Вечные бобы и другие сроки годности
Такое удивительное приключение, конечно, нужно было записывать сразу по его горячим следам, но, видит бог, приключение и оборвалось-то внезапно и незапланированно, да так, что я ещё пару дней приходила в себя обратно - так бывает, когда все планы вдруг рассыпаются карточным домиком, а сейчас сидишь в попытках собрать драгоценное внутреннее состояние обратно, чтобы войти в эту свою внутреннюю творческую Нарнию, где деется важное и нужное.
А то в эту хмарь даже вырвать себя из постельных объятий не получается толком, всё равно не рассветает и тяготит тьмою наружной и не только. (Добро пожаловать в Илин!) Самое неприятное во всей этой истории даже не физически проявленная её часть, а выбивание из психологической колеи - естественно, внезапное и оттого шарашащее особенно мощно. После такого выученная безпомощность тренируется на ура. Тем не менее, вспомнить дела минувшего пребывания в action loop - здорово и хочется сохранить на память. Сейчас бы гансэндроузовский Новэмба Рэйн переслушивать, а не грохот машин со стороны кухонного окна, но.
Обстригла жасмин ножницами, не дойдя до коробки с секатором. Слишком хмарно. Придумала, как на подпорку для лианы повесить китайские подвесные кисти для каллиграфии. Смотрятся среди листвы и стеблей удивительно органично. В уборке как в жизни - линейный порядок выстраивается из множества крохотных, мелких, на грани осознания действий. Самый акт размещения будущих выдвижных коробок по местам хранения занял у меня ну максимум минут десять! А вот два дня разбора оных мест, которые этому священнодейству предшествовали, - конечно, совсем пропорционально не совпадают с тем, как быстро, оказывается, можно организовать пустоту в ясное и логично обустроенное пространство.
Зато два дня со столом, полностью заставленным банками и склянками, со свечами, причудливо вздымающимися среди них, как будто сигнальные огни на башнях обширного замка. Красивое, сказочное ощущение. Хмарь потрясающе хорошо побеждается и отгоняется именно что свечным светом. Чтобы много их. Некие идеальные прожекты продолжают витать пушистыми облаками творческих идей, теми же облаками мягко ложатся на стены этого временного замка и там сладко дремлют среди сушёного сельдерея, жареного кунжута и всяческих специй.
Вообще, оказалось, что специи разбирать не в пример прекраснее и душевнее, нежели ковыряться в бумагах и прочем документооборотном. От бумаги чернеют и сушатся пальцы, постоянно хочется вымыть руки и проветрить комнату. То же и с проводами и всяким электрическим. А вот специи - это само по себе уже праздник! Даром что оные везде просыпаны и понапиханы в полуразорванные пакеты, откуда их надо изъять, опознать, каталогизировать и разобрать по баночкам, которые потом следует нежно и любовно подписать сбоку и сверху, чтобы после орлиным взором окидывать владенья свои и моментально определять, что есть где и в каких объёмах. Божественное переживание контроля над пространством, пусть и малой его частью, но какова эмоция!
В процессе рассыпающихся от древности резинок, хлипких пакетов и иже с ними безудержного фестиваля странных ёмкостей неизменно обнаружаются артефакты. Правильнее будет сказать - тысячи их. Артефактов больших и малых, старинных и не особо поддающихся определению своих сроков. Началось всё с обнаружения в ящике с луком (репчатым) моей тетрадки по французскому за девятый класс. Сие соседство меня настолько огорошило и изумило самим контрастом (потому что КАК она там оказалась, отчего, почему, ЗАЧЕМ), что дальше я ухнула в это магическое переживание разбираемого на детали пространства, аки в кроличью нору, и неслась по ней стремглав, рассматривая полочки с баночками и коробочками и евойными надписями, и всё не могла надивиться происходящему.
