела, и очень уж оно удобно идёт для организации безпребойности собственной деятельности. Оставила на память тетрадь по природоведению за третий класс - там дневники наблюдения за погодой с подневным графиком и температурой. Зимние и летние. Было очень интересно почитать, как за четверть века (+-) менялась температура (и менялась ли вообще). Почитаю за важный документ эпохи, чего уж там.
Так же душевно не смогла выкинуть дошкольные прописи, которые мне придумывала и сама делала мама, - это такой великолепный творческий образец действительно интересных и увлекательных заданий, что их и сейчас интересно и весело делать, что уж говорить о шестилетней мне. Вместе со школьными тетрадями обнаружился такожде поистине неожиданный, невероятный и преисполненный чистого нефильтрованного великолепия артефакт - мои тетради с литературными, как бы сейчас сказали, ориджами. Рассказами собственного сочинения. Оригинальными, не фанфиками. Не датированы, угадать примерный год можно только по почерку - к третьему классу он становится ровнее, а буквы - мельче, так что рассказы, видимо, были написаны в восьми- или девятилетнем возрасте.
По содержанию это чисто пелевинский абсурдистский угар. Вот так обкладываешься по вечерам коробами и коробками для разбирания, открываешь тетрадь и дюже весело хохочешь остаток вечера. Какое там расхламление, господи, это же чистый сапфир! Бриллиант! Ничем не остановимый полёт мысли, потрясающее сочетание салонной лексики и позднейшего канцелярита, всё это приправлено присказками да прибаутками, отдающими мощнейней исконной посконностью, и при этом такое... Бережное к читателю. Заботливое. Словно автор обнимает читателя, сидит с ним за чашкою вкусного чаю, с баранками, да у самовара, да по плечу гладит ласково: вот так оно, мол, получилось, представляешь. Почувствовала в этих строках глубокую детскую мудрость юной себя.
Сами рассказы в обязательном порядке содержат после названий важные примечания: "непр." и "правд." - неправдивые и правдивые. Чтобы отличить правду от вымысла. Правдивые - записи случаев из жизни, в основном формата "мы с бабушкой возвращались из школы и увидели..." Далее вариации от снежинки до умильного щенка, авторское переживание чувства, глубокая рефлексия пережитой эмоции, потребность в выводе и финале.
Неправдивые - абсолютно безбрежная фантастика, натуралистические заметки о дальних странах, быт и уклад местных жителей, праздничные блюда, домашние животные, изобретения, появление некоторых вещей, кто придумал, как и зачем. Среди них же - сборник страшных историй. Прям вот хэловинский сборник ужастиков. Феерия. Некоторые настолько прекрасны, что хоть сейчас печататься. Притча (ибо это лучший термин для подобного) о совместной побелке потолка заканчивается прилётом инопланетян, но в итоге все мирно пьют чай и вообще живут дружно. Какой же восторг!
В соседней папке оказались мамины рисунки. С таким типом сентиментальных вещей отдельно тяжело иметь дело, потому что они не твои. Через неделю я доберусь до большой антресоли и саквояжей с письмами, и рисунки покажутся ещё цветочками. Второй саквояж остаётся лежать нетронутым, ибо. В первом же окажется внутрисемейная переписка на манер сегодняшних семейных чатиков в телеге, только письмами с марками, потому что письма тогда (1960~70-е) ходили с какой-то поразительной, невообразимой скоростью. В школах раньше писали анонимные письма 11-классникам и дарили на Последний звонок, с пожеланиями великого и упорного труда на благо родины.
А бабушкин слог просто восторг! Она могла бы написать своё комедийное шоу. Интересно, как бы она отнеслась к затее? Сожалею о том, что совсем её не знала. Мы познакомились, когда ей было уже очень много, а мне ещё очень мало. Она же в свои 40-50-60 - неистово феерична и искромётна. По понятным причинам во многом грустна, и грусть эту не замаскировать, но как же она обо всём этом пишет. "Соседи уехали, теперь блаженствую" - о кратких днях, когда в коммуналке все разъехались. Вообще такой замечательный подбор фраз и выражений. Чувствую огромную, океанического размаха любовь и понимание, нутряное, глубокое на уровне душевных струн звенящее понимание, очень хочется обнять и приласкать.
Это уже, конечно, не про расхламление выверт получился, а про мощный, полномасштабный контакт с прошлым и с семьёй. Местами, конечно, очень непростой, тяжёлый и требующий абстрагироваться и отстраниться от. Стать безучастным наблюдателем, не вовлекаться, do not rage on her behalf. Do not despair on her behalf, as these people are long gone. Но это родные, это род, и потому задача оказывается куда как сложнее, чем разбор посудных шкафов.
