(no subject)
От невозможности устаешь. Такая усталость и апатия, просто невероятная.
Невозможность существует одновременно как бы в двух измерениях или плоскостях. Может быть, в трёх, - не знаю, только она напоминает мне сферу, в которую помещена не я одна, но и другие имеют такие-же.
Внутри невозможность ограничивает меня поначалу в средствах выражения, а потом я понимаю, что уже не могу сказать о том, чего уже нет. Бог с ним, с косноязычием, знаю этот грех. Удручает другое. Скорость сменяющихся образов и мыслей такая, что гоняться за ними буквально опускаются руки: вот, казалось, нашлось некоторое важное объяснение или обнаружилась логическая связь. Но не тут-то было: ясное и явственное ощущение взгляда в хвост убегающему поезду - не разглядеть уже ни сколько вагонов, ни какого они цвета, ни (тем более) знакомого лица в одном из окошек. А так важно было что-то крикнуть этому знакомому, пока поезд набирал ход.
Снаружи невозможность имеет другую природу. Если та, внутренняя, напоминает глубину и булькнувший камешек, то внешняя больше похожа на огромную невидимую вохкую перьевую подушку. Вроде бы и податлива, а не пускает. Почти как во сне: бежишь, а не движешься с места; кричишь, а звука на слышно. Кошмар, в общем. Эта внешняя невозможность контакта повсюду - никто никого не слушает, все только и заняты публикацией селфи и описанием своей счастливой и сытой жизни и любви. Хоть в прямом смысле, хоть в переносном. Это как вам угодно.
Невозможность существует одновременно как бы в двух измерениях или плоскостях. Может быть, в трёх, - не знаю, только она напоминает мне сферу, в которую помещена не я одна, но и другие имеют такие-же.
Внутри невозможность ограничивает меня поначалу в средствах выражения, а потом я понимаю, что уже не могу сказать о том, чего уже нет. Бог с ним, с косноязычием, знаю этот грех. Удручает другое. Скорость сменяющихся образов и мыслей такая, что гоняться за ними буквально опускаются руки: вот, казалось, нашлось некоторое важное объяснение или обнаружилась логическая связь. Но не тут-то было: ясное и явственное ощущение взгляда в хвост убегающему поезду - не разглядеть уже ни сколько вагонов, ни какого они цвета, ни (тем более) знакомого лица в одном из окошек. А так важно было что-то крикнуть этому знакомому, пока поезд набирал ход.
Снаружи невозможность имеет другую природу. Если та, внутренняя, напоминает глубину и булькнувший камешек, то внешняя больше похожа на огромную невидимую вохкую перьевую подушку. Вроде бы и податлива, а не пускает. Почти как во сне: бежишь, а не движешься с места; кричишь, а звука на слышно. Кошмар, в общем. Эта внешняя невозможность контакта повсюду - никто никого не слушает, все только и заняты публикацией селфи и описанием своей счастливой и сытой жизни и любви. Хоть в прямом смысле, хоть в переносном. Это как вам угодно.