Тайно подсунутый в самый дальний подлавочный угол рваный мешок газет (вообще-то в том углу только и жили что две проветриваемые коробки с нашим лично выращенным чесноком) принёс среди прочего потрясающий референс для акварели с берегом Байкала, железнодорожным мостом и палитрой цветов, переходящих из розовой дымки через лиловый в глубокую бирюзу и сияющее лаймовое золото. А за ним вскрылся всамделишный и чисто вот нам же и присланный в своё время каталог икеи за 2016 год. Тут у меня явно состоялось выражение лица Виллема Дэфо (в любом из фильмов его обширной фильмографии), потому что сей отсутствующий каталог я в своё время на авито покупала у сердобольных владетелей оных каталогов. Поэтому теперь их два, и это такое высшее проявление ноосферной иронии, что даже записывая об этом, смеюсь очень. Ну то есть. Ирония, уборка, наведение порядка и получающиеся чудеса. Но а а а аааааа *вопль*
В лавке с отошедшим от тяжестей, в оную за годы напиханных, дном - обнаружился свёрток пакетированных чаёв "Пиквик" с разными вкусами: смородиновый, лимонный, малиновый и - тот, который мне казался плодом моего воображения али особо вкусного дивного сна, - единственный пакетик клубничного. Датируются предположительно годами до 1995-го и настолько potent in their brew, что по сию пору могущественно сохраняют заданный аромат. Вот это мощща пиквиковская! А я-то думала, что у меня их оставалось всего три раритетных штучки в коробочке, где храню пакетированные ассорти разных лет. А тут какое вскрылось! Ну серьёзно, ирония, уборка и чудеса.
Суммарно по пакетикам набралось что-то около полукило пажитника. Пажитник прекрасен всем, но мощь его запаха перебивает даже силу пиквиковских ароматизаторов. Думаю, в каком бы виде его употребить. Пишут, что особенно задорно идёт с бобовыми. И тут мы подбираемся к истинным королям нашего вечера. В самом дальнем углу нижней полки под раковиной, в месте тёмном и таинственном, была, помимо сомнительных банок с жидкостными неопознанными цивилизациями бог весть какой древности, найдена банка из-под какао, но с бобами. То, что это именно бобы, а не иные представители обширного бобового семейства, я поняла благодаря какое-то время продававшимся у нас почему-то в отделе диетических снэков солёным киргизским жареным бобам. Выглядели они точь-в-точь. Возраст я их определила тоже в районе 1995-го, но, как оказалось позже после разговора с очевидцами, - это был урожай не то 1997-го, не то 1998-го года.
Казалось бы, для бобов срок изрядный? Ничего подобного. Суть таковых бобов в том, что хранятся они вечно. Узнала я это, правда, уже несколько после того, как попыталась их приготовить. Некий страх заброжения воды для отмачивания (характерный больше для готовки нута, но) руководил мною, когда после 18 часов замачивания я всё же поставила их вариться. Оказывается, замачивать их следовало как минимум 72 часа, периодически меняя воду, если этот страх resurfaces again. И всё. Настолько просто. 18 часов же совершенно не хватило, и дальше они 9 часов провели, смачно булькая на газовой плите. Здесь я вознесла благодарственную молитву за нынешнее отсутствие газовых счётчиков (чсх, при постройке дома 60 лет назад они были, но в какой-то момент их отменили, чему реально радуюсь неимовернейше, тьфу-тьфу-тьфу). Потому что 9 часов варки чего бы то ни было - ну это уже перебор. Естественно, бобы недоварились, но очень хотелось спать, а на следующий день - кушать, вместо того, чтобы продолжать эту эпопею дальше.
Получились они хрустки и весьма основательны в своей непоколебимой твёрдости. Но с мягким овощным супом идут вполне норм, так сказать, на контрасте. Сейчас вот думаю, что, может, стоило их оставить ещё на 25 лет (что б им в сухости да герметичной спокойной темноте сделалось-то?!), но, с другой стороны, какой редкостный вышел экспириенс! То ли дело болюсы хуато (целый один иероглиф из чисто китайского их описания я уже распознала, да). Три непочатых пачки оных были обнаружены в кипе свёртков горчичного порошка, пакетиков ржаной муки (это была рецептура для мытья посуды, отож) рядом с той самой французской тетрадкою.
Знамо, в том ящике была ещё уйма каких-то порошков сомнительной съедобности и пакетов с неидентифицируемым содержимым, но болюсы. Их-то я признала сразу. Привезены они были года до 1996-го как подарок, естессно, той самой эпической тётушкой с очень странными подарками. Надо признать, что её родня переняла это свойство самым генетическим образом, и в качестве сувернира из Египта (оставим пока вопрос "зачем") привезли нам (но всё-таки, господи, ЗАЧЕМ) свёрток грязного придорожного египетского песка, завёрнутого в газету на чистейшем арабском (что, учитывая местность, логично). Тот песок после просеивания отправился к садоводческим принадлежностям и прочим мешкам с грунтом и дренажом; правда, I haven't always been this resourceful, и по первости этот свёрток несколько лет пролежал в книжном шкафу (вставьте тут крик опоссума ещё раз). Ровно до тех пор, пока я не добралась тот шкаф разобрать и не пережила триаду "ирония - уборка - чудеса" снова (and again, and again, and again).
Болюсам я погуглила инструкцию, и известие о сроке хранения в пять лет меня успокоило достаточно, чтобы рискнуть их жахнуть. Внимательный читатель может помнить здешний журнальный пост про грибы, и потому не удивится таковым выводам. Если уж чисто растительный бад может храниться пять лет, то, вероятно, 25 он потянет тоже (в темноте и идеальной сухости, да-да). В инструкции их рекомендуют принимать в количествах совершенно колоссальных, but I'm not THAT adventurous in fact. Потихоньку. Остро-пряный растительный запах у них, к слову, ровно такой же, каковой был у первых пачек, вскрытых ещё тогда в плюс минус 1996-м. П - преемственность! (И постоянство, конечно же).
Банки с живыми цивилизациями смотрят на меня с некоторой укоризною, ожидая своей участи. Вообще банок стеклянных я за те удивительные выходные перемыла больше, чем наверное за всю предыдущую жизнь. Дивно красивых форм банки, уютные и удобные, грешно такие выкидывать, особенно когда из драных пакетов нужно куда-то пересыпать вкусные специи. Целиком на физическом теле осознала и пережила концепт "несколько дней не выходить с кухни". Так оно и было; честь, слава и хвала изготовителям профессиональной поварской обуви на деревянной танкетке, без которой в обычных тапочках ноги начинают отваливаться уже часа через четыре подобных внимательных бдений по голому бетонному полу, а в этих ты гарцуешь по 12 часов несколько дней кряду и чувствуешь себя свежей и бодрой независимо от времени суток и ноябрьской хмари.
Что ещё раз подтверждает тот очевидный факт о том, что всякая утилитарная и сопутствующая детализация дела может превратить его как в неисполнимый ужас, так и в лёгкое и потрясающе приятное, удивительное путешествие - если атрибуты помогают и облегчают жизнь и действо. Всякие атрибуты. В этой истории нет недостаточно значимых, что, в общем, тоже логичнейше.
А то в эту хмарь даже вырвать себя из постельных объятий не получается толком, всё равно не рассветает и тяготит тьмою наружной и не только. (Добро пожаловать в Илин!) Самое неприятное во всей этой истории даже не физически проявленная её часть, а выбивание из психологической колеи - естественно, внезапное и оттого шарашащее особенно мощно. После такого выученная безпомощность тренируется на ура. Тем не менее, вспомнить дела минувшего пребывания в action loop - здорово и хочется сохранить на память. Сейчас бы гансэндроузовский Новэмба Рэйн переслушивать, а не грохот машин со стороны кухонного окна, но.
Обстригла жасмин ножницами, не дойдя до коробки с секатором. Слишком хмарно. Придумала, как на подпорку для лианы повесить китайские подвесные кисти для каллиграфии. Смотрятся среди листвы и стеблей удивительно органично. В уборке как в жизни - линейный порядок выстраивается из множества крохотных, мелких, на грани осознания действий. Самый акт размещения будущих выдвижных коробок по местам хранения занял у меня ну максимум минут десять! А вот два дня разбора оных мест, которые этому священнодейству предшествовали, - конечно, совсем пропорционально не совпадают с тем, как быстро, оказывается, можно организовать пустоту в ясное и логично обустроенное пространство.
Зато два дня со столом, полностью заставленным банками и склянками, со свечами, причудливо вздымающимися среди них, как будто сигнальные огни на башнях обширного замка. Красивое, сказочное ощущение. Хмарь потрясающе хорошо побеждается и отгоняется именно что свечным светом. Чтобы много их. Некие идеальные прожекты продолжают витать пушистыми облаками творческих идей, теми же облаками мягко ложатся на стены этого временного замка и там сладко дремлют среди сушёного сельдерея, жареного кунжута и всяческих специй.
Вообще, оказалось, что специи разбирать не в пример прекраснее и душевнее, нежели ковыряться в бумагах и прочем документооборотном. От бумаги чернеют и сушатся пальцы, постоянно хочется вымыть руки и проветрить комнату. То же и с проводами и всяким электрическим. А вот специи - это само по себе уже праздник! Даром что оные везде просыпаны и понапиханы в полуразорванные пакеты, откуда их надо изъять, опознать, каталогизировать и разобрать по баночкам, которые потом следует нежно и любовно подписать сбоку и сверху, чтобы после орлиным взором окидывать владенья свои и моментально определять, что есть где и в каких объёмах. Божественное переживание контроля над пространством, пусть и малой его частью, но какова эмоция!
В процессе рассыпающихся от древности резинок, хлипких пакетов и иже с ними безудержного фестиваля странных ёмкостей неизменно обнаружаются артефакты. Правильнее будет сказать - тысячи их. Артефактов больших и малых, старинных и не особо поддающихся определению своих сроков. Началось всё с обнаружения в ящике с луком (репчатым) моей тетрадки по французскому за девятый класс. Сие соседство меня настолько огорошило и изумило самим контрастом (потому что КАК она там оказалась, отчего, почему, ЗАЧЕМ), что дальше я ухнула в это магическое переживание разбираемого на детали пространства, аки в кроличью нору, и неслась по ней стремглав, рассматривая полочки с баночками и коробочками и евойными надписями, и всё не могла надивиться происходящему.
Тайно подсунутый в самый дальний подлавочный угол рваный мешок газет (вообще-то в том углу только и жили что две проветриваемые коробки с нашим лично выращенным чесноком) принёс среди прочего потрясающий референс для акварели с берегом Байкала, железнодорожным мостом и палитрой цветов, переходящих из розовой дымки через лиловый в глубокую бирюзу и сияющее лаймовое золото. А за ним вскрылся всамделишный и чисто вот нам же и присланный в своё время каталог икеи за 2016 год. Тут у меня явно состоялось выражение лица Виллема Дэфо (в любом из фильмов его обширной фильмографии), потому что сей отсутствующий каталог я в своё время на авито покупала у сердобольных владетелей оных каталогов. Поэтому теперь их два, и это такое высшее проявление ноосферной иронии, что даже записывая об этом, смеюсь очень. Ну то есть. Ирония, уборка, наведение порядка и получающиеся чудеса. Но а а а аааааа *вопль*
В лавке с отошедшим от тяжестей, в оную за годы напиханных, дном - обнаружился свёрток пакетированных чаёв "Пиквик" с разными вкусами: смородиновый, лимонный, малиновый и - тот, который мне казался плодом моего воображения али особо вкусного дивного сна, - единственный пакетик клубничного. Датируются предположительно годами до 1995-го и настолько potent in their brew, что по сию пору могущественно сохраняют заданный аромат. Вот это мощща пиквиковская! А я-то думала, что у меня их оставалось всего три раритетных штучки в коробочке, где храню пакетированные ассорти разных лет. А тут какое вскрылось! Ну серьёзно, ирония, уборка и чудеса.
Суммарно по пакетикам набралось что-то около полукило пажитника. Пажитник прекрасен всем, но мощь его запаха перебивает даже силу пиквиковских ароматизаторов. Думаю, в каком бы виде его употребить. Пишут, что особенно задорно идёт с бобовыми. И тут мы подбираемся к истинным королям нашего вечера. В самом дальнем углу нижней полки под раковиной, в месте тёмном и таинственном, была, помимо сомнительных банок с жидкостными неопознанными цивилизациями бог весть какой древности, найдена банка из-под какао, но с бобами. То, что это именно бобы, а не иные представители обширного бобового семейства, я поняла благодаря какое-то время продававшимся у нас почему-то в отделе диетических снэков солёным киргизским жареным бобам. Выглядели они точь-в-точь. Возраст я их определила тоже в районе 1995-го, но, как оказалось позже после разговора с очевидцами, - это был урожай не то 1997-го, не то 1998-го года.
Казалось бы, для бобов срок изрядный? Ничего подобного. Суть таковых бобов в том, что хранятся они вечно. Узнала я это, правда, уже несколько после того, как попыталась их приготовить. Некий страх заброжения воды для отмачивания (характерный больше для готовки нута, но) руководил мною, когда после 18 часов замачивания я всё же поставила их вариться. Оказывается, замачивать их следовало как минимум 72 часа, периодически меняя воду, если этот страх resurfaces again. И всё. Настолько просто. 18 часов же совершенно не хватило, и дальше они 9 часов провели, смачно булькая на газовой плите. Здесь я вознесла благодарственную молитву за нынешнее отсутствие газовых счётчиков (чсх, при постройке дома 60 лет назад они были, но в какой-то момент их отменили, чему реально радуюсь неимовернейше, тьфу-тьфу-тьфу). Потому что 9 часов варки чего бы то ни было - ну это уже перебор. Естественно, бобы недоварились, но очень хотелось спать, а на следующий день - кушать, вместо того, чтобы продолжать эту эпопею дальше.
Получились они хрустки и весьма основательны в своей непоколебимой твёрдости. Но с мягким овощным супом идут вполне норм, так сказать, на контрасте. Сейчас вот думаю, что, может, стоило их оставить ещё на 25 лет (что б им в сухости да герметичной спокойной темноте сделалось-то?!), но, с другой стороны, какой редкостный вышел экспириенс! То ли дело болюсы хуато (целый один иероглиф из чисто китайского их описания я уже распознала, да). Три непочатых пачки оных были обнаружены в кипе свёртков горчичного порошка, пакетиков ржаной муки (это была рецептура для мытья посуды, отож) рядом с той самой французской тетрадкою.
Знамо, в том ящике была ещё уйма каких-то порошков сомнительной съедобности и пакетов с неидентифицируемым содержимым, но болюсы. Их-то я признала сразу. Привезены они были года до 1996-го как подарок, естессно, той самой эпической тётушкой с очень странными подарками. Надо признать, что её родня переняла это свойство самым генетическим образом, и в качестве сувернира из Египта (оставим пока вопрос "зачем") привезли нам (но всё-таки, господи, ЗАЧЕМ) свёрток грязного придорожного египетского песка, завёрнутого в газету на чистейшем арабском (что, учитывая местность, логично). Тот песок после просеивания отправился к садоводческим принадлежностям и прочим мешкам с грунтом и дренажом; правда, I haven't always been this resourceful, и по первости этот свёрток несколько лет пролежал в книжном шкафу (вставьте тут крик опоссума ещё раз). Ровно до тех пор, пока я не добралась тот шкаф разобрать и не пережила триаду "ирония - уборка - чудеса" снова (and again, and again, and again).
Болюсам я погуглила инструкцию, и известие о сроке хранения в пять лет меня успокоило достаточно, чтобы рискнуть их жахнуть. Внимательный читатель может помнить здешний журнальный пост про грибы, и потому не удивится таковым выводам. Если уж чисто растительный бад может храниться пять лет, то, вероятно, 25 он потянет тоже (в темноте и идеальной сухости, да-да). В инструкции их рекомендуют принимать в количествах совершенно колоссальных, but I'm not THAT adventurous in fact. Потихоньку. Остро-пряный растительный запах у них, к слову, ровно такой же, каковой был у первых пачек, вскрытых ещё тогда в плюс минус 1996-м. П - преемственность! (И постоянство, конечно же).
Банки с живыми цивилизациями смотрят на меня с некоторой укоризною, ожидая своей участи. Вообще банок стеклянных я за те удивительные выходные перемыла больше, чем наверное за всю предыдущую жизнь. Дивно красивых форм банки, уютные и удобные, грешно такие выкидывать, особенно когда из драных пакетов нужно куда-то пересыпать вкусные специи. Целиком на физическом теле осознала и пережила концепт "несколько дней не выходить с кухни". Так оно и было; честь, слава и хвала изготовителям профессиональной поварской обуви на деревянной танкетке, без которой в обычных тапочках ноги начинают отваливаться уже часа через четыре подобных внимательных бдений по голому бетонному полу, а в этих ты гарцуешь по 12 часов несколько дней кряду и чувствуешь себя свежей и бодрой независимо от времени суток и ноябрьской хмари.
Что ещё раз подтверждает тот очевидный факт о том, что всякая утилитарная и сопутствующая детализация дела может превратить его как в неисполнимый ужас, так и в лёгкое и потрясающе приятное, удивительное путешествие - если атрибуты помогают и облегчают жизнь и действо. Всякие атрибуты. В этой истории нет недостаточно значимых, что, в общем, тоже логичнейше.