Во второй папке были карты и путеводители старинных путешествий. Это тоже было непросто, но уже по причинам субъективного характера. И снова много-много бумаги и бумажного. Кое-как охватив это открывание неожиданного, попыталась-таки добраться до антресоли - глагол "попытаться" здесь потому, что доступной оказалась только ближняя её часть. Дальняя требует либо силовых цирковых гимнастических кульбитов в воздухе, поскольку высоты стремянки не хватает, либо привезения стремянки с дачи. И вновь метод "тючок на тючке, а что в тючке - бог весть", пара тюков обрезков ткани (смутного и среднего качества), рюкзаки, ещё рюкзаки, сумки, рюкзаки (утомлённые школьной жизнью и в целом). Застопорилась на необходимости вытащить с антресоли снегокат, повиснув при этом в воздухе, поскольку до него не дотянуться.
Сам же факт разбора антресоли недюжинно меня радует. Параллельно всё собираю и собираю лут для отвезения оного лута в городской пункт приёма электрохлама - уже собрала две коробки сломанной мелкой техники, проводов, наушников, дисков и коробок от них. Осталось разобрать три коробки с дисками для завершения этой миссии. Три коробки с дисками, в свою очередь, возникли на первом этапе электрорасхламления году эдак в 2019-м (?), когда их было гораздо-гораздо больше, и я снимала их из навесного дискового хранилища и выгребала дисковые заначки из самых разных мест. Тоже, как и фотографии, любят расползтись и таинственно притулиться.
Так вот. До недозалаза на антресоль я, наконец-таки, в конце октября возвернулась на кухню. Достала чертежи годичной давности, достала запасы пенокартона, картона, заготовок и прочих макетных радостей, и допилила полочки-в-шкафчики. Выдохнула и подумала, что это хорошо. Давалось тяжеловато, поэтому побаловала себя просмотром кинчика на нощь (целый один раз, ох). Потом вернулась на кухню уже после антресолей, имея в планах заняться-таки моим обширным бумажным. Но ньет. Присмотрелась. Выдохнула, и решила-таки разобрать два остававшихся с прошлого года нетронутыми посудных шкафа. Так вот. ЭТО БЫЛО МОНУМЕНТАЛЬНО. Прикол в том, что всё это происходило унутре тех шкафов, и снаружи сейчас видно только то, что сверху исчезли три дополнительно докупленных пластиковых контейнера, в которых прежде мостилось то, что не влезало унутрь.
Перед подходом к снаряду возжелала приличествующего сезону зимнего уюта и вознамерилась повесить на кухне гирлянду, благо есть направляющие нити, остающиеся уже двадцать лет с тех времён, когда там вился грандиозный по своим размерам плющ. Посмотрела наверх. Выдохнула. Взялась снимать паутину. С паутиной начала сниматься висящая клочьями (привет заливающим соседям) штукатурка. Выдохнула. Зачистила штукатурку на трёх квадратных метрах потолка. Превратила всю кухню в штукатурное побоище. Вымыла кухню начиная от потолка, продолжая стенами и мебелью, заканчивая полом и тайными его закоулками. В нощи 26 ноября таки повесила и взожгла гирлянду. Поняла, что надо бы сдвинуть светящуюся массу на полтора метра. Занялась в итоге посудным шкафом.
Говорят, шло соединение Солнца с Марсом. По всем параметрам вышло огненно и влило канистру для творческого горения ровно туда, где было максимально необходимо для качественной и важной трансформации. В целом же переключение циклов повлияло очень благотворно на действия и продуктивность - до того дела шли, по ощущению, мучительным домкратом, не шли даже, сколько ползли на силе шибко стиснутых зубов. А потом как-то - стало легче взять себя в руки? Вырулила в нужную колею действия? Отказалась от некоторых токсичных и отъедающих ресурс внешних взаимодействий в пользу взаимодействий внутренних? Чего там, мне, кажется, впервые за сознательную жизнь удалось внятно понять медитацию и погрузиться в неё не "потому что все так делают", а с конкретной задачей. Как раз сил шуровать макетным ножом уже оставалось на исходе, оставалось только полулежать и дышать. И как оно хорошо взошло-то! Дыхание, безусловно, код к этому всему.
Такожде восхитительный пред-адвентный день выдался в субботу второго декабря, активный, разнообразный; чудесная и во многом мистичная сатурналия получилась. Заодно любовалась созерцаемой синхронистичностью, сходными мыслями разных людей из максимально разных отраслей человеческого и надмирного знания, разных профессий и образов рассуждения, как все они по своим путям и дорогами вдруг приходят к созвучным выводам, и это так красиво. Как симфония. Десять дней подряд слушала "Орфея", и это тоже было целебно, а как